Изучением особенностей поведения и характера животных занимается наука этология, утверждающая, что поведение собак ничто иное, как проявление двигательной активности, необходимой для связи с внешней средой. Это один из способов обмена информации между человеком и собакой.
Правильность восприятия собакой переданной человеком информации является одним из главных факторов при работе с подружейной собакой. И если легавая в поле не совсем правильно, а зачастую и совсем неправильно работает, то есть не держит стойку, а то и без стойки, уходит от хозяина на далекое расстояние, не слушает команды «Ко мне!», жует битую птицу или съедает ее, то это вина хозяина собаки. Его задача — изучить характер питомца, выявить его врожденные данные и, согласуясь с ними, направить свою работу на правильное освоение собакой приобретаемых навыков в ходе дрессировки. Проще говоря, нужно добиться желаемого поведения собаки, используя врожденные инстинкты, необходимые для успешного использования на охоте.
Наблюдая за собакой в процессе общения с ней, при дрессировке, мы можем четко составить ее психобиологический портрет, учитывая ее двигательные реакции и познавательную особенность. Это и сыграет в дальнейшем основную роль в закреплении врожденных рефлексов и приобретенных навыков при натаске и постановке.
Применение в охотничьем собаководстве результатов наблюдений, научных исследований поведения собак позволяет значительно повысить уровень подготовки их к испытаниям, состязаниям и охоте.
Ни для кого не секрет, что при выращивании щенка хозяин может наблюдать у него врожденные (нахождение сосков у матери, ее запах) и адаптационные (нельзя отползать далеко от собратьев) реакции, выраженные в рефлексах и инстинктах. Особенно до месяца. Многие щенячьи инстинкты с возрастом затухают, на смену им приходят адаптационные, приобретаемые реакции. При обучении влияние жизненного опыта на поведение собаки позволяет развивать новые приспособленческие реакции с учетом прошлого опыта, а также видоизменять те реакции, которые оказались неадаптированными.
Из-за неумелого обучения и натаски некоторые полезные врожденные реакции не вырабатываются и даже заглушаются. Так, лайка не поднимает голову вверх на дерево и не может найти зверька, не облаивает его, бегает под деревом и обнюхивает посорку; гончая не гонит в одиночку, а только в паре, хотя в паре с другой собакой разбирается в сколах; гончая не гоняет по чернотропу, а только по белой тропе, ей важно видеть след; легавая не стоит на стойке, сразу сгоняет птицу — все эти пороки собаки появились в результате неразвития врожденных инстинктов.
Очень важна начальная домашняя дрессировка. Дрессировщик должен правильно, ненавязчиво добиться четкого выполнения команды, закрепляя это поощрением после выполнения. Поощрение голосом очень важно при обучении собаки, важней лакомства. Лайка загнала зверька на дерево или посадила глухаря, молодая гончая прогнала с голосом зверька мимо вас, легавая застыла на первой стойке, в поле идет челноком и, пробегая мимо вас, слышит поощрительную речь — все это делает собаку более уверенной в себе. Этот полезный опыт для нее закрепляет врожденный рефлекс.
В этом случае развивается психобиологический процесс, выраженный в развитии и адаптации врожденных и приобретенных рефлексов. Вкусовые же поощрения порой ей мешают, и собака их отвергает: легавая на стойке по птице не обратит внимание на лакомство, которое вы ей будете предлагать. Охотничий инстинкт, азарт сильнее лакомства.
А теперь разберем нежелательные аспекты, которые предшествуют порче хороших охотничьих собак. Без пафоса и научных терминов.
Молодой охотник берет в лес пятимесячного щенка лайки и ружье. Идя по лесной тропинке, он видит своего питомца за разборкой какого-то запаха под елками, подойдя поближе, видит под ними беличью посорку. Охотник поднимает голову и замечает на небольшой ели зверька. И что же он делает? Он стреляет белку якобы для притравки. Та падает к ногам ничего не понимающего лайчонка, и он ее хватает. Через два дня все повторяется. Есть! Закрепление нежелательного рефлекса «я ищу белку, а она после грохота сама падает мне в ноги». Вдальнейшем этот лайчонок не поднимал голову и не облаивал белок даже со своей мамой, опытной бельчатницей.
Через год я пришел из армии и начал его исправлять, привязав добытую только что белку на веревку, перекинутую за сучок на дерево. Полуторогодовалая лайка, увидав белку на земле, начала ее преследовать, та, с помощью веревки «забралась» на дерево и стала там дергаться, а когда собака залаяла на нее, белка упала ей в пасть. Шесть раз занятий за два дня — и получилась настоящая лайка, которой по слежению белки или куницы, верхом, не было равных.
Молодую гончую натаскивали вместе с мамкой, так же и охотились. Через четыре года мамки не стало, и четырехлетний красавец выжлец не стал работать один, а только в паре с другими собаками. Исправить это не удалось. Не удалось исправить и гончую, с которой начали ходить в натаску по снегу. Она так и гоняла по белой тропе до первого скола, а потом переходила на любой след зайца и отдавала голос. По чернотропу работать не хотела, как я с ней ни бился.
В одном питомнике очень серьезной организации десятимесячная курцхаарша попала в руки егеря-натасчика, который ввел ее в натаску, не выдрессировав, что крайне нежелательно для легавых собак. Осенью он ее начал натаскивать по только что выпущенным вольерным, полулетным фазанам, которых она с удовольствием искала по следу, гонялась за ними и ловила, работала без всякой стойки. За зиму этот егерь в ее дрессировке ничего не достиг, она знала лишь некоторые команды («лежать», «сидеть», «подай»). В четыре месяца начала ходить за уткой. Весной битых на тяге вальдшнепов приносила в виде фарша. Весной повторилось то же, что и осенью: красавица курцхаарша Эйва гонялась без всякой стойки за фазанами и ловила их для своего хозяина егеря. Но нет худа без добра: хозяин приболел, и я взялся исправить собаку.
И первое, с чего я начал, — это общий курс дрессировки. С конца сентября до ноября мы с ней прошли весь курс. К ноябрю она уже знала команды вблизи и на расстоянии. «Подай» («Апорт») она знала и до этого. Я приучил ее не жевать птицу, ведь порой от мелкой птицы оставалась бесформенная масса. Чтоб прекратить жевание, я брал тушку утки, обматывал ее колючей проволокой, а чтобы проволоки не было видно (да и чтобы собака не поранилась), обматывал еще и тряпкой. Поначалу Эйва пыталась жевать, приходила с кровью во рту, но, почувствовав боль, на пятом занятии поняла, что лучше не жевать. Далее она уже приносила нежеваных уток, вальдшнепов, выучила команду «место». Я ей отмечал в чистом поле место командой «Остаться! Место!» и отводил ее за десять метров. По команде она бежала на отведенное место даже с апортировочным предметом.
Команда «Ко мне!» раньше выполнялась с большим трудом, а за сорок метров не выполнялась вообще. И я начал отработку данной команды с голодной собакой с пяти метров. Постепенно, по мере закрепления команды, через три занятия отпустил ее на десять-пятнадцать метров. Между командами проходило пять – десять секун, по пять- шесть повторов. Так за несколько занятий она подходила за сто метров. Параллельно с голосовой командой я подавал свисток, далее свисток без голоса. Когда приучил выполнять команду по свистку, то Эйва прибегала уже с любого расстояния и из любых мест без проблем.
Командой «Рядом!» я приучал Эйву ходить пешком, медленным шагом, бегом, в лесу через кусты и валежник. Учить пришлось по шажкам: несколько шажков — поощрение кормом. У егеря она рядом не ходила совсем, только при натянутом поводке.
Лишь после отработки этих команд мы с курцхааршей начали отработку такого важного элемента, как поиск в поле челноком. Заходя в поле против ветра, я давал свисток и шел в бок от ветра, при этом выкидывал руку по направлению своего хода, собака бежала в том же направлении, видя мою руку.
Она меня обгоняла, и я ее отпускал на пятнадцать-двадцать метров, разворачивался в противоположную сторону, свистком и вытянутой рукой показывал смену направления хода. Через несколько занятий я уже шел против ветра и только свистком и рукой направлял ее.
Параллельно с челноком мы отрабатывали стойку над перепелом, к лапке которого была привязана ленточка. Собаку подводил на корде. Стойка была, пока была натянута корда, как только веревка ослабевала, собака тут же бросалась на птицу. После этих занятий я недосчитался двух перепелок.
Пришлось изменить тактику, сажать перепелку в тесную клетку и прятать ее в траве. Дело пошло. Стойка на корде, я подхожу к собаке и при натянутой веревке одобрительно говорю и поглаживаю ее по голове, по спине: «Хорошо, молодец, стоять!». Командой «Ко мне!» я отзывал Эйву и тащил ее от птицы на 15 метров, усаживал, командой оставлял на месте, а сам шел и забирал перепела. Затем, подойдя к собаке, показывал их ей, пресекая попытку схватить. Таким методом я добился стойки на ослабленной корде. Собака поняла, что получит птицу, если будет стоять на месте.
Зимой стойка не отрабатывалась. В начале марта на проталинах мы все повторили, и через два-три занятия Эйва уже делала на перепеле стойку без корды, как настоящая легавая. Она легко для испорченной собаки поддалась дрессировке и постановке как охотничья легавая, благодаря своим врожденным поведенческим рефлексам, которых егерь не смог развить, тем самым обрекая все те же рефлексы на затухание. Сама натаска проходила, можно сказать, без серьезного влияния егеря, его роль сводилась только к выгулу Эйвы в поле, а там она уже сама, благодаря своим врожденным инстинктам, полученным в наследство от породы, проявляла интерес к запахам. Азарт и звериный инстинкт добычи не дали развиться врожденному рефлексу стать на стойку.
Надо знать, что самые простые в освоении команды относятся к самым важным в дрессировке. Без них нельзя начинать отрабатывать другие команды, такие как «место», «остаться», «апорт», «вперед» и т.д. Методики обучения командам разные, но сводятся к одному важному моменту: нельзя переходить к обучению новой команды, не закрепив предыдущую; нельзя, чтобы щенок во время учебы уставал; нельзя идти на компромисс в послушании. В поле собака постоянно должна находиться под наблюдением натасчика, который не допускает нежелательных действий собаки, контактирует с ней посредством команд, но и не перегружает ими. Собака не должна быть задрессированной, не должна ждать команд с вашей стороны. Задрессированная, она не будет работать в полную силу, постоянно отвлекаясь на ожидание команд.
При дрессировке щенка необходимо учитывать, что его психика еще не сформирована. Ее формирует пространственная среда обитания и хозяин (натасчик) при общении, поэтому не стоит в начальной стадии дрессировки заставлять щенка выполнить ту или иную команду. Только после усвоения команд, когда питомцу исполниться шесть месяцев, можно и нужно требовать их четкого выполнения.
Как уже доказано практикой, у дрессированной собаки повышается интеллектуальность. Дрессируя собаку, мы больше с ней контактируем, улучшаем понимание друг друга, повышаем самоконтроль и собаки, и свой.