Дед Петр взял Ванятку на рыбалку с ночевкой. На вечерней зорьке они поймали маленького карандашика-щуренка, десяток окуньков-матросиков, столько же сорожек-серебрянок и два десятка колючек-ершей.
– На ушицу хватит. Пошли, внучок, костер разводить.
Почистили рыбу, уху сварили, ароматного чая, настоянного на смородинном листе, попили. После ужина стали устраиваться на ночлег в загодя спроворенном шалашике. Тут Ванятка вдруг спросил:
– Дедушка, а случались с тобой интересные истории на рыбалке?
– Слушай, однако. Эта история поучительная, я бы сказал, бедовая, о приключениях моих в тумане.
В тот год мы рыбачили верстах в двадцати от жилья на глухом озере с дружком Пашкой. Поставили сетки и я пошел по берегу обследовать округу, оставив дружка у костра. Долго бродил, выбрав удобный пляж, решил окунуться в теплой водичке. Купель понравилась, я стал резвиться на воде. Нырну, поплаваю под водой, а когда на поверхности окажусь, отдыхаю.
Увлекся, и ни к чему, что густющий туман лег на озеро и берег напрочь закрыл. Когда опомнился, первая мысль в голову ударила: «В какую сторону плыть?»
Помню, крикнул я тогда: «Пашка, где ты!». Эхо ответило и опять все стихло. Стал обдумывать дальнейшие действия. «Придется плавать всю ночь! Надо держаться. Утром туман рассеется», – подумал запоздало, лег на спину, экономя силы. Прошло несколько часов. На озеро опустилась глухая ночь, небо звездами заискрилось, стало чуть светлее, но обнаружить, в какой стороне берег, не могу. «Самое главное, не падать духом!» – бодрил я себя.
Вдруг послышался легкий всплеск. «Что такое? Поди, почудилось!» – подумалось сперва. Однако вскоре всплеск повторился. Я уставился в серую мглу, увидел плывущий предмет, похожий на перевернутое дерево корнями вверх, то есть корягу. Помню, подумалось: «Не водяной ли пожаловал?»
Проплыв рядом, предмет глухо фыркнул. Вот тут-то у меня засосало под ложечкой: «Что за наваждение?» Всем телом ощутил волну, порожденную проплывшим чудовищем, и бесшумно под воду ушел, затаился. Вынырнув, вновь услышал глухое фырканье. Начал кумекать и пришел к выводу, что лось проплыл мимо. Его рога и есть корни дерева! Дела, как сажа бела! «Надо следовать за сохатым, он выведет на сушу», – решил немедля и последовал за зверем, думая на ходу: «Самое главное, чтобы лось меня не почуял. А поэтому надо держаться с подветренной стороны». Настроение мое поднялось, сердце звонко застучало. «Не робей», – помню, бодрил себя. Хотел было от радости частушку прогорланить, да спохватился, поскольку крик мог напугать зверя. А что еще хуже, голос мог привести зверя в ярость. Лось опасен и на суше, и на воде.
Однако усталость напомнила о себе. В мышцах появилась тупая боль. Помню, левую ногу судорога свела. «Только бы доплыть до мели!» – напрягая до предела всю силушку, повторял. Я услышал, как лось отряхнулся, тяжело ступая, замаячил большим черным пятном впереди. «На мелководье вышел, бычара!» Вскоре и у меня под ногами обозначилась земелька. Шатаясь, я вышел на берег, упал в прибрежные кусты, где пролежал больше часа.
Когда к Пашке явился утром, тот меня ругать начал, поскольку обежал верст десять и переживал несказанно за мою участь. Когда рассказал о приключении, дружок все понял, остыл сразу, чаем стал поить. Вот такие дела, внучок.
– Дедушка, а лось большой?
– Знамо дело, пудов двадцать пять тот бык, пожалуй, весил. Однако пора спать, Ванятка. Рано вставать надо, чтобы клев утренний не прозевать.