Сборы недолги, иду к калитке, слышу шум: подходит автомобиль «полуторка», в шутку называемый «консервная банка», гремящий всеми своими частями, как будто ни одна из этих частей не соединена прочно с другой. В кабине трое: молодой паренек-водитель и двое мужчин постарше, признаваемых нами, молодежью, как крупные охотничьи авторитеты, да и рыбаки тоже.
Подаю через борт свое охотничье снаряжение, забираюсь в кузов и удобно устраиваюсь на довольно приличном слое соломы с охотниками, уже сидящими там, в кузове. Кроме запасного колеса и охотничьего снаряжения, бросается в глаза стопка эмалированных ведер и крышек к ним.
— А это зачем? — указал я на ведра.
— Атаман (так негласно мы называли одного из сидящих в кабине) сказал, что будет не только открытие охоты на уток, но и интересная рыбалка.
Дорога идет по берегу широкой и красивой реки с почти незаметным течением, останавливается у небольшой заводи, берега ее поросли тонким невысоким камышом, из которого при нашем подходе шел выводок явно уже летных уток, но не поднялся, а поплыл к другой стороне заводи, выражая неудовольствие за прерванный отдых сердитым покрякиванием.
— Перебьют их скоро, — сказал кто-то.
— Не думаю, — ответил другой, — у кого рука поднимется их стрелять, посмотрите, они как домашние, совсем не боятся, это не охота, а так, убийство.
И верно, не поднялась ни у кого из охотников на них рука — этот выводок плавал в заводи до отлета.
Дальше ехали без особых приключений, за исключением допущенного баловства (если не сказать хуже). Вдруг кому-то взбрело в голову посоревноваться в стрельбе, благо придорожное пространство было практически безлюдным, по сорокам и воронам, которые летали стаями, несколько из них пало жертвами нашего баловства. Но из кабины вдруг высунулся «атаман»: что он сказал, переводу не подлежит, но желание уничтожать пернатых таким способом пропало и в дальнейшем не появлялось.
Река на сравнительно небольшом участке резко расширяется чуть ли не вдвое, без того тихое течение становится совсем незаметным. Мы знаем, что на этом широком плесе реки длиной добрых двадцать километров прекрасная рыбалка, во многих омутах водится масса всевозможной рыбы, в том числе встречаются сомы весьма внушительных размеров, но они не были дураками и очень редко их удавалось поймать даже опытным рыбакам. А на противоположном берегу реки — пойма, усеянная мелкими озерцами, часто соединенными протоками, имелось и мелколесье, словом, это было царство водоплавающей, болотной и даже лесной пернатой дичи.
Прибыли в поселок и остановились у знакомого атаману рыбака. Подошли, видимо, услышав грохот полуторки, еще двое местных, и сразу всей компанией мы отправились к реке, разместились в трех лодках, из них одна была «душегубка» (долбленная из целого ствола дерева), но, как ни странно, довольно устойчивая и очень легкая на ходу.
Местные принялись обустраивать стоянку, а нам дали важное задание — принести по три-четыре грача или вороны, что оказалось несложно сделать, и не более чем через полчаса задание было выполнено. На стоянке уже горел костер, недалеко стояла кастрюля емкостью поболее ведра, рядом ведро со свежей рыбой и несколько небольших бухт тонкого провода от полевого телефона — один рыбак привязывал к концам этого провода крючки, больше смахивающие на лодочные якоря.
— Что это такое? — спросил «наш».
— Это на крупного сома, — ответил рыбак, — если попадется настоящий сом, то его никакая леска не удержит, а этот провод он порвать не может. Если повезет — увидите.
— Не видал нигде таких крючков.
— И не увидите, их делает наш кузнец из пружин клапанов машин и тракторов, красиво делает, сталь там очень хорошая.
Подходило время «открытия», мы отправились в пойму, рыбаки продолжали заниматься своим делом, а к закату солнца, не дожидаясь вечернего лёта, все вернулись с вполне приличной добычей, весьма довольные собой. Кастрюля стояла на костре, и запах свежей ухи приятно щекотал нос. Грачи, вороны находились в другом ведре, ощипанные и опаленные на костре.
Рыбаки принялись насаживать, в зависимости от величины крючка, по половинке, целой, а то и по две птицы и на «душегубке» отвозить в реку на расстояние от полусотни до сотни метров, привязывая свободные концы к вбитым колышкам и кольцам лодок.
Уха была отменной, и ужин прошел очень весело, а с темнотой начались поклевки. Как их видели без света рыбаки, до сих пор непонятно. Но было поймано весьма прилично разной рыбы, а на рассвете натянулась леска у «душегубки», рыбак вскочил в лодку, схватил леску.
— Садись и оттолкни лодку, — крикнул он. Я не стал уточнять, зачем, мгновенно исполнил приказ, почувствовал странный толчок, и «душегубка» довольно бойко пошла от берега. Рыбак вначале просто держал туго натянутую леску, а затем стал то осторожно выбирать ее, то отпускать. Так прошло полчаса. Рассвело. В лодке появлялось все больше колец лески.
— Бери, — он указал на карабин «атамана», прислоненный к сиденью.
Разумеется, я его сразу увидел, но зачем он, выяснять не стал.
— Смотри, как только увидишь, что его башка показалась, сразу стреляй.
Прошло совсем немного времени, и мне стало видно что-то темное, выплывающее из воды, показалась «башка». Я ошалел — эта «башка» была с добрый письменный стол. Думать и любоваться некогда, стреляю раз, другой, и башка исчезает в глубине, лодка слегка вздрогнула и пошла. Через несколько секунд она прошла над местом, где была голова сома, маленькое розовое облачко проплыло мимо. Рыбак вначале отпустил леску, потом легонько подтянул. Не могу сказать, сколько это длилось, минуту или пять, но леска ослабла, и рыбак начал выбирать ее без усилия.
— Ну все, готов, повезло ...
Сом показался из воды.
— Полюбуйся, какой красавец.
Наконец сом у лодки, рыбак зацепил другим крючком его голову и привязал к кольцу лодки.
— Хорошо, что ты в него попал, еще немного и сорвался бы, еле-еле держался крючок. Бери весло и двигай к берегу.
Взошло солнце, вся компания ждала нас. Подтащили сома к берегу — такой рыбины я никогда ранее не видел.
— Ничего, — сказал один из рыбаков, — кило сто, а то и все сто двадцать будет.
Довольные уловом, мы, хоть и с опозданием, пошли стрелять уток. А часа через два лагерь был свернут, «душегубка» с сомом да и с остальным уловом исчезла, в оставшихся двух лодках мы переехали на другой берег, еще часа через три тряслись в полуторке, а под сиденьем у переднего борта стояли прикрытые соломой семь ведер с привязанными крышками. У дома одно ведро атаман вручил мне — что там было, понять нетрудно.