Охотники, разочарованные после собрания, разошлись.
С Павлом мы дружили уже несколько лет и протопали с ним на пару немало болот, полей и лесных угодий.
Он был старше на десять лет, но не уступал мне в длительной ходьбе и выносливости.
На следующий день решили пойти за грибами по нашим местам, заодно пусть Пират побегает, а то засиделся на цепи.
Кобель — метис, помесь лайки и гончей. Уши на хрящах, хвост серпом. Окрас желто-коричневый. Работал по зайцу, тетереву, лосю. По утке неохотно, но мелочь искал, бекаса, коростеля, дупеля, куропатку.
Ближе к обеду на следующий день с корзинкой и бидончиком с едой для кобеля я вышел из дома. Павел уже меня ждал. Кобель, увидев меня, весь извертелся, понимая, что его возьмут в лес.
Поставив бидончик с едой для собаки в сарай, я спустил Пирата с цепи и взял на поводок.
Выйдя из поселка, спустил с поводка, Пират, повиляв хвостом, убежал в лес.
Через полчаса мы с другом были уже на Волчьей гриве. Название этому месту дали такое потому, что там было болото, где находилось волчье логово. Впоследствии там провели мелиорацию, прорыв канавы. А поля засеяли рожью.
Со временем там вырос лес. Но в 1972 году все выгорело. Была сильная жара. После пожара все заросло березняком, осинником и местами росли сосенки. Вокруг же болотинок — ивняком. В общем, место было идеально для грибников и охотников.
Птицы и зверя там было в достатке. Бугры канав облюбовали лисы, вырыв там свои норы. В завалах старых горельников поселились еноты. В подросте березняка держались тетерева и зайцы. В густом ивняке и осиннике на островках обитали лоси. Позже появились и кабаны. На полях после пожара больше рожь не сеяли и стали косить траву.
После покоса стояли стога, на которых часто сидели луни, а по полям мышковали выводки лис. По канавам и болотинам водились выводки крякв и чирков. Но в общем, мест в угодьях хватало и для основной, и для тихой охоты с корзинкой. Там мы разошлись с другом.
Пока собирали грибы, Пират нашел в ивняке зверя и, злобно облаивая, погнал его. Я сразу понял — нашел лося. Ничего, погоняет часок и придет. Он всегда находил меня. Эти места ему был хорошо знакомы, так как я еще щенком часто брал его в этот лес.
Так и случилось. Подошел Павел. Корзинки были полны грибов. Я рассказал ему, как тетерев напугал меня. Под кустом рос большой бурвик, так мы называли подберезовик с бурой шляпкой. Только нагнулся, чтобы его сорвать, как с другой стороны, из-под куста, с громким хлопаньем крыльев вылетел тетерев.
От неожиданности я приземлился на «пятую точку». Пока я ходил, собирая грибы, Пират поднял пару тетеревиных выводков. Павел сказал, что поднял косого, который выскочил чуть ли не из-под ног. Перекурили и направились к дому. Пройдя метров триста, увидели, что кобель стоит и виляет хвостом, значит, что-то нашел.
Подошли, так и есть. Пират щипал зубами перья молодого тетерева, скорее всего, подстреленного браконьером. Подняли — свежий без запаха: видимо, был подстрелен утром. Павел содрал шкурку, выпотрошил и промыл в канаве тушку.
Придем, у сарая сварим и поужинаем. Домой вернемся с грибами и сытые, посмеялся Павел.
Подходя к поселку, я подозвал кобеля и взял на поводок.
Вот мы уже и у сарая. Пират посажен на цепь и накормлен. Сытый, он дремал у будки, иногда поскуливая, вероятно, что-то видя в своих собачьих снах. Пока Павел готовил, я сходил в магазин и купил хлеба и соль.
Когда еда была готова, солнце уже село. Только собрались поесть, аппетит перебили подошедшие брат Павла Николай и его друг Михаил, живущий в этом поселке.
— Эй, охотнички, что сидите? Охота открыта. Мы и Фомич уже взяли путевки.
— Как?.. Ведь сказал егерь вчера, что закрыта.
— Начальство дало добро на открытие сегодня после обеда, — ответил Михаил. — Берите путевки, и айда завтра на целый день. Потопчем болотины, а вечерком зорьку на цаплинской чашке постоим.
На том и договорились встретиться утром у него дома. Михаил был заядлым охотником, получив навыки от своего отца. Николай же нет. Любил походить, потропить, посидеть на приваде ночью, ожидая лис. Брал только осенних, вылинявших и жирных уток, а летних отдавал соседу или теще.
Фомич — мужик в годах. На охоту ходил редко, но старался не пропускать открытия охоты как традицию. Человек с юмором, с которым в компании не соскучишься.
Стемнело. Поели, попили чаю, в разговоре сообразили, а путевки-то где? Не поздновато ли до егеря? Может, к Алексею, председателю охотничьего коллектива и общественному егерю? Он ведь хорошо знает Николая и наверняка выдаст нам путевки. Да и Николай там тоже рядышком живет.
Вот мы втроем на автобусной станции и уже через полчаса уже стояли у двери Алексея, и палец жал на кнопу звонка.
Дверь открылась, и вопрос Алексея прозвучал недовольно.
— Что, очумели? Я только лег спать.
— Извини, мы к тебе за путевкой.
— Ладно, проходите на кухню, только тихо.
Путевки он выписал, мы попрощались, извинились, пожелали ему спокойной ночи и вышли на улицу довольные. Павел пошел домой собираться, а Николай проводил меня на последний автобус и тоже ушел домой.
Подошел автобус. Он был почти пустой, и шофер сказал, что на вокзал не поедет, а сразу в гараж.
Высадил меня у моей остановки и пожелал удачи в охоте, так как был знакомым охотником.
Дома я отдохнул пару часов, затем не спеша собрался и вышел к месту сбора.
Через двадцать минут я был у сарая, оставил еду для кобеля, взял его на поводок и направился к дому Михаила. Он уже не спал и ждал нас.
Прошло немного времени, подошли Николай, Павел и Фомич. Поздоровались, перекурили и решили, что пора выходить.
Начинало светать, и мы вышли из поселка в сторону леса.
Проходив до обеда, нам удалось добыть на обед лишь пару бекасов и крякаша. Где же вся утка? Мы были удивлены происходящим. Вроде все условия подходящие, а утки нет. Воды, правда, маловато, жара стояла, но ведь выводки были, заранее примечали места. Спасибо Пирату, нашел хотя бы пару бекасов, а Михаил их добыл.
Решили обойти Комаринское и Ивановские болота. Сначала решили обойти Комаринское. Разошлись.
Подступы заросли осокой и камышом. Идти было тяжело, ноги вязли в иле. Но так ничего и не увидели, кроме чаек, круживших над плесами. По пути к Иванову болоту Пират поднял тетерева, но стрелять мы не стали. На тетеревов охота закрыта, не время, лишь только весной на току.
Подошли к болоту и разошлись. В этот раз поднялся из-под ног Павла Крякаш и был взят с первого выстрела.
Затем зашли на змеинку. На воде, где ряска, были видны наплывы и перья. Значит, утка есть. Кобель работал неохотно и ничего не поднял. Тростник там глухой, и пройти по нему тяжело не только человеку, но и такой собаке, как Пират. Он ведь не спаниель.
Но все же из тростника пару раз выплывали кряквы, но никто не стрелял. Это были хлопунцы, еще не вставшие на крыло, хотя правилами охоты это не запрещено. Мы понимали, что когда они будут летать, то обязательно будут здесь держаться.
Уставшие, мы решили расположиться рядом с пасекой. Находилась она в небольшом сосновом бору. Рядом полянки, заросшие иван-чаем и другими лесными цветами и травами. Хорошие условия для сбора меда.
В этот год пасечник еще не вывез ульи, позволяла погода. Мы поздоровались с ним и расположились рядом, развели костер, достали котелок и съестные припасы. Приготовили бекасов с тушенкой. Крякаша зажарили на углях. Поели, попили чаю. До вечера отдыхали у пасечника в просторной палатке, обсуждая, как будем охотиться дальше.
Солнышко начало садиться. Решили топтонуть цаплинские чашки (небольшие болотины) и постоять там вечерку. Так и поступили. Место для уток просто отличное, заросшее камышом и тростником, с небольшими плесами.
На подходе к болотинкам росла густая осока, а посередине неглубокая канава. Михаил с Николаем, обойдя болотину, зашли с противоположного края, а мы посередине на небольшом расстоянии друг от друга в надежде поднять уток.
Нам не повезло, но Михаил поднял большую стаю, более сотни. Но добыл только одну крякву. Мы же лишь смотрели, как она удалялась от нас вне зоны выстрела. Вот где они собрались, подумали мы с досадой, так ничего не подняв, и расстановились на вечерку, в ожидании лета. Я встал на краю неподалеку от березника, чтобы кобель не был все время в воде.
Мужики же расположились вдоль плесов. Чуть позже к нам присоединились еще трое: отец с двумя сыновьями. Один из них решил встать недалеко от меня. Только расположился, как из-под ног из осоки у него с кряканьем вылетела утка. Он отдуплетил и промахнулся. Утка завернула в нашу сторону.
Я подумал — моя... Вскинул ружье. Дуплет, и — промах. Летит дальше вдоль стрелков. Еще четыре дуплета, но утка цела и невредимой покинула болотину. Последний стрелок кричит — помирать, мол, полетела, и над всем этим стоит громкий смех, мол, ты еще прилетишь и будешь наша.
А в общем, вечерка прошла удачно. Утка просто шла валом, и никто пустой не ушел без трофея. Пират бегал и суетился. реагируя на выстрелы. Дошло до того, что Павел начал стрелять «девяткой». Сбил крякву, и она бы убежала, но Пират вовремя, хоть и нехотя, ее прихватил.
Я добыл пару кряковых. Вторую уже по темну нашел кобель.
Охота закончилась. Наши знакомые, отец с сыновьфями, пригласили остаться с ними на ночь. Мы поблагодарили, но отказались и направились к дому. По дороге кобель нашел лося и стал его облаивать.
Я окликнул его, лось тронулся с места и Пират его погнал. Лишь только минут через сорок он нагнал нас, нагонявшись за сохатым.
Далеко за полночь пришили в поселок. Николай ушел ночевать к теще, мы же с Михаилом направились по домам, но прежде накормили Пирата. Павел с Фомичом остались в сарае спать на сеновале. Вот так и закончился день открытия охоты.