Случай этот не единичный.
Но в прошлые годы такое происходило с затянувшейся весной, нынешнюю же весну холодной вроде бы не назовешь. Достаточно сказать, что городской пруд в Екатеринбурге очистился полностью ото льда необычайно рано – 10 апреля (в прошлые годы – 23 и 28 апреля).
В самом городе и его окрестностях снега к этому времени не осталось вообще.
Пассажиры в электричке с недоумением поглядывали на мои лыжи: дескать, куда это он с ними собрался, может, везет их в сад на летнее хранение?
Уже после возвращения с охоты осознал, что самыми надежными индикаторами движения весны в наших местах следует признать предвесеннее состояние снежного покрова и ранневесенние показатели температуры воздуха.
Как выяснилось из разговора с местным старожилом, в январе–феврале здешняя зима с лихвой реваншировалась за ноябрьское и декабрьское бесснежье.
Что касается тепла, то его, с учетом суточных колебаний, явно не хватало: ночью снег схватывало морозом, отпускало и он начинал таять к полудню или даже позже, а к вечеру температура вновь понижалась. Таяние, таким образом, затягивалось.
На лыжи встал сразу, сойдя с большака, и пошел лесом по заснеженной дороге. С оттаявшей части импровизированного придорожного прудика согнал пару чирков. Взлетев, они подались к истоку, но затем повернули назад и прошли невысоко надо мной.
А потом совсем близко возник лениво скачущий беляк, причем совершенно вылинявший. На белом фоне он просматривался особенно четко.
Подумалось: в отличие от растений, которых теплая погода может спровоцировать на преждевременное оживление (например, почки на вербе способны в оттепель вспучиваться чуть ли не в конце февраля), у животных анатомо-физиологические сезонные изменения начинают, видимо, проявлять себя лишь под воздействием каких-то внутренних импульсов (потому-то даже при самой затяжной весне трудно представить себе в мае того же зайца белым).
На тягу встал в четверть десятого на привычной, можно сказать родной, поляне. Было пасмурно, чуть моросило и отдавало холодом. По ощущению температура не превышала пяти–семи градусов (кстати, ночью избушку пришлось подтапливать дважды).
Затем наблюдал повторяющуюся из года в год чуть ли не в четырех случаях из пяти картину: в половине десятого на высоте в два дерева пронесся возвестивший начало тяги вальдшнеп, а потом наступило затишье, продолжавшееся почти до начала одиннадцатого.
Слушал в это время не птичье разноголосье, а шум речной воды у полуразрушенной половодьем бобровой плотины (шум почему-то менялся тонами, как гул самолета при смене режимов работы двигателей, а может, это была слуховая галлюцинация).
Видел семь вальдшнепов, все летели без хорканья, лишь изредка цвиркая. На выстреле оказались пять (восемьдесят процентов), притом на верном выстреле – три. Одного из этих трех взял чисто, в другого чисто промазал, а третьего пропустил без выстрела – замешкался с перезарядкой ружья (в патроннике застряла оторвавшаяся от донышка бумажная трубка гильзы).
Днем, 10 мая, можно сказать, блаженствовал: не торопясь, в охотку занимался бытовкой и наблюдал весну.
Встал на тягу в тот же срок, и опять все повторилось: первый вальдшнеп протянул в девять тридцать (или около этого), следующий возник через полчаса. На этот раз перевидел девять птиц, но летели они как-то вокруг да около, не приближаясь на верный выстрел. Все-таки сбил одну дуплетом.
Уже в глубоких сумерках подброшенным вверх беретом подманил еще одну. Взял ее стендовым патроном с «девяткой» (24 г). Кстати, это был первый за всю мою охотничью практику вальдшнеп, добытый таким способом.
Пришел к выводу, что подбрасываемыми вверх предметами (головными уборами, рукавицами, небольшими лесными кочками) можно привлечь внимание лишь не очень дальних птиц (до этого случая безуспешно пытался подманивать вальдшнепов, тянувших на расстоянии 80–100 и более метров).
На следующий день возвращался на станцию с чувством некоторого неудовлетворения. Чутье подсказывало, что наилучшие тяги будут в оставшиеся дни сезона – 12 и 13 мая, постоять на которых не представлялось возможным из-за недостатка времени (по чисто домашним обстоятельствам). Так оно и вышло.
Знакомый охотник, охотившийся неподалеку от моих мест, наблюдал 13 мая семнадцать тянувших вальдшнепов. К этому времени заметно потеплело и все вальдшнепы в полете не только цвиркали, но и хоркали. Но добыл мой знакомый тоже не дюже – трех птиц.