Но однажды окончание охоты пришлось как раз на него. И я решил испытать, действительно ли на Пасху нет охотничьего фарта. В субботу я отправился на тетеревиный ток. Птицы токовали хорошо. Ждать пришлось недолго. Только занялся рассвет, как ко мне подлетел тетерев. Я, не спеша, выцелил его и выстрелил. Тетерев как будто стряхнул с себя капли дождя и остался сидеть. Я тут же выстрелил со второго ствола. Такой наглости он не выдержал и улетел.
Я стал ждать дальше. Через несколько минут увидел, как ко мне по полю не спеша идет другой петушок. По всей видимости, это был молодой тетерев. Он не токовал, а потихоньку шел, иногда останавливаясь и склевывая какие-то травинки. Подождав, когда он подойдет на верный выстрел, я прицелился и нажал на курок. Тетерев, как ни в чем не бывало, взмахнул крыльями и полетел. Так как он летел боком ко мне, я выстрелил влет со второго ствола. Не обронив ни одного перышка, петух спокойно исчез за ближайшими кустами.
Патронов больше не было. Обычно на току четырех всегда хватало за глаза и больше я просто не брал. Пришлось вылезать из шалаша и топать домой. Следующий день был пасхальный и закрытие охоты. Идти в Пасху не хотелось, но верх взял азарт. Не могу сказать, почему я четыре раза промахнулся по верной дичи, но это меня задело, и я решил нарушить запрет и попробовать поохотиться в праздник.
В четыре утра я, как обычно, проснулся и, выпив чашку горячего чая, побрел на ток. Каково же было мое удивление, когда, подойдя к шалашу, я увидел, что ночью он рухнул. Достаточно крепко построенное сооружение валялось на земле. Собрать его в темноте не представлялось возможным. Мне ничего не оставалось, как развернуться и пойти обратно досыпать.
Не скажу, что я был огорчен. Наоборот, появилось какое-то чувство облегчения, что охота не удалась.
И в очередной раз я убедился, что на Пасху охотиться нельзя. Не будет удачи.