История этой фирмы весьма примечательна… У ее истоков стоял Адольф Кастор, сын еврейских эмигрантов из Германии, обосновавшихся в Нью-Йорке в 1870 году. Хозяйственная деятельность 14-летнего Адольфа на новом месте началась с работы в фирме Bodenheim, Meyer & Company, которая изготовляла... цепи для скота.
Фактически это была затрапезная ремесленная мастерская. К тому же, находившаяся явно не на своем месте. Ну посудите сами, можно ли процветать с изготовления и продажи коровьих цепей в Нью-Йорке? Вот если бы в скотоводческих штатах Дикого Запада — это еще куда ни шло...
Поэтому, когда в 1873 году умер один из пайщиков-совладельцев, а фирма едва дышала по причине плохой продажи своих изделий, волей-неволей пришлось принять в число совладельцев и работника. Так фирма стала называться Meyer & Kastor, что, впрочем, ее не спасло, и в 1876 году она прекратила свое существование, или, попросту говоря, обанкротилась.
Но уже буквально через пару недель на ее развалинах возникла новая фирма Adolph Kastor & Bros, предлагающая покупателям уже не коровьи цепи, а импортированные из Германии ножи. Тут надлежало бы особенно подчеркнуть, что все это происходило в те времена, когда европейская промышленность и технологические достижения были образцом для подражания для американцев, а не наоборот, как теперь.
Но не импорт был главной целью молодого предпринимателя. На вырученные деньги он закупал мощные прессы, механические молоты, заточные станки и прочее кузнечное и слесарное оборудование, чтобы организовать собственное производство. Тут еще раз надлежало бы сделать небольшой экскурс в историю технологий и напомнить, что в конце XIX века именно кузнечная обработка, сиречь ковка, составляла основной вклад в изготовление ножа.
Слесарная обработка — шлифовка, сборка, окончательная отделка и заточка придавали изделию конечный вид и потребительские качества, но оставались операциями второстепенными, выполняемыми по большей части вручную или с помощью довольно-таки примитивного и, следовательно, не слишком дорогого оборудования.
В наше время эти соотношения изменились радикально. Современная технология производства ножей — это практически в целости обработка резанием, молот кузнеца — ручной или механический — не касается современных серийных клинков.
Именно это радикальное изменение технологии, а точнее непонимание (или нежелание понимать) сути перемен, впоследствии сослужили фирме исключительно неблагоприятную службу. Но до этого оставалось еще более 100 лет, а пока что ковали, шлифовали клинки, собирали и окончательно отделывали ножи, продавали их и процветали благодаря этому не в пример коровьим цепям.
И отлично ведь процветали! Это был яркий пример смелого плана, воплощенного в жизнь вовремя, в соответствующем месте и с наступательной инициативой. В 1897 году увеличение налогов и пошлин на импортируемые товары, в том числе ножи, почти лишило их импорт прибыльности, но молодой предприниматель встретил это во всеоружии.
Слияние фирмы с маленькой ножедельческой мастерской Чарльза Шервуда практически оказалось объединением мощной и передовой (по тем временам, конечно) производственной базы с большим опытом в изготовлении и продаже ножевых изделий.
В 1910 году фирма, нанимающая уже более 200 работников, изготовила и продала почти миллион ножей!
Первая мировая война принесла с собой военные заказы и еще более увеличила прибыли уже твердо стоящей на ногах фирмы. Ее изделиями пользовались вооруженные силы США, Великобритании, Канады, Голландии. Наряду с боевыми ножами и штык-ножами, фирма поставляла кухонные ножи, складные ножи, ложки, полевые котелки, хирургические скальпели и другие медицинские инструменты.
В 20-х годах прошлого века фирма начала экспериментировать с применением нержавеющих сталей для изготовления клинков. В те времена это было явно «на вырост», что однозначно следовало из рецептур и технологии изготовления и обработки тогдашних «нержавеек», но сама мысль была достаточно передовая.
Вторая мировая война оказалась катастрофой для Европы и настоящим золотым дном для Америки. Именно тогда процветающая на военных поставках американская промышленность опередила разделенное между враждующими лагерями, истерзанное и обескровленное войной, уничтоженное бомбежками европейское «хозяйство» по всем показателям.
Ножевую отрасль не исключая. CAMILLUS Cutlery Company продала в течение Второй мировой войны 13 миллионов своих изделий — это ли не успех?! Война закончилась, но фирма продолжала «ловить» крупные заказы от организаций, если не государственных, то, по крайней мере, весьма массовых. Такой, например, была Ассоциация Бойскаутов Америки (Boy Scouts of America, или сокращенно BSA), которая объявила складной нож CAMILLUS официальным ножом бойскаутов и таким образом обеспечила фирме рынок сбыта на многие сотни тысяч изделий.
После Второй мировой войны мир изменился настолько радикально, что многие явления превратились как бы в собственную противоположность. Например, изменилась сама философия ведения войны. Если испокон веков воевали, чтобы грабить побежденных, то вдруг оказалось, что воевать можно — и даже нужно! — с теми, у кого грабить-то нечего.
Ведь во время печально известной вьетнамской войны американский военно-промышленный комплекс ограбил собственных американских налогоплательщиков на такие суммы, что за эти деньги можно было бы купить несколько Вьетнамов со всеми потрохами их обитателей. Например, безжалостная статистика утверждает, что на каждое зафиксированное попадание из стрелкового оружия американские военнослужащие израсходовали от 50 до 200 тысяч (если верить различным источникам) патронов!
И никто не утруждает себя анализом, как это вообще возможно, ведь даже 50 тысяч выстрелов не выдержит никакой ствол. Сколько же стволов при этом должны были бы израсходовать? А не израсходовали ведь...
Загадка разъяснилась бы очень просто, если предположить, что подавляющее большинство этих боеприпасов не только не было израсходовано во Вьетнаме, но никогда туда не было доставлено и даже не было изготовлено.
Но американские налогоплательщики за них заплатили, и за изготовление, и за доставку. Нож, однако, — это не винтовочный патрон, его так вот попросту не спишешь (точно так же, как и ствол), даже как-то неудобно терять безвозвратно нож ежедневно, а то и по несколько сразу. Те ножи, за которые получены причитающиеся по госзаказам деньги, приходится действительно изготовить и доставить заказчику, а это уже куда как менее выгодно.
Да и сколько ножей, в конце концов, может требовать армия в эпоху, когда с ножом в руке солдаты «сражаются» только с хлебом и консервами! А что делать с ножами, изготовленными год назад? Два, три, четыре года назад? Нож — это ведь не изделие одноразового пользования!
А вот открытого, гражданского рынка, который мог бы представлять собой разумную альтернативу централизованным поставкам, руководство фирмы «в упор не видело», просто игнорировало. Да и зачем он им, раз и так все складывалось отлично?
От добра добра не ищут... Когда радужные централизованные заказы подвели и пришлось открыть глаза на суровую действительность, оказалось, что на открытом рынке безнадежно устаревшие ножи, в приказном порядке навешиваемые генералами на солдат, по большому счету никому и не нужны.
Тяжелые, неуклюжие, плохо режущие толстые кованые клинки с наборными кожаными рукоятями и складные перочинные ножики с не блокируемыми в рабочем положении клинками отошли в историю, точно так же, как керосиновые лампы. Покупатели хотели иметь легкие и удобные ножи с клинками из современных, нержавеющих сталей, рукоятями из несокрушимых полимеров, надежными внутренними механизмами.
Перестроить в одночасье огромное, по меркам ножевой промышленности, производство, погрязшее по самые уши в крупносерийке и безнадежно устаревших технологиях, нелегко, да и не дешево. Практически все оборудование надо покупать заново, а еще и от старого как-то избавляться, хотя бы на металлолом вывозить...
Вот тут-то и пришло похмелье после основанных на госзаказах успехов. Когда руководство фирмы спохватилось вводить новые технологии, как, например, лазерное вырезание клинков из листов современных нержавеющих сталей или изготовление плашек рукоятей из стеклопластика, когда начали привлекать к сотрудничеству известных (или модных) мастеров-проектировщиков ножей — было уже просто-напросто слишком поздно.
Рынок не терпит пустоты и пробелов, в образовавшуюся в предложении брешь не просто вошли, а буквально ворвались новые, не отягощенные предрассудками и не разбалованные госзаказами фирмы. К тому же, не связанные устарелыми технологиями.
Мир изменился не только в военном отношении, изменился даже подход потребителей к предметам потребления. Все жаждали нового, еще невиданного. Никто уже не хотел покупать старосветских изделий, даже отличных, успешно доказавших свою высокую пригодность, а уж тем более плохих, доказавших как раз свою непригодность.
Отошли в прошлое также огромные серии, когда ножи без каких бы то ни было видимых изменений изготавливались десятилетиями. Падкие на диковинки покупатели хотели чего-то нового, хотя и не обязательно полезного. Конкуренция — это борьба, тут промедление смерти подобно.
В последнем десятилетии двадцатого столетия, когда американское производство современных ножей переживало прямо-таки свой «золотой век», а новые фирмы развивались и процветали, дела CAMILLUS катились по наклонной плоскости.
Заработная плата работникам сокращалась, рабочие бастовали, судебные процессы проигрывались. И в ноябре 2006 года фирма заявила о банкротстве.
Несмотря на банкротство фирмы, сама по себе марка осталась весьма привлекательной для того, кто сумел бы соответственно ею воспользоваться. Или, кому показалось, что сумел бы... Так или иначе, марка CAMILLUS возродилась в мае 2009 года, как сказочный Феникс из пепла, под эгидой концерна Acme United Corporation.
Старый модельный ряд фирмы оказался заменен практически полностью. Хотя не совсем понятно, почему исключили из него также изделия вполне современные, соответствующие требованиям рынка, как, например, показанные на иллюстрациях...
Окажется ли этот «рестарт» успешным? Сомнительно. «Золотой век» американского производства ножей уже миновал, рынок насытился и пресытился изделиями, и ничто не предвещает изменения этого положения в обозримом будущем. Естественную убыль в ножах — сломался, потерялся, надоел и т.п. — с успехом восполняют изготовители, стоящие на значительно более прочных рыночных позициях, у которых отобрать покупателей будет ох как нелегко.
Более того, мировой финансовый кризис и повсеместная политика затягивания концернами и банками поясов работающих делают все более сомнительными успехи фирм, предлагающих предметы потребления со средних по цене полок. Ножи, представленные на сайте фирмы в Интернете, не представляют собой ничего особенного для людей, озабоченных насущными проблемами — «как бы тут оплатить текущие счета, взносы по кредитам и дотянуть до следующей зарплаты».
В таких случаях люди попросту перестают покупать то, что не является предметом первой необходимости. Богатый же покупатель не приобретает таких сравнительно посредственных вещей.
В общем, поживем — увидим...