Так уж сложилось в современном мире, что большая часть охотников — это любители. Охота для них своего рода хобби, спорт. Многих из них вполне удовлетворяет дробовое гладкоствольное ружье для стрельбы по птице, мелкому и среднему зверю. На охотах по крупному зверю применяются те же ружья, но уже с патронами, снаряженными пулями либо картечью.
В нашей стране, как это ни странно, недостаток дробового оружия массового производства, штучного и даже иностранного, практически не ощущался. Иное дело — с нарезным. Нарезное или же пулевое оружие охотничьих образцов, на моей памяти, всегда было в дефиците.
В то же время в начале двадцатого века охотники-профессионалы были достаточно хорошо обеспечены армейскими винтовками и карабинами.
Кое-где по Сибири до середины прошлого века сохранялось кустарное изготовление пистонных шомпольных однозарядок — «турок». У многих были старинные пехотинки — четырехлинейки. После революции арсенал оружия охотников пополняется знаменитыми трехлинейками Мосина.
Самораспустившаяся армия разнесла оружие по долам и весям. Далеко не все бывшие солдаты ушли в бандиты, «кулаки», революционеры и т.п. Они не укорачивали стволов для изготовления криминальных обрезов. Английская интервенция обеспечила многих охотников европейского Севера нашей страны винтовками «Ли-Енфилд» под обыкновенный армейский патрон Британии (вероятно, патрон Росса).
Север Дальнего Востока «снабжался» оружием заводов Винчестера и Ремингтона. В Приморье и Приамурье доминировали японские арисаки, хотя и туда попадали винчестеры. Особенно многообразным было американское оружие.
С подствольным, трубчатым или коробчатым магазином и характерным довольно удобным нижним вариантом перезарядки. Каких только не было моделей, если судить по калибрам и мощности заряда патронов: 22х20, 25х25, 30х30, 30х40 и даже 45х70, все это в долях дюйма и каких-то единицах заряда пороха или размера гильзы — не знаю.
У американцев, при большом разнообразии оружия и патронов к нему, легко было примениться к потребностям охотников. Тяжелый патрон с мягкой или полуоболочечной пулей — вот тебе и оружие для самого крупного зверя.
Однако армейское оружие и охотничье по своему назначению, как говорят в Одессе, — две большие разницы. Первое предназначено сугубо для человека. При этом, вероятно даже на интуитивном уровне, учитывался тот факт, что при поражении живой силы противника не всегда было целесообразнее убить его, нежели нанести серьезное ранение.
Деморализующее воздействие на противника оказывало большое количество раненых соперников. Каждого раненого, с учетом требований гуманизма, необходимо было вынести с поля боя, госпитализировать и так далее. Вот явление, совершенно противоположное тому, что требует тот же самый «гуманизм» по отношению к раненому зверю.
Здесь он проявляется в том, что каждый подранок должен быть добран как можно быстрее. Во-первых, чтобы зверь не мучился, а во-вторых, чтобы не был потерян как объект добычи. Исходя из высказанных отношений к объектам отстрела выдвигались и различные требования к оружию.
Зверя надо не только убить, но при этом еще и чувствовать себя в безопасности, особенно когда на близком расстоянии приходится стрелять лося, кабана, медведя. По свидетельству С.А. Бутурлина, наша трехлинейка из-за недостаточной мощности патрона для стрельбы перечисленных выше зверей была уже недостаточно надежна.
Это сейчас сделали новый патрон с полуоболочечной пулей, повысили начальную скорость снаряда. Патроном — 7,62х53(54) и даже 7,62х51 уже можно стрелять медведя даже на сравнительно небольших расстояниях. Накоротке — хорошее, тяжелое ружье 12-го калибра, понятно, двуствольное, с мощным пороховым зарядом и мягкой, легко деформирующейся пулей — надежнее.
Исходя из личной безопасности охотника во время стрельбы по зверю, возможности мгновенного повторения выстрела и, главное, надежности при перезарядке патрона — на первое место можно ставить все виды двуствольного оружия.
Это дробовые ружья и нарезные штуцеры, безразлично с каким расположением стволов — горизонтальным либо вертикальным. Какое удобнее, то и лучше. Всевозможные полуавтоматы, будь то дробовые или нарезные, с инерционной либо «газоотводной» системой перезарядки, для стрельбы опасного зверя на близком расстоянии, например медведя на берлоге, я не рискнул бы рекомендовать.
Одно «закономерное» свойство разных полуавтоматов — отказывать именно в самый неподходящиймомент — делает их опасными. Ведь не все и не всегда охотятся с вышек и лабазов.
Конечно, я буду неправ, если скажу, что в советские времена совсем уже не выпускали хорошего и надежного охотничьего оружия. На заказ могли сделать все что угодно: нарезной штуцер вплоть до 10-го калибра или карабин под патрон 9х65.
Страшное оружие — патрон тяжелый, оружие — легкое, отдача сбивала с ног стрелка, как какой-нибудь «Голанд и Голанд» калибра .500 или .600. При мне один коллега выстрелил из такого оружия пять патронов по цели, да еще умудрился стрелять лежа. Как ни прижимал приклад, назавтра плечо — сплошной кровоподтек. Так и сказал:«Кто его делал, тот пусть и стреляет».
Умудрились однажды для охотников на зверя среднего размера выпустить серию карабинов под патрон с пулей калибра 8,2 мм. С громадной гильзой, но мизерным зарядом пороха, таким, что пуля летела лишь чуть быстрее дроби из гладкоствольного ружья.
Очень слабый патрон из-за малого количества пороха. В какой-то работе позже конструкторы «оправдывались», что оружие изначально предназначалось для ВОХРа. Тем не менее такими карабинами вооружали охотников-промысловиков по всей Сибири.
Немало их впоследствии пострадало при охоте на медведя, кабана. Большое количество таких карабинов, но с более длинным стволом, прекрасными ореховыми ложами было продано в Монголию. Правда, там оно использовалось для отстрела сурка, косули, дзерена и реже — более крупных животных.
По-видимому, отношение к охотничьему оружию, как у изготовителей, так и в разрешительных органах, сохранялось со злокозненных «тридцатых», когда Иосиф Виссарионович якобы узнал, что в стране имеется миллион с гаком охотников-промысловиков, и у всех — винтовки. С тех пор и пошла судебная формулировка:
«За подготовку вооруженных восстаний и террор против руководителей партии и правительства».
Не помню номера статьи УК РСФСР, но сколько людей по ней «пересидело» в местах не столь отдаленных, видимо, от Магадана.
Один наш егерь, все военное время по каким-то хворям освобожденный от воинской службы, прожил в плавнях реки Или на Балхаше. Стрелял кабанов, кормил всю округу. Кстати, это допускалось даже Кораном, в подобных ситуациях.
Так и пережили войну. После вспомнили. «Так! — их всех кормил, а нас здесь, в райцентре, нет. Что, была винтовка? Где сейчас?» «Утонула». «Понятно: подготовка террористических действий против районного партийного руководства и правительства». Результат — 10, 10 и 5. Больше не давали, а общий результат — 25 — дробили для разнообразия.
Лагерь, ссылка, поражение в правах соответственно. «Папашка» — сгинул, отпустили досрочно. Вот так-то, в следующий раз будешь знать, кого кормить, а тем более высказываться с той или иной мерой «любви».
Получить разрешение на нарезное оружие, купить его в личное пользование в то время, вплоть до последних десятилетий, было неимоверно сложно.
Конечно, если ты не секретарь райкома, обкома или выше. А еще можно было, как раньше называлось — «по блату», тогда — пожалуйста. Интересно, это выражение сейчас как-то выпало из лексикона. Наверное, заменилось на деньги?
Естественно — свободный рынок, и «блат» ныне просто покупается.
У нас, как в кино, чем дальше, тем интереснее, но страшнее. Очень любим крайности. Запрещали охотникам иметь оружие, не продавали его им, изымали. Промышленность была плановая, станки вертятся, винтовки клепаются.
Наштамповали оружия — девать некуда. Только одних малокалиберок ТОЗ было восемь моделей. Решили проблему чрезвычайно просто. Взяли и поступили, как мой «брат» рассказывал о построении коммунизма. Он же доктор математики — ему понятнее. «Вот точка — это мы. Вот другая — это коммунизм. Вопрос, как надо идти?» Тоже мне учитель.
Тут даже кретин знает, что по прямой. Так я ему и ответил. «Садись — пять». Получается, как обычно, то есть идущих все куда-то заносит — поперлись вправо. Тот, кому положено — узрел. «Не туда идете, товарищи, неверной дорогой». «Вытянулась вдогонку указующая длань — бах, с правой — назад! Вырулили на прямую, развернись и поспешай по кратчайшей, но куда деть инерцию?
Поперлись влево. Левая длань. … Все повторяется. Вопрос, где коммунизм? Кто знает, я не математик — далеко. Точно затухающая синусоида выпрямляется в бесконечности».
Это знакомо, рай тоже там, но уже ближе, чем коммунизм при «нынешнем поколении».
Винтовки замордовали — куда девать? Продать нашему родному населению — выпростали длань. И пошло. 1957 год. В любом спортивном магазине — заходи, выбирай. Аж три вида малокалиберных винтовок — 5,6 мм. Поразмыслили — а 6,5 мм — большой калибр? Да нет же. И «ушли» туда же и биатлонные винтовки БИ-6,5, а под шумок и БИ-7,62.
По окраинам, подальше от городов да райцентров, «пуганули» и трофейные «Ли-Энфилды». Откуда только набрали — неужели трофейные остатки после гражданской или разгрома басмачества? Быстро будущие союзники драпали.
А в магазине разговор короткий — паспорт — есть, охотбилет — есть. И не спрашивали, псих ли ты? Или, может, алкоголик? Приходи, винтовка и «цинк» или ящик патронов — твои, а взамен 500 рублей, еще тех, сталинских, последних. Покупай, братва.
Прихожу как-то к магазину «Спорт и Охота» в Иркутске. У двери пяток подростков: «Дяденька, вы здесь мелкашку не покупали?» «Нет». «Паспорт есть?» «Есть». «Купите нам… Вот деньжат собрали». «Зачем вам, подрастете и купите». «Да нет, нам сейчас надо — жидов стрелять». «Чем они вас-то, бедолаг, обидели?» Один сообразительный: « Да нет, мы не тех вредных, которые врачи. Тех уже пять лет назад побили. Наши налетят на ранетку стаей — полчаса — и нету ягод».
«Воробьев — дробью надо, да помельче. Пуля из мелкашки улетит, а на том краю города кому-то в глаз, и поминай, как звали». «Да? Тогда не надо». «А охотбилет есть?» «Есть». «Возьмите мешок дроби». «Зачем, ружья-то нет. Мы из рогаток». «Добро, какой дроби?» «Бекасиной». «Платите, возьму». Утащили.
Знакомый продавец: «Чего МК не берешь, все хватают». «Не надо, у меня вальтер есть».
«Я, я, Вальтер, зер гут, зер гут», — рядом какой-то немец комментирует. «Их хабе айн Вальтер, зер гут». Имеешь — радуйся. Я и сам знаю, что «зер гут». «Что ему надо-то?» «Смотрит все подряд, что-то бормочет, вроде бы надо малокалиберных патронов — вон тех финских, целевых. Похоже, что они у них там на порядок дороже». «Ну и дай».
«Страшно, на таможне прицепятся, где купил, а меня после — «иди сюда». «Пиши на мой билет. Пусть в Германии резвится, наверное, хочет втихушку у соседа фазанов перестрелять. Если отберут, то только на нашей таможне. А у них… тем более говорит «ягер». В общем, из весьма длительных рассуждений немца поняли, что у них в стране проблем не будет, а на нашей таможне он сумеет договориться. Все верно, таможня, она и в Африке таможня.
Это только один Верещагин на таможне не брал, и то, как выяснилось позже, черной икры переел или по идейным соображениям. Видите ли, ему за державу обидно.
Вот так и вооружались тысячи, десятки, если не сотни тысяч людей, и не только охотники, на первый взгляд безобидным, а на самом деле страшным оружием.
Винтовка под патрон бокового воспламенения — 5,6 мм — пригодна лишь для отстрела белки да птицы не крупнее рябчика. Более крупные, даже получив смертельную рану, убегали, улетали, затем пропадали без пользы для стрелявшего охотника.
Подранков творили столько, что в некоторых местностях буквально истребили косуль, других оленей. В южных горах — баранов, козлов. Большинство стреляных глухарей, тетеревов терялись безвозвратно для охотников. Ведь редко кто стрелял, как надо — по шейке. Попал — твоя добыча. Промахнулся — без вреда улетела. В шейку надо еще и уметь попасть. Вот тут-то вновь длань...
Однажды в Джунгарском Ала-Тау случайно удалось убить горного козла необычной, светло-пегой расцветки. Большую часть времени он жил отшельником.
Скрасть его никак не удавалось, даже прибегая ко всем доступным мне тогда ухищрениям и при наличии неплохой винтовки. Зверь был необыкновенно осторожен. Обычно он замечал меня первым, даже на расстоянии более полукилометра. Приблизиться к нему на верный выстрел не удавалось. Но однажды наши пути случайно сошлись.
Выстрел из «девятки» — и желанный трофей у меня. В спине, в бедрах козла неглубоко под шкурой обнаружились закапсулированные свинцовые пули от малокалиберной винтовки. Они и заставляли его быть особенно осторожным.