Мне было тогда 14 лет. За два года до этого, побывав впервые на охоте со взрослым соседом-охотником и сделав из его ружья первый в жизни выстрел, я загорелся желанием обрести собственное ружье. К тому времени в душе я давно уже был охотником. Рассчитывать на помощь и участие родителей не приходилось: заработки у них были небольшие, а в семье, кроме меня, было еще двое детей.
Деньги на ружье, как мог, зарабатывал сам. Сдавал цветной металлолом по мизерным ценам, в магазинах по договоренности с определенной категорией покупателей подстраивался в очередь, чтобы получить для них товар «на двоих», в те годы разовый отпуск «в одни руки» хлеба, сахара и некоторых других продуктов был лимитированным. Зарабатывал на этом копейки.
Не знаю, на какой срок затянулось бы накопление необходимой для покупки ружья суммы, но неожиданно помог случай. Другой мой сосед-охотник, устав отстаивать перед женой и тещей свое право охотиться, предложил забрать у него одностволку ИЖ-5 за символическую плату, равную стоимости трех бутылок водки. Словом, мне несказанно повезло.
Покупку не терпелось испытать, и с этой целью с началом летних каникул я поехал в гости к бабушке в лесной поселок. Но меня поджидали сплошные разочарования. Ружье никак не хотело попадать ни в живые мишени – дроздов и дятлов, ни в «мертвые» – листки от ученической тетради. Присутствующий при этом местный паренек, мой сверстник, , уже не надеясь на мое ружье, насмешливо заметил, что воробьев и дроздов на корм своему домашнему ежу он настреляет из рогатки.
Но мне опять повезло. Ружье осмотрел мой дядя – часовых дел мастер, знавший толк и в других «железках». Он его повскидывал, пощелкал курком и с уверенностью заключил: «Спуск очень тугой, заряд уходит вниз». Разложив ружье, дядя что-то подточил в замочном блоке, как я понял впоследствии – шептало. Потом, собрав снова ружье, передал его мне на пробу. Перемена произошла разительная. И без «тест-фокусов», о которых пишет А. Посудин, я сразу почувствовал, что ружье перестало «клевать». Окрыленный надеждой, в первое же утро с рассветом я побежал в лес охотиться.
Ворковали горлицы, и я шел на это воркование. Когда оно прерывалось, я останавливался и дожидался его возобновления – для сверки направления. Получалось нечто отдаленно схожее с охотой на глухарином току или же с охотой на глухарей на осинах и лиственницах. Горлицы сидели на вершинах сосен, на сухих сучках, словно сговорившись, и хорошо просматривались. После выстрела они падали к моим ногам. Таким образом я взял пять штук, и одна ушла подранком. Взрослые поздравляли меня с успехом и шутили. Только бабушка смотрела сурово: «Грешник! Ведь сегодня Троицын день!»
В дальнейшем я охотился с этим ружьем, правда недолго, и на «классическую» дичь – уток, тетеревов, вальдшнепов. Подстрелил из него даже зайца, но всерьез запомнилась лишь та, единственная, по сути браконьерская охота на горлиц в июньский день, состоявшаяся благодаря успешной отладке спускового механизма моей «ижевки».
Этот случай определил в дальнейшем мой интерес к рассматриваемой теме. Из справочной литературы я узнал об оптимальной величине усилий на спусковые крючки (1,7–1,9 кг для правого или нижнего ствола и 2–2,1 кг для левого или верхнего ствола), а также о способах измерения этих усилий с помощью динамометра, мешочков с песком или сосудов с водой. Но вот оценок новых ружей под углом зрения названных критериев я в охотничьей литературе и периодике не встречал, да и вообще вопрос об ударно-спусковом механизме дробового оружия как-то оказывался в стороне от обсуждений. Помнится, однажды я обратил на это внимание в письме, адресованном редакции журнала «Охота и охотничье хозяйство». Сотрудник редакции, ответивший мне, по сути согласился со мной. Но с тех пор положение дел, можно сказать, не изменилось. Ответ А. Посудина являет собой в этом отношении приятное исключение.
Что касается трудностей с отладкой спусков, то с ними приходится сталкиваться в первую очередь при ремонте двухстволок «горизонталок» с коробчатыми замками. Дело в том, что в ружьях данного типа к спусковому механизму сложно подступиться, в отличие от ружей с подкладными замками, в которых этот механизм смонтирован на легко отделяемых от колодки боковых пластинах, именуемых досками.
Приведу на этот счет интересный пример. В начале 1970-х годов я приобрел новое ружье ИЖ-26Е – модель с коробчатым замком типа «Энсон-Дили». Первое, что я сделал, собрав ружье дома, – проверил величину усилий спусков. Проверил и схватился за голову: спуск левого ствола выдерживал вес ружья (3,2 кг). Специализированной мастерской в то время в городе не было, или она временно не работала. К счастью, на стрельбище УралВО проходили в ту пору общероссийские соревнования по стендовой стрельбе. Посчитав, что они обязательно должны обслуживаться ружейным мастером, я, прихватив «ижевку», поехал на стенд в надежде встретить мастера и договориться с ним о регулировке спуска. Предположение оправдалось, мастера я нашел, но оказать мне практическую помощь он отказался – «работы на копейку, а возни выше крыши». Зато он дал совет, как отладить спуск.
С этой задачей я в конце концов справился. Но сколько она потребовала времени и терпения! Надо было разобрать замок, что сделать не просто, несколько раз шоркнуть брусочком по выступу шептала, чтобы изменить его угол и придать больше чувствительности спусковому крючку. Затем наступил черед сборки замка – процедуры даже более сложной, чем разборка. Потом проводилась проба спуска на усилие, и если оно оказывалось сверх нормы или недостаточным, то приходилось начинать все сначала.
Соглашаясь с А. Посудиным, считаю, что положение с отладкой спусковых механизмов в ружьях, находящихся на руках у российских охотников, остается не вполне благополучным (из семи принадлежащих мне в разное время отечественных ружей четыре имели излишне тугие спуски). Причем этот вывод касается не только «ижевок» (о чем пишет А. Посудин). В паспорте на мой ТОЗ-34 указано: «Усилие спусков в пределах 1,5–2,5 кг». Реальная величина усилия оказалась равной 2,5 кг на оба ствола, и это было в штучном ружье.
Подтверждаю, что некоторые владельцы ружей просто не подозревают, о том, что у принадлежащих им дробовиков спуски туговаты. Однажды знакомый старый охотник попросил меня посмотреть его ИЖ-58. Сам он к этому времени уже не охотился и собирался «переписать» ружье на подросшего внука. Попробовав спуски и убедившись в том, что они сверхтугие, я осторожно спросил: «Не случалось ли Вам мазать из него по сидячим?» «Как ты догадался? – удивился хозяин, а потом добавил: – По сидячим я промахивался едва ли не чаще, чем при стрельбе влет».
Комментарии излишни.