В следующий раз молодая лисичка была поднята в болоте, которое находится у края нашей деревни. Из него вытекает речка Тронка. Думаю, из-за этого болотца, являющегося верховьем реки, деревня и получила свое название Верханово.
Когда-то часть деревни была и по другую, правую ее сторону, и носила название Бобыли. Еще дальше от реки начинались поля соседнего колхоза, отделявшие болотце от большого леса. Как бы долго лисы ни крутились в болотце, они уходили в конце концов в большой лес либо полем, либо мимо Бобылей, где имелась полоска кустов, соединявшая участки леса. Вот на этот лаз я и устремился с началом гона.
Гоняла вязкая русская выжловочка по кличке Найда, принадлежащая товарищу. Круг следовал за кругом, лиса облазила всё болото. Я встал за кусточек, закрывавший меня по грудь. Отсюда слева просматривалось поле, справа – река и крайние дома деревни: люди проходили по улице, деревенские собаки тявкали на звуки гона нашей выжловки.
Зверь не очень-то боится этих мирных звуков, а вот любой шорох в лесу вызывает немедленную реакцию. Несколько раз гон подходил к окраине поля, лиса «просилась», как говорят охотники, перейти в соседний большой лес, где были норы. Наконец замелькал по мелколесью зверек. Пусть подойдет поближе – ружье уже у плеча, можно стрелять.
Видимо, неопытная еще лисичка – выбежала на край польца как раз напротив меня и села метрах в пятнадцати. Пора стрелять по голове, чтобы не испортить шкурку… Но опять вместо выстрела – щелчок. А что же лиса? К моему удивлению, она не двинулась места, только смешно закрутила головой в поисках источника звука. Недаром говорят, что звери видят в первую очередь то, что находится внизу, а нижняя часть моей фигуры находилась за кустом.
Возможно, лиса отнесла щелчок курка к звукам, доносящимся из деревни. Удивительно, что она меня не причуяла на таком расстоянии. Не опуская ружья, вновь прицеливаюсь в то же место и жму на задний спусковой крючок. И снова щелчок вместо выстрела! Тут уж лиса не выдержала и рванула назад. Я же, переломив ружье и снова закрыв его, попытался поймать цель на мушку, но не выстрелил – лисичка мелькнула уже далеко за кустами.
Вскоре зверек перебежал поле, гон пошел на удаление, я остался на месте, ружье превратилось в палку. Но все же я решил испытать его, и оно, к моему удивлению, несколько раз выстрелило. Начал вспоминать. Накануне я, как всегда, оставил ружье в сенях, на морозе, чтобы оно не «потело», – тогда его можно не чистить, особенно если из ружья не стреляли.
Так нельзя делать, если накануне была оттепель: влага, попавшая в стволы, приморозит бойки к колодке, и это может стать причиной осечек. Оттепели накануне не было, но, может быть, ружье нагрелось от рук, и бойки все-таки примерзли. Решил на будущее перед охотой проверять, свободны ли, не примерзли ли бойки, и на этом успокоился. До третьего раза.
И вот третий случай. С вечера и ночью была пурга, ветер и снег прекратились только с рассветом. Мертвая пороша, как говорят охотники. Это когда на снегу не видно ни одного следа. Встретившись с другом еще затемно, думаем: что же делать? Ведь поднять собака при такой пороше ничего не сможет! Но не терять же день отпуска! Встали на лыжи, взяли русского выжлеца Карая, повели на поводке, чтобы зря силы не тратил.
Даже на широких охотничьих лыжах идти по только что выпавшему рыхлому глубокому снегу нелегко. На поле ни следочка, в лесу тоже все заметено. Но недалеко от Бобылей, в лесу, заметили небольшие неровности. Это под самое утро лиса пришла с поля и оставила под деревьями еле заметный следок. Товарищ с собакой пошел стороной, я разбирался в «записях» на снегу, собаку с поводка не спускали. Прошли с километр. Впереди – обширная свежая вырубка. На ее краю след пропал: на чистом месте его совсем замело.
Решили спустить собаку – ведь следа не было, затаптывать нечего. Товарищ пошел краем леса вокруг вырубки, а я – вырубкой. Карай за мной. Потом он обогнал меня и, к моему удивлению, сунув раз-другой нос в снег, уверенно потянул по снежной целине. Я понял, что он чует невидимый для меня след лисы. Теперь уже я шел за Караем.
Лесозаготовители увезли строевой хвойный лес, стволы же лиственных деревьев, не разделывая, обрубив только сучья, сложили в два штабеля посреди вырубки. Вьюга замела их так, что из сугроба видны были только верхние деревья. Карай привел меня к ближнему штабелю и начал копать сугроб около его торца, изредка взлаивая.
Я быстренько взобрался наверх штабеля, приготовился стрелять и стал кричать товарищу, чтобы он подошел: «Лиса здесь!» Может быть, от попыток Карая залезть под штабель, а может, от моего крика, но с противоположной от собаки стороны, буквально в нескольких метрах от меня, из-под снега вылезла лисица, побежала по рыхлому снегу довольно медленно.
Отпустив ее метров на пятнадцать, я прицелился и нажал на спусковой крючок. Последовали одна за другой две осечки из нижнего и верхнего стволов. Позвал собаку, одновременно перезаряжая ружье. Только собака встала на след, как лиса подбежала ко второму штабелю и зарылась в снег – забралась под бревна. Все повторилось, как в дурном сне: собака попыталась залезть под штабель, я опять забрался наверх, снова рядом вылезла из-под снега лисица и… вновь осечки.
Преследуя лису по рыхлому снегу на вырубке, Карай едва ее не догнал, но там, где снега было меньше, лиса оторвалась от него и пошла на удаление. Товарищ убежал за гоном. Я же был настолько взбешен осечками, что с силой бросил заряженное ружье, словно палку, так что оно, дважды перевернувшись, воткнулось прикладом в снег. И, что характерно, ствол был направлен мне в лицо, будто кто-то невидимый прицелился в меня из сугроба. Это меня поразило и отрезвило.
Подняв и прочистив от снега ружье, я закинул его на плечо и отправился по следу товарища. Здесь я совершил еще один неблаговидный поступок. Неожиданно с ближайшего дерева снялся глухарь. Надо сказать, я когда-то очень любил весеннюю охоту на глухарей, но их у нас становилось все меньше, и я решил их не стрелять. А сейчас словно бес в меня вселился: я вскинул ружье и нажал на спусковой крючок.
Впрочем, был уверен, что выстрела не будет, но он прозвучал, и глухарь упал, растеряв перья и пробив рыхлый снег до земли. Позднее раскаяние и сознание того, что этот выстрел мог прозвучать несколькими минутами раньше и не по глухарю так потрясли меня, что спустя два с половиной десятка лет я вспоминаю ту охоту со всеми подробностями.
Сколько раз я говорил себе, что любое действие нужно пропускать через ум и не действовать только на основании эмоций! Причем это правило в сотни раз важнее, когда у тебя в руках оружие. Еще понятно, если б это сделал какой-нибудь охотник-новичок, так нет же! – Сорокалетний мужчина, которого чуть ли не с пеленок обучали обращению с оружием сначала отец – охотник и солдат Великой Отечественной, затем на занятиях по начальной военной подготовке в школе, потом на стрельбах в деревенском кружке ДОСААФ, далее в Армии на занятиях по стрелковой подготовке, а после были и сдача охотминимума, и занятия на стрелковом стенде, и несколько десятков лет охоты с ружьем…
И на тебе! Швырнул в снег заряженное ружье! Вот уж воистину, «что с нами чёрт не делает, пока Бог спит»! Впрочем, мне грех обижаться на Бога. В результате небрежности или неисправности ружья выстрелы дважды с двух-трех метров проходили в десятке сантиметров от моих ног. Пощадил меня, неразумного, Господь и в этот раз.
А ведь мой одноклассник и друг детства Вовка С. случайно застрелился из самоделки, когда мы учились в шестом классе. Тогда я считал себя уже заправским охотником, поскольку добыл первого в своей жизни тетерева на току. Отец разрешал мне стрелять из ружья (конечно, под своим контролем), предварительно отобрав самоделку и попросив (именно попросив!) никогда не брать ее в руки, а ружьем разрешил пользоваться в качестве компенсации за такую «утрату».
Увы, к тому времени у Вовки отца уже не было, хотя он, как и мой, «за раною» вернулся с войны, но умер вскоре после ее окончания. Такое это было время, когда большинство ребят росли без отцов, погибших на войне.
Но я отвлекся от темы неисправности моего ТОЗ-34. Продолжать охотиться с таким ружьем, конечно, было нельзя. Но и терять время на поездку в Москву, чтобы отдать его в мастерскую и ждать неизвестно сколько, тоже не хотелось. Решил попытаться отремонтировать ружье своими силами. И что же сделал? Сял пружины, закрепил кончик одного пера в тисках, за другое пассатижами слегка разогнул пружину. То же самое сделал со второй. До конца сезона осечек не было, по его окончании приобрел и поставил новые пружины.
Живучесть, мощность и ремонтопригодность ТОЗ-34
Ярковой указывает на слабость узлов запирания ружья и невозможность его ремонта: там маловато металла, здесь тонковато. Но его же практика, да и моя тоже, говорит, что с ружьем можно охотиться долгое время. Прочность ружья обеспечивается не столько толщиной, сколько формой сечений, испытывающих нагрузку, распределением действующих при выстреле сил.
Перед тем как приобрести ружье, я тоже сомневался в его надежности. Ведь у него одинарное запирание вместо тройного, как у моего предыдущего ружья ТОЗ-БМ, которое за 10 лет эксплуатации все-таки приобрело шат. Меня успокоили охотники, которые раньше меня приобрели ружья модели ТОЗ-34 и успели убедиться в его достаточной прочности.
Ружье мною использовалось не только для стрельбы дробью по мелкой дичи, но и пулями по копытным. Причем, снаряжая пулевые патроны, увеличивал навеску пороха на 10%. После одного такого усиленного выстрела ружье открылось с трудом, появился небольшой шат – точно так, как описывает Ярковой. Установил под щиток колодки тонкую пластинку от консервной банки, подогнав по профилю и толщине. С тех пор прошло 10 лет, но в ружье никакого шата нет.
Этот и другие приведенные примеры показывают, что ружье ремонтопригодно. Другое дело, если превышены параметры давлений, оговоренные для ружья. На подушке моего ружья стоит цифра 750, то есть завод гарантирует, что ружье выдержит давление в патроннике 750 килограммов на квадратный сантиметр.
Чтобы поставить этот значок, на заводе проведены соответствующие испытания, вплоть до испытаний на разрушение. Непонятно, почему Ярковой считает, что на самом деле ТОЗ-34 выдерживает только 663 кг/см2. Ведь испытаний он не проводил.
К достоинствам ружья следует отнести также хорошее воронение металлических частей, хорошее хромирование каналов стволов : моё ружье, за исключением приклада, почти такое же, каким я его покупал 38 лет назад.