Что же делать? Время – вечер, до захода солнца часа полтора-два. Не выдерживаю, срываюсь с места. Беру ружье, патронташ, двух верных спаниелей Бархата и Бальта, сажусь в «Ниву» и – туда, за мост, за Клязьму, в пойменные луга, где каждая кочка, кажется, уже знакома. Сколько лет здесь охочусь… Сколько было неожиданных встреч. Столько всего видел: и лосиху с лосенком, и кабана, и енота, и бобров.
Добираюсь до места, выхожу из машины, вдыхаю полной грудью весь этот аромат и неповторимый букет запахов луговых трав. Прислушиваюсь. Тихо. Неужели прав был отец, и птица уже вся снялась и подалась в теплые края? Расчехляю ружье, подзываю собак, даю команду. Все, пошли. Огибаем небольшое озерцо, пускаю собак краем покоса вдоль камыша. Здесь всегда пара коростелей дежурных была.
Проходим до конца покоса, упираемся в угол, дальше лес, все, пусто, нет птицы. Разворачиваю собак, решаю идти другим краем поля. Метров через тридцать Бархат оживился, прихватил след, начинает раскручивать петли. А я-то уже наготове, подхожу ближе. Смотрю, перешел на прыжки, и – раз! – прямо перед ним поднимается коростель. Отпускаю метров на 10, стреляю, бит чисто. Бит-то бит, а еще найти надо. А там камыш, трава – не продирешься, кочки. Без верных помощников не обойтись. Посылаю их искать. Жду. Минута проходит, другая. Трудно им работать, но они молодцы, не сдаются, только треск по камышам стоит. Решаю подойти ближе, навести их на то место, где упал коростель, помочь им.
И вот мы уже втроем утюжим это место. Вдруг слышу – «кря». Метрах в тридцати дальше за камышами поднимается утка. Догадываюсь, что шумовая. А что утка делает на поле? И тут вспоминаю, как отец когда-то рассказывал мне про протоку, где утки видимо-невидимо, и стреляешь, как в тире. Неужели это она? Начинаю двигаться вперед, под ногами начинает хлюпать, ноги вязнут. И сразу поднимается вторая, за ней третья утка, четвертая. А в стволах-то у меня «восьмерка», и ружье на предохранителе, да и далековато. Решаю подманить манком.
Минут через пять утки, сделав круг, налетают на меня. Но высоковато, и патроны у меня только «восьмерка» и «девятка». Но азарт-то берет свое. Выцеливаю первую, делаю упреждение, примерно метр, стреляю дуплетом. Утка покачнулась, стала снижаться и упала прямо на поле метрах в ста от меня. Выбираюсь из камыша, посылаю Бархата за уткой. Место ровное, и ветерок на нас, для него это легкая задача. Несет, отдает в руки. Потом находим коростеля. Ну все, с полем. А утки еще налетают, но я больше стрелять не решаюсь.
Идем дальше, огибаем поле, начинается низинка, мокрое место. Здесь может бекасик быть или дупелек. Надо быть начеку. Бекас – птица строгая, близко не подпускает, да и дупель может сорваться неожиданно. Поведение собак меняется, птица близко, судя по всему, здесь жировка. И в подтверждение моих мыслей метрах в пяти впереди поднимается дупель. Выцеливаю, стреляю дуплетом, мажу… Дупель садится на поле метрах в ста от меня.
Ничего, это даже лучше для собак, поработаем по перемещенному. Подстраиваюсь под ветер, посылаю собак. Ну все, не уйти ему от нас. Снова подъем, стреляю дуплетом, опять мимо. Садится метрах в ста, но уже на краю поля. Дальше начинаются озерины, бакалды, кусты. Уйдет за них, и все, другого шанса не будет. Опять навожу собак, подъем. Стреляю, бит чисто, взят пятым выстрелом.
Темнеет. Решаю пройти леском и проверить уже свои бакалды, где раньше поднимал уток. Выхожу на берег, и сразу же от противоположного берега взлетают две «серухи». Выцеливаю первую, стреляю, утка падает и сразу уходит в камыш. Подранок. Ну что ж, для собак есть возможность проявить чутье, настойчивость.
Обхожу озерину, посылаю собак. Жду. Через минуту Бархат несет утку. Забираю, осматриваю. Живая. Бархат молодец, взял ее мягкой хваткой, не придавил, не придушил. Окончательно стемнело. Довольный еду домой. А там отец ждет, и первый вопрос: «Ну как? Добыл кого?» И за чашкой ароматного чая потечет рассказ про «ожившее поле».