Прошлогоднюю осень я почти напрасно прошатался по лесу, изредка с манка постреливая рябчиков. О вальдшнепах мечтать не приходилось, так как моя «бывшая» после развода неумно оградила меня от общения со старой собакой.
С удовольствием вспоминаю, как мастерски Дуняша выставляла мне на стволы долгоносиков: знай — не мажь! В правом стволе я всегда держал для этого случая патрон короткого боя. Каждый выводок вальдшнепов на окружающих деревню зарастающих полях нам был известен наверняка.
Решение обзавестись щенком нашло меня само. Димка, владелец дочки моей старушки Дуняши (Джесси) — Сары, позвонил мне и поведал, что собаку в Москве повязал и щенки уже родились. Я тут же заказал ему суку. Почему суку? Кобель, конечно, выносливее и может быть, азартнее, но сука, несомненно, податливее и послушнее. К тому же у меня за плечами опыт воспитания бабки Джесси. Взять теперь ирландского сеттера — внучку Дуняши: есть что-то знаковое в этом событии.
Выбор щенка — это почти рулетка. Здесь важно, чтобы щенок был здоров и подвижен.
Я остановился на суке, которая первая поднялась погадить в противоположном углу комнаты после побудки и направилась будить кобелей. Характер собаки на треть складывается из наследственности, собственного темперамента и стараний владельца.
Забирая от заводчика щенка, нужно обязательно взять кусок ткани от подстилки, впитавшей в себя домашний запах. Это позволит щенку избежать стресса на новом месте. Также нужно уйти в «декретный отпуск» недельки на три, чтобы щенок был постоянно под присмотром и постепенно приучался без скандала оставаться один, сначала ненадолго, а затем дольше и дольше.
По принесенному куску ткани место щенок нашел сразу. Удивительно, но беспокойства на новом месте Берта практически не проявила, покушала творожку, и первую ночь мы спали спокойно.
Назавтра я уже был в отпуске. После прививки щенок еще неделю будет на карантине. Я тщательно продумал меню и режим кормления, в углу комнаты расстелил тряпку.
Я не буду ее полоскать тщательно, чтобы по запаху собака нашла место, где нагадить — уж лучше в одном месте, чем где попало.
От переживаний переезда не осталось и следа. Берта отлично освоилась на новом месте. Хороший аппетит и активность в играх свидетельствуют о хорошем здоровье собаки; лоснящаяся шерсть — лучшее тому свидетельство.
Потихоньку, играючи, я стал приучать Берту к ошейнику. Обязательные для выгула собаки команды «ко мне!» и «фу!» мы тоже включили программу подготовки. Я не приемлю выгул собаки на поводке. До места выгула я довожу собаку на поводке, а далее она должна размяться, побегать, а еще лучше — поиграть со сверстниками.
В приятных заботах неделя пролетела незаметно. Берта оказалась отличным слушателем; она уморительно наклоняла набок голову, когда я с ней разговаривал. Собака уже хорошо отзывается на кличку, терпит ошейник, знает свое место и не скулит, оставаясь одна часа на два.
Позвонила заводчица. Сказала, что без Берты кобели заскучали: тамада оставила свой приход.
Ветеринар настоятельно рекомендовал как можно скорее вывести собаку гулять на солнце, чтобы организм уже вырабатывал витамин D.
При выгуле собачка стала реагировать на свист. Окрик клички и свист — средства привлечения внимания собаки; она оглядывается, и тут же должна прозвучать команда. Чтобы собака поняла ее на расстоянии, голосовая команда должна обязательно сопровождаться жестом.
Едва дождавшись окончания карантина, я собрал провиант в рюкзак, сгреб собаку в охапку и уехал в деревню. Погода стояла великолепная, да и открытие весенней охоты было на носу.
Собака вжалась в заднее сиденье моего авто и тихонько переживала новые впечатления. Порой тормозить приходилось с опаской — собака съезжала на пол между сиденьями; однако она стоически перенесла этот переезд. Я поставил машину и надел рюкзак. Река разлилась: в обход через мост до деревни идти теперь десять километров.
Конец апреля. Дорога — старая железнодорожная ветка устлана прижатой к насыпи листвой. По обочинам кое-где еще лежит снег. Синички, радующиеся теплому весеннему солнышку, пикируют с голых еще берез.
В мокрых местах я нес собаку на руках, сухие места Берта самоотверженно преодолевала сама. Иногда мы останавливались, чтобы перевести дух; рюкзак с запасом провианта позади и собака спереди — ноша достаточно ощутимая.
Через пару часов мы уже затапливали буржуйку в избе.
От вездесущих клещей нас спасли капельки «Барс». Пару раз я находил на собаке присосавшихся клещей… но уже дохлых.
Вторая неделя отпуска плавно перетекла в майские праздники. Мы с Бертой приросли друг к другу накрепко. В гуляньях и играх мы потихоньку познавали азы воспитания. Рано для четырех месяцев? Может быть, но собака доказала свою несомненную сообразительность.
Неторопливая обыденность деревенского пребывания совершенно покорила нас. Каждое утро мы просыпались с ощущением абсолютной безмятежности. Берта будила меня с восходом солнца поцелуем в нос. День начинался с прогулки по росе.
Она спокойно оставалась в избе, когда я уходил на вечернюю тягу. Когда собака подавала признаки желания испражниться, я тут же выносил ее на порог; она совершенно прекратила гадить в избе и начала проситься сама.
Забегая вперед, скажу, что и по приезде домой Берта стала проситься по нужде и не позволяла себе гадить в комнате. Куда-то улетучилась бесбашенная детскость. Собака стала ощутимо серьезнее. Обратно все десять километров Берта преодолела сама.
Порой не могу избавиться от деструктивного чувства, сравнивая Берту с ее бабкой Джесси, особенно когда я бываю ею недоволен. Она совершенно другая.
На этом, наверное, ее раннее детство кончилось. Начинается фаза отрочества. Впрочем, это уже другая история.