Три часа, пора вставать... Как же все-таки не хочется! Громадным усилием воли выдергиваю себя из теплой постели. Умывание, одевание... Подсадных, еще с вечера находящихся в ящике, — в багажник машины.
Поворот ключа в замке зажигания, и утробный, урчащий, совершенно чужеродный первозданной дикой природе звук остывшего за ночь мотора врывается в звездную тишину апрельской ночи. Или уже утро?
Все вокруг пока спит. Но пройдет лишь какой-то час, и чистый весенний воздух наполнится свистами, щебетанием и брачными криками лесных обитателей! А пока лишь узкая светлая полоска неба на востоке служит несомненным доказательством приближающегося весеннего рассвета.
Три километра по дороге, и... насколько это возможно в распутицу, загоняю машину в лес по просеке.
Пятьсот метров по залитому осиннику иду не спеша, чтобы невзначай не оступиться. В ящике тихо покрякивают и возятся подсадные, мертвый свет фонаря выхватывает из темноты корявые силуэты пней, скользкие спины отживших свой век, упавших на землю и наполовину затопленных водой стволов деревьев. Ветви цепких кустарников хлещут по лицу, хватко цепляются за ноги....
Посторонних звуков из-за плеска воды под сапогами не слышно, лишь вытекающий из болотины ручей, перекатывающийся через возведенную мной еще по осени плотину, то звенит, то воркует, то как будто невнятно бормочет что-то.
Вот и темное пятно шалаша. Перед ним спокойное чистое зеркало воды, в котором отражаются уже гаснущие звезды, половина ущербной луны и самые макушки растущих на противоположном берегу деревьев.
Как раз с того берега громко, ритмично свистит погоныш, словно сопровождая куда-то невидимое никому лесное стадо одному ему только ведомых диковинных животных. Со стороны леса ему глухим уханьем вторит неясыть — «у-гу-гу!». Таинственное сочетание сказочно красивых ночных апрельских звуков!
Читайте материал "Весенний пролет дичи на Клязьме закончился до сроков охоты"
Высаживаю на кружки, сначала одну, затем другую подсадную. Утки сразу начинают работать на квачок, и как только я скрываюсь, усаживаюсь удобнее в темном чреве шалаша и заряжаю ружье, дают одну за другой несколько ярких осадок. Слышится страстное шарпенье, и селезень с шумом плюхается как раз между утками. Его силуэт хорошо видно на воде, и я стреляю.... Вот он! Есть первый трофей весны!
Вылезаю из темноты шалаша и, раскатав сапоги, подбираю свою добычу. Рассвет уже заполонил собою все пространство вокруг, боясь как будто лишь заглянуть под нависшие над землей лапки пушистых елочек на краю болота да под густые кусты тальника.
Как же красив изумрудноголовый кавалер в весеннем наряде! Каштановая грудь, тонкий белый ошейник вокруг длинной шеи, холодные оранжевые лапки с кожистыми перепонками, тугие, упругие завитки «косиц»! Изумительное творение ее величества Природы! Человек не в состоянии сотворить, изобразить хоть что-то подобное! Великолепие красок, полнейшая гармония и совершенство! Да-а-а...
Совсем рассвело. Вот-вот из-за деревьев покажется солнце. Его лучи уже позолотили голые ветви на макушках дальних берез, высветили медью стволы высоких сосен, стоящих на краю поля. Кукушки просто неистовствуют!
В токовом полете самцы пролетают, громко кукуя и расправив веерами длинные хвосты над деревьями, растущими по краю болота. Отовсюду слышится трескотня и беспорядочное щебетание рябинников. Бекасы чертят наискось небосвод, то бросаясь с высоты к земле, и тогда раздается тот самый звук, напоминающий блеяние барашка, то, мелко трепеща крылышками, взмывают круто ввысь.
Некоторые присаживаются на выступающие из воды кочки с пожухлыми, поникшими листьями-нитями прошлогодней осоки, и заводят свое «тэке-тэке-тэке»... Где-то не на шутку разыгрались тетерева. Воздух бурлит, клокочет, шипит и вибрирует от их голосов!
Читайте материал "Подсадные утки состязались на Нижегородской земле"
Скоро к нам пожаловал в гости канюк. С любопытством оглядел подсадных, пролетая над ними, и грациозно уселся на березу. Утки почему-то не испугались хищника и даже дали по нему несколько осадок! Через некоторое время канюк снялся со своего наблюдательного поста и вновь пролетел над утками, которые опять пытались осадить гостя.
Я понимал, что, скорее всего, этот мышеед не нападет на столь крупную для него добычу, но все же, на всякий случай, не спускал с него глаз, пока он сидел на дереве на этот раз с другого края болота.
Наконец ему это надоело, и он улетел куда-то по своим делам. Только мы попрощались с канюком, как подсадные синхронно начали осаживать. Селезень вылетел откуда-то из кустов с шарпением и низом быстро подлетел к одной утке, сел рядом, за нее, и я даже не успел опомниться, как кавалер начал делать дело, предназначенное ему природой.
Я ждал, что он слезет с утки, отплывет в сторону, и тогда я по нему выстрелю, но не тут-то было!
У селезня были, видимо, совершенно другие планы, отличные от моих! Стартовав прямо с утки, он также низом полетел туда, откуда несколькими секундами раньше вылетел! Я обалдел, но выстрелить все же успел.
Все произошло, когда селезень залетал в кусты, и мне показалось, что в самый последний момент он как бы просел.... Принимаю решение пойти посмотреть не зацепил ли? Вдруг где сидит на луже? Вдруг увижу? Только отошел от шалаша, слышу, утки вовсю заголосили. Смотрю, подсел другой селезень! Вот это да! Причем меня видит и тихонько так отплывает в сторону островка посреди болотины.
Я пытаюсь пробраться в шалаш, держа его все время в створе с селезнем. Но где там! В шалаш-то я, конечно, залез, но селезень уже к этому времени уплыл в траву. Утки понимают, что он рядом, хотя и сидит молчком, и усиленно работают.
Я решил ждать до последнего. Торопиться все равно некуда. Никуда не денется, выплывет как миленький! Так думал я. О чем думал в этот момент селезень, только одному Богу известно.
Минут через десять справа от меня, метрах в пятидесяти, совершенно не обращая никакого внимания на работающих подсадных, из кустов выплывает аж пара селезней! Ничего себе!
Словно расписные ладьи медленно проплыли они друг за другом на том же расстоянии от шалаша, оставляя позади себя светлые полоски рассекаемой их телами воды, и остановились. В сторону уток не повернули даже головы ни разу! Сидят, чистятся, кормятся, переговариваются...
Читайте материал "Охота с подсадной: опыт весенних охот"
Утки же надрываются, из кожи лезут вон! Ноль внимания! Вот это да! Просидев минут десять, селезни вдруг резко снимаются, будто их кто-то вспугнул. Смотрю в окошечко, ищу причину.
А это, оказывается, тот, уплывший в траву селезень поднялся неожиданно, ну и те тоже взлетели. И вот несколько кругов над болотом, и тот, одиночный, селезень подсаживается и начинает подплывать к подсадной... Куда делись те два друга, я так и не понял, потому что выцеливал подплывшего.
Выстрел с хорошего расстояния был точен. Подбирая селезня, с удивлением обнаружил, что у него нет одной лапы. На ее месте культя чуть ниже «колена». Внешний вид и упитанность нормальные. Что с ним произошло? Остается только гадать... Может быть, запросто и ранение от выстрела.
Минут через пять утки азартно вдруг начали «принимать», и тут же слышу шумную посадку на воду. Только не пойму никак, куда? Смотрю в одно окошечко и вижу пару тех друзей, которые уже у нас гостили! Сели прямо туда же, откуда и взлетали. Сижу неудобно, и, разворачиваясь, глянул на подсадную. Ничего себе! Прямо рядом с ней сидит еще один селезень!
Настороженно так сидит. На утку не лезет, но и не отплывает! Вот ведь! Замечаю, что те два, видя явного конкурента, начинают тоже быстро так двигаться к шалашу. И когда расстояние позволило, я выстрелил. Эхо выстрела далеко раскатилось по округе и явилось финалом этой увлекательной охоты.