В наших рыбалках прослеживается цикличность, и хотя я с этим стараюсь бороться, получается не всегда. Суть в том, что, наловившись на ультралайт всякой рыбы, и в первую очередь – голавля, мы в какой-то момент перестали получать удовольствие от ловли. Слишком все происходило обыденно.
А вот джиговую ловлю запустили настолько, что пришлось начинать сначала. И неделю назад мы договорились, что ультралайт убираем в дальний угол и боремся с джигом. Силы воли нам, в общем-то, хватает, но когда утром организм требует отвезти его на рыбалку, а березы под окном соревнуются в гибкости с одуванчиками, волей-неволей ищешь что-то спасительное. А спасительнее зайских голавлей ничего у нас и нет.
Но если мой напарник-соперник с легкостью готов нарушить ультралайтовый обет, то я совсем не такой. И, помучившись в раздумьях секунд 18, я решил, что ловить голавля буду исключительно на матч. Ну, или хотя бы пытаться ловить на матч. Матчевая удочка в полном сборе, надо только не забыть тубус с поплавками. А уж насадки на берегу прыгают целые полчища.
Но пока Володя доставал свой ультрик из дальнего угла и ехал в мою сторону, я нечаянно вспомнил о сбирулино. Постоял над ними и взял-таки одного с собой.
– Плавающий? Вот и поплаваешь, если что...
Ветер и там какой-то патологический. Тяжелое карповое кресло ветром швырнуло с высокого берега так, что я едва успел увернуться. Потом вдвоем тащили его из воды.
Пока я собирал наживку, Володя успел выхватить голавля граммов на 700 и губа у него раскаталась до неприличия (это я не про голавля). Мне сразу показалось, что в такой ветер, да еще в этом месте, на матч будет ловить совсем не просто. Ладно бы яма, омут без сильного течения, а тут под высоким берегом приличное течение, и добраться до красавцев, плавающих на поверхности, с привычной снастью невозможно. Даже самый тяжелый поплавок сходит с орбиты и улетает всякий раз в новое место, в зависимости от порывов ветра.
В итоге я поймал маленького голавлика и неплохого ельца, но понимал, что занимаюсь ерундой. Да и Володя вернулся грустный и потерявший оптимизм.
Поехали вдоль берега искать укромные места. Но это чистое «поди туда, не знаю куда». В итоге припарковались, с горя съели банку тушенки, и я принялся переоборудовать удочку под сбирулино. Я уже ловил на этой речке голавлей на сбирулино. Техника проста. Ищешь свободную от травы «поляну», бросаешь в дальний угол и медленно подматываешь леску. Кроме меня поплавком еще управляют течение и ветер. Голавлей под высоким берегом много, но мои первые забросы их не заинтересовали. Поводок чуть больше метра, на крючке кузнечик. Такую конструкцию с первого заброса рыба вырывала из рук, а тут полное игнорирование.
Решил что-то придумывать. Для начала в 20 см от крючка прилепил крошечную дробинку. Может, тонущий кузнечик вкуснее? Такое чувство, что голавль схватил приманку раньше, чем она приводнилась. Огромная дуга лески смазала рывок, но голавль был хорош. Конечно, для Ика этот голавль был не более чем нормальным, но на Зае таким радуешься всегда. А надо было еще поднять его на трехметровый берег. Но все получилось!
Подошел Володя, и выяснилось, что на воблер – один окунек и один мелкий голавлик. Он сел отдохнуть и… Вот ведь, обманул я вас, тушенку мы же здесь съели, а вовсе не раньше. Этак обманешь пару раз, и народ тебе верить перестанет. Но у меня еще разок в запасе есть.
Пока он грел тушенку, я вытащил штук пять мелких голавлей, и оптимизмом не был перенасыщен. Перекусили, и Володя предложил сходить к каким-то деревьям, где с легким воблером порыбачить не получается, а вот со сбирулино, может, и получится. Подход к воде там совсем плохой, но у меня палка 4 метра, а у него – всего полтора.
Надо сказать, что после тушенки мой товарищ всегда расслабляется. Вот и тут он пришел со мной без спиннинга и с креслом, которое минут через 10 как раз и свалится на мою голову. Образно, к счастью. Мое предложение заняться хотя бы охотой на кузнечиков он пропустил мимо ушей и уселся, подсказывая, куда и как мне забрасывать приманку. Дерево метрах в 20 ниже по течению классически наклонилось над водой и полоскало нижние ветви, пугая меня зацепами.
Пара стандартных забросов прошла никем не замеченной, а Володя все зудел и зудел над моим ухом. Ему надо было, чтобы я сплавил свою конструкцию прямо под дерево. Умный! У него свой магазин со сбирулинами, ему каждый мой обрыв снасти в радость! Но я какой-то легковерный, какой-то доверчивый, бесхарактерный и бесхребетный, что ли. Уговорить меня на любую авантюру проще простого.
Поплавок течением занесло под ветки и струей стало прибивать совсем к берегу. А это уже вообще за угол, берег ведь не идеально прямой. И тут как шарахнет, как засопротивляется, как затрясет мою удочку! Тащу. Куда тащу – и сам еще не знаю. Там и угол, и кусты, и метра два какой-то тины. В общем, полный глухарь. Но голавль хорош! Затаскиваю его в тину, и он совсем перестает биться, видать, его облепило. Но делать что – не пойму. Тянуть палкой – обломлю. Тянуть за леску – оборву. Лезть в воду? Но там ведь еще и глубоко. Собираюсь лезть. Но активный Володя меня опережает и, продравшись сквозь траву и тину, вытаскивает голавля за леску.
И тут за спиной голос этакого мэтра голавлиной ловли оповещает меня о том, что надо повторить, потому как голавлей там должно было быть два! Во как!
Завожу пару раз под дерево – тишина. Вот она – радость от чужого поражения! Нет там никаких двух и никогда не было. Но на третьей попытке удилище вдруг медленно гнется, будто на леске повисла проплывавшая мимо гиря. Подсекаю, но мимо. И надо было так получиться, что именно в этот момент мой товарищ сподобился на ловлю кузнечиков и даже поймал одного. Но эту красивую поклевку он пропустил, а байкам моим он, мягко говоря, не доверяет.
Насаживаю нового кузнечика и снова под дерево. И палка снова гнется под весом гири, но у меня уже есть свидетель. И опять это экстремальное вываживание, опять кусты, тина, какая-то крапива, падение и прочие мелочи жизни. Но у нас ведь всё отработано, Володя снова работает подсаком.
Ловить там третьего голавля не хотелось. Рушить стройную теорию моего друга было выше моих устремлений, и я скромно предложил перейти к соседнему дереву, не менее соблазнительно склонившемуся над головами голавлей.
Место там еще более непригодное для ловли, но кто бы теперь меня остановил – отныне именно такие деревья стали моими любимыми! Я даже придумал им красивое название – сбирулиновые деревья.
Сплавляю поплавок – бабах! Еще пара бабахов, и снова надо лезть в кусты и в тину, собравшуюся у берега.
И тут, как и должно было случиться, наступила развязка. И приблизил эту развязку не какой-нибудь голавль на два килограмма, проглотивший приманку вместе с поплавком, а мой товарищ Володя. Я и так был удивлен, что он позволяет мне ловить голавлей, а сам, зеленый от зависти, изображает ассистента. Кстати, его кресло пролетело мимо моей головы именно в этот момент.
Я собрал свою, теперь еще более любимую сбирулиновую снасть, и мы поехали домой.
Какая прелесть – эта ловля крупного голавля из-под купающихся сбирулиновых деревьев!