Симбирский губернатор Е.Н. Извеков подготовку ответов поручил не приближенным чиновникам, а знающим людям в уездах.
В ноябре 1858 года соответствующее письмо за подписью начальника губернии с 28 вопросами касательно охоты было направлено и Мачеварианову в Ардатовский уезд.
За две недели Петр Михайлович подготовил обстоятельный ответ, изложив свои соображения по исправлению сложившейся ситуации.
Перечисляя зверей и птиц, против которых следует принимать меры истребления, заметил: «Из всех исчисленных здесь зверей следовало бы истреблять волков; а из птиц — драхв, журавлей и гусей.
Охота на волков, этих хищных, хитрых и смелых зверей, производится обыкновенно или с облавой, или с гончими, травлей борзыми собаками и стрельбой. В последние годы нам, помещикам, было не до облав; а в настоящее время в нашем уезде нет ни одной сотни гончих; и если есть кое у кого борзые, то не более как в числе восьми или десяти собак.
Журавлей, драхв и гусей по обыкновенной их осторожности, а следственно, по трудности, егеря бьют мало; и потому этих вредных птиц — истребителей наших полевых посевов — развелось неисчислимое множество».
На вопрос о том, заметно ли уменьшение дичи в уезде и какие этому причины, ответил так: «Уменьшение всякой дичи, в особенности из степной: серых куропаток; из болотной: дупелей, бекасов и гаршнепов; из лесной: вальдшнепов и тетеревей-березовиков; из зверей же: зайцев-беляков — заметно не только в нашем уезде, но и в целой России, особенно в местах, прилегающих к столицам, губернским и торговым городам».
И привел несколько очевидных причин: усовершенствование огнестрельного оружия; свободное право охоты всякому сословию без исключения, и причем охоты промышленной; злоупотребления в обход запрещения охоты весной; уничтожение диких привольных мест от увеличения народонаселения.
«Бывшая пустынная луговая сторона Волги в Саратовской и Симбирской губерниях усеяна колониями, селами и деревнями; точно также самарские и оренбургские степи, — пояснил он последнюю из означенных причин.
— В нашем Ардатовском уезде после былого размежевания к одним местам из одного села расселялись на несколько деревень. От истребления лесов лесная дичь уменьшилась или удалилась в дебри; болота высохли, источники иссякли, испарения прекратились; оттого частые и продолжительные засухи; а как реки обмелели, то болотная и водяная дичь стала держаться в обширных, неприступных, отдаленных от жилья и в более привольных для нее местах: в Азии, Америке и другой части света. Ведь недаром же вольные звери названы дикими, а вольные птицы дичью.
Уничтожая их жилище, мы не можем заманить их в наши птичные и скотные дворы, потому что таковы наши поля, усеянные и унавоженные домашней скотиной и птицей».
Ответ на другой вопрос, касающийся сроков открытия любимой им охоты с борзыми и гончими собаками, получился довольно эмоциональным.
«Самый дальний срок начала псовой охоты может быть назначен не позднее 1 августа. Настоящая охота с борзыми начинается с 1 сентября, и этот день празднуется нашими русскими псовыми охотниками так же, как западными день святого Губерта. Но как без приготовлений не может начаться никакое дело, то и в хорошо устроенной псовой охоте приготовляются и приучаются к должному полевому порядку охотники, лошади, гончие и борзые собаки.
С августа по утренним зорям назначаются и составляются гончие, приучаются к рогу, привыкают и присматриваются к домашним животным, бродящим по воле – в лесу и в полях; молодые стаи нацеливаются на красного зверя, т. е. на волков и лисиц. Волки в это время бывают молоды и робки, а потому собаки приучаются брать их смело и жадно. Тогда же высваривают борзых, врыскивают их, вводят в должный удар и приготовляют к перенесению трудных и тяжелых полей.
Одним словом, с 1 августа по 1 сентября гончие и борзые дрессируются и натаскиваются, как легавые собаки. Если не начать наездку с сентября, то когда же охотиться?»
Власти интересовало, какие меры следует применять для истребления волков и какие награды могут быть установлены для поощрения, на что Мачеварианов ответил следующее: «Никто не помышляет об истреблении волков, по неимению к тому средств.
Во всем уезде я один травил их борзыми собаками; но в нынешнее тяжелое время не могу содержать и малейшей стаи гончих. У наших же егерей, если и есть у кого ружья, то <…> нет ни пороха, ни свинца: продажа первого запрещена, а последнего негде достать. Волков можно истреблять или часто повторяемыми стройными облавами под распоряжением опытных людей, или учреждением постоянного общества охотников.
Награды же не произведут никакого поощрения. Весь наш народ на хлебопашестве; а как земли достаточно, то не только праздных, но и свободных рук нет. Одно строгое приказание может заставить нашего мужичка идти на волка; а на объявленное ему за волчью шкуру обещание награды он скажет: «Не сули журавля в небе, а дай синицу в руки» — и примется за свои ежедневные, необходимые для него занятия».
На вопросы о том, как учредить контроль над охотой и какие правила установить для преследования и поимки людей, производящих запрещенную охоту, пояснил, что данные «вопросы решаются сами собой, без особенных правил, если только будут учреждены местные общества охотников; потому что каждый член оным будет считать за непременную обязанность своими собственными средствами строго наблюдать в известных ему местах за выполнением закона о запрещении».
Подобные мысли не были новостью для столичных чиновников, судя по последнему вопросу: «Не представляется ли возможность учредить в каких-либо местностях обществ охотников по примеру обществ скаковых?»
«Если в каком-нибудь месте есть охотники из благородного сословия, то почему там не может быть учреждено и общество охотников? — удивился Мачеварианов. — Я могу поименовать много таких охотников в Симбирской губернии, которые составляют почетнейших членов нашего дворянства <…>
Ежели правительство намеревается составить новые подробные об охоте правила, то, по моему мнению, достигнуть до этого успешней нельзя, как учредить местные общества охотников. Тогда от занятий этих обществ все вышеписанные 27 вопросов решились и объяснились бы сами собой легко, без всяких затруднений и совершенно удовлетворительно».
В ожидании грядущих перемен в жизни страны Мачеварианов писал из Липовки: «Мой охотничий комплект всегда был маленький: от 20 до 30 борзых со щенками и от 6 до 8 смычков гончих. Но все-таки объявляю торжественно, с кем я ни съезжался с 1833 по 1862 год, что резвее моих собак не встречал ни у кого».
После отмены крепостного права в больших охотах, где в помощь борзым использовались гончие собаки, участия он не принимал; да подобные съезды практически сошли на нет. Избирался мировым посредником и гласным губернского земского собрания, но служба его не прельстила. «Я остаюсь совершенно равнодушным ко всем важным переменам в нашем общественном строе, никогда не ропщу и даже не ораторствую против всех неприятных нововведений, — утверждал Петр Михайлович.
— Меня могут назвать мелочным, может быть, но уж никак не глупцом и не эгоистом <…> Никто не поминает меня лихом, а, кажется, напротив <…> Я остался человеком артельным, сделался страстным охотником, в отбой никогда не гоню и не подражаю фатам, т.е. не корчу из себя разочарованного».
Часть помещиков, прожив полученные за выкуп земли деньги, разорялась, закладывала и перезакладывала свои имения; в числе таковых оказался и Мачеварианов. В письме от 26 ноября 1873 года к свояку князю А. С. Хованскому, которого называл братом, он замечал: «От всей души радуюсь <…> хорошему положению твоих хозяйственных дел, а мои обстоятельства больно плохи <…>
Мы живем в нашем старом, совершенно развалившемся доме: я с двумя сыновьями в двух комнатах моего едва живого кабинета; а жена с дочерями — в двух комнатах на женской половине <…> Денег у меня из доходов не бывает в руках никогда ни копейки, потому что имение мое заложено… Мое единственное развлечение и удовольствие — чтение, гитара и борзые собаки. Эти последние доставляют мне единственный доход <…> держу я 10 собак и воспитываю 10 щенков <…> подросшие поступают в продажу, и на эти деньги я покупаю овес для собак и струны для гитары.
Вот уже 10 лет как я не беру ружья в руки, потому что негде и не на что купить пороху. Собаки мои все той же породы, такие же ладные, статные, прелестные и с такими же полевыми достоинствами <…> Для освежения крови я имел намерения съездить к Молоствову и захватить взрослую суку, в чем он мне по долгу чести и приличия отказать не может».
Несмотря на отсутствие средств, Петр Михайлович пытался вести племенную работу. С 1869 года обменивался производителями с другом и единомышленником Н.П. Ермоловым, арзамасским помещиком, продолжателем знаменитой ермоловской породы борзых. Николай Петрович был разработчиком первого стандарта русской борзой, принятого в 1888 году.
По зимам Мачеварианов наведывался к сыну Федору в Симбирск, где его любили и уважали. Своих «дивных собак» оставлял на попечении другого сына, Бориса, дав ему подробные инструкции. О своем пребывании в губернском городе рассказывал:
«Меня здесь покоят и балуют все знакомые, так ко мне внимательны, что редкий день, чтобы не было у меня нескольких лиц, а Юрлов (известный симбирский охотник из старинного дворянского рода. – Ю. К.) приходит каждое утро. Сам я почти всякий день то на званом обеде, то на вечере; только больно меня конфузит моя медвежья шуба».
Мачеварианов продолжал следить за развитием псовой охоты и разведением собак в России. Его «Заметки старого провинциального охотника» были опубликованы в трех номерах «Журнала охоты» за 1875 год, а через год в Москве увидела свет книга «Записки псового охотника Симбирской губернии».
«Псовая охота есть любовь к борзым и гончим собакам, к травле зверей и вообще ко всему, входящему в состав охоты, — отметил Петр Михайлович во введении. — Страсть эта точно так же благородна, как страсть к ружью, лошадям, цветам, музыке <…> Псовая охота имеет свои правила и законы, принятые и соблюдаемые охотниками, и свои действия, приведенные в систему.
Производство ее доставляет охотникам по призванию душевный и телесный моцион, бодрость старикам, смелость и ловкость молодым, кипучую отвагу всем возрастам, полное наслаждение восторга до замирания сердца, довольствие настоящим и неувядаемую надежду на будущее».
В числе его близких знакомых был Н.А. Крылов, в прошлом морской офицер. После Крымской войны Николай Александрович вышел в отставку и жил в имении Висяги Алатырского уезда Симбирской губернии, в шести верстах от Липовки, избирался мировым посредником и председателем уездной земской управы.
Его сын Алексей, будущий академик-кораблестроитель, приезжавший в деревню на каникулы из морского училища, вспоминал: «В 1879 году я был удостоен Петром Михайловичем редкой чести: он привел меня на луг против псарни и показал мне молодых борзых <…> Выпустил их на луг — целый выводок, штук десять, и стал с ними играть.
А было Мачеварианову тогда под 80. Он стал на четвереньки, борзые через него прыгают, он через них, лаял на них разными голосами, лучше их и, видимо, забавлялся искренно и любовно».
В июньском номере журнала «Природа и охота» за 1880 год появилось сообщение: «Нас извещают, что 22 мая скончался уважаемый ветеран псовых охотников Петр Михайлович Мачеварианов, на 76 (опечатка, на 74-м. — Ю. К.) году жизни.
В лице автора «Записок псового охотника Симбирской губернии», капитальнейшем произведении охотничьей литературы, охотничий мир понес весьма чувствительную утрату. Редакция надеется, что в одной из следующих книг она будет в состоянии предложить многочисленным почитателям покойного более или менее подробные биографические о нем сведения. С будущей же книги начнутся печатанием письма Петра Михайловича к Николаю Петровичу Ермолову».
Вскоре популярный среди охотников и натуралистов журнал начал публикацию упомянутых писем, сохранив «оригинальный слог охотника, редкого по познаниям и силе страсти». Его потомкам не удалось сохранить знаменитую «мачевариановскую» породу борзых собак, но слава о них живет до сих пор, как и имя заводчика. В 1991 году в Минске был переиздан знаменитый труд Мачеварианова.
По инициативе любителей охоты и собаководства, при поддержке общественных и коммерческих организаций в 2007 году в селе Липовка, ныне приписанном к Сеченовскому району Нижегородской губернии, установлен памятный знак «Запискам псового охотника Симбирской губернии» с изображением титульного листа и цитатами из книги.
Комментарии (0)