Буря

Надежды на шикарную рыбалку в одночасье с треском рухнули. Немногочисленные хариуски размером с мизинец резво скрывались из поля зрения, едва завидев любопытствующий субъект.

Там, где черемуха склоняет свои ветви с гроздьями антрацитовых ягод над прозрачным руслом с песчаным дном, в широченной, с полкилометра, низине скрываются среди ольховника изгибы среднего течения Пелуча — притока Вильвы. Пелуч почти ничем не отличается от своих собратьев — Мутной, Ника, Кухтымки и других притоков, разве что еще глуше и недоступнее. Дороги на старинные вырубки вдоль речки давно заросли. Путь к реке едва угадывается по существенной разнице в высоте шеренги молодых деревьев. Вдоль прогала из поросли старой визиры пролегает звериная тропа, по которой мы с Володькой сюда и добрались. Это самый короткий путь на Пелуч. Есть и другая, более длинная дорога — через зимник с Боковой на Кыж.

Поход традиционно был запланирован на сентябрь. После прошлогодней удачной рыбалки на Нике у нас имелись все основания надеяться на встречу с хариусом и здесь. Я и Володька в сопровождении наших верных друзей — ирландцев Дуняши и ее сына Ноя, несмотря на неблагоприятный прогноз — ночной ливень, тронулись в путь. Не всегда же непогода наш путь пересечет. По дороге мы изредка останавливались в кромке ельника поманить рябчика. Вальдшнеп, не дав поднять ружье, стремительно закручивал спираль своего полета с мочажины в низинке. Впрочем, не охота, а предстоящая рыбалка гнала нас уже два с гаком часа пути.

Я бывал здесь не раз. Лет двадцать назад на поляне у реки стояла заброшенная вышка от буровой; избушка на полозьях была кем-то из рыбачков привезена из Кыжа. Из бурьяна меж исполинских пней недавней вырубки с треском и недовольным квохтаньем поднимались глухари. Стройная шеренга красноголовиков в осиннике приветствовала проходящих «во фрунт». Кыжевские любители охоты и рыбалки сюда наведывались чаще, так как до Кыжа отсюда ближе, чем нам до Боковой.

До устья Пелуча отсюда километра полтора. Безрезультатно побродив вдоль русла с удочками, мы молча разложили костер и подвесили котелок. Настроение было испорчено.
— Где же рыба-то?

— Да хрен ее знает. Может, бобры нам помогли? Реку ниже по течению перегородили. Не зашел хариус в верховья на нерест — и привет!
— На Мутной бобры лютуют — известно. А в устье Пелуча хороших хариусков, говорят, брали раньше.
— Нету рыбы — нет проблемы! Перекусим и пойдем домой.

Желания и сил идти к устью уже не было. Погода портилась. Быстро пообедав, мы тронулись в обратный путь.
Свинец нависших туч не предвещал ничего хорошего. Надежда сухими дойти домой в Боковую таяла с каждой минутой. Через час пути тучи нависли так низко, что вершины елей были едва различимы на их фоне. Шквальный ветер внезапно закрутил павшую листву, поднял ее и бросил мне в лицо. Деревья натужно заскрипели под ураганным напором и поспешили сбросить с себя непрочный балласт — ветки и шишки.

— Вовка! Ты живой? — Попутчик оторвался от меня метров на пятьдесят.
— Иду-у! — Вой ветра заглушал голоса.

Звериная тропа едва угадывалась впереди. Сноп дождя словно ушат воды выплеснулся на меня справа. Внезапно начался сильный ливень. Стало еще темнее. Будто ураган Катрина случайно завернул в Добрянский район. С тропы, ведущей к дому, меня уже не только сдувало, но и смывало в пересекаемый ложок. Насквозь мокрый, я с трудом угадывал направление пути.

— Дунька! — Верная подруга уткнула мне в колени голову с мокрыми ушами.
— Ничего, дойдем! Во-о-о-ви-и-к! — ответа не последовало. Я огляделся… и понял, что заблудился.

Я стоял незнамо где среди леса под проливным дождем. В уме прокрутил карту местности: я стою на склоне. Идти вниз — к реке. Вверх по склону: с километр — полтора на идущий по холму зимник. Зимник — дорога домой! Я решительно взял направление на подъем. Отставшего товарища мне найти было уже маловероятно; однако лесовик Володька еще тот — выход обязательно найдет! Да и все необходимое было при нем.
Ветер немного стих и только струи воды низвергались на меня и Дуняшу с осин, между которыми мы петляли в поисках какой-либо дорожки. Заботиться о комфорте в одежде не имело смысла — я мокрый насквозь. Брючины были вынуты поверх сапог, чтобы вода не лилась в ноги. Периодически отжимал шляпу, дабы вода не заливала глаза. Молнии изредка освещали купола рослых осин. Раскаты грома тонули в реве урагана. Страха не было, несмотря на темень. Лишь тревога бередила душу: «Как там Володька?», «А нам куда идти и когда выйдем?»

Счет времени я уже потерял. Неожиданно я вышел на дорогу со следами протектора от легковой машины. Несомненно, это была дорога на Кыж или на зимник. Но в каком направлении идти? Сориентироваться где расположены север или юг, возможности не было никакой, и я решительно повернул налево.

Я шел по дороге. Ощущение неизвестности и потерянности в душе постепенно угасало. Километра через полтора дорога начала петлять и наметился уклон вперед. Не успел я засомневаться в правильности выбранного пути, как взору моему открылась лесная поляна, на которой через пелену дождя угадывался контур избушки.

В небольшой лесной избушке имелись сухие дрова, печь-буржуйка, посуда и нары с тремя матрасами. Сухие спички из моего рюкзака, спальный мешок, кое-какая еда и фонарик обеспечили нам с Дуняшей комфортную ночевку. Истопив печку, развесив сушиться мокрую одежду и попив горячего чайку, мы улеглись. Теплый бок верного друга согревал меня всю ночь.

Спалось на новом месте плохо. В душе ворочалась тревога. Снаружи клокотал ураган. Потоки дождя стучали по крыше, раскаты грома перемежались шумом падения сломанных ветром веток. Я ощущал себя Ноем на ковчеге среди бурлящей стихии.

Под утро дождь закончился. Едва завидев свет за оконцем, я вышел наружу. Медленно выползающий из леса туман обволакивал избушку и сваливался в низинку. Утренний воздух был чист и свеж. Тишина резала слух. Лесные обитатели еще не оправились от ночного стресса.

Я попил чайку из термоса и мы с Дуняшей тронулись в обратный путь. Скоро дорога стала узнаваема. Я уже хорошо представлял себе, где нахожусь.

— А повернуть-то вчера надо бы направо было. Домой бы пришел… Впрочем, три часа пути под дождем или четверть часа до избушки — разница есть, — бормотал я себе под нос, — Нет, хорошо, что все так вышло, и дай Бог здоровья хозяину хижины.
Скоро я вышел на зимник и спустя еще три часа отпирал дверь знакомой избы в Боковой. Володи дома не было.
— Придет! — уговаривал я себя. — Есть горяченького захочет. — Я затопил буржуйку и принялся готовить завтрак.

Через час за ручьем на дороге, выходящей из леса, показался рыжий собачий силуэт.

— Ной! Ну, слава Богу!

Уже через четверть часа Володька рассказывал, как ночевал у костра под огромной елью. Ной согревал его всю ночь. Вдвоем тепло и совсем не страшно!
Наговорившись вдоволь, мы улеглись досыпать. Мне снилось, как красные глухари взбивали крыльями черные тучи, из которых сыпались капли, сверкая перламутром рыбьей чешуи.