Сом в шляпе

Осень. Это дожди и шторма, грязь непролазная, холод и сырость, заползающая за шиворот. Но осень это… необыкновенные по красоте леса, когда каждое деревце, каждый кустик одевается в свой последний праздничный наряд, чтобы не затеряться средь братьев и сестер, покрасоваться хоть немного перед надвигающейся зимой. Это чистейшая вода в реке, тихая-тихая, это туманы, как заблудившиеся небесные облака, удирающие на утренних зорях из болот и низин на голубое-голубое небо.

Осень – это и рыбалка, и охота, и, конечно, грибы. И если порыбачить и поохотиться можно и зимой, то вот грибы… Они ждать не будут.

Вот мы с дедушкой и решили в этот пасмурный, но необыкновенно тихий денек побродить по лесу. Грибков прособирать.

Влажные листья не шуршат под ногами, ходим, как приведения. Корзинки почти наполнились, когда мы вышли к реке.
Одинокий рыбак весело и суетливо вытаскивал плотвичку на бамбуковую удочку. Слева и справа от рыбака на воде лежали удочки – не удочки, жерди какие-то.

Поздоровались, попросили разрешения посидеть рядом, отдохнуть немного – мешать не будем. Мужчина явно обрадовался нашему появлению, он оказался общительным, весомым – одиночество, наверное, тяготило его.

Поинтересовался нашими успехами, похвастался своими – показал садок с приличными плотвичками и сетку с несколькими раками. К жердям, удивившим нас, оказывается, были привязаны раколовки.

– Здесь раков много, – пояснил мужчина, – так я всегда кроме удочек раколовки беру, мясо тухлое – и частенько, даже днем, как сегодня, приличные раки попадаются.

Познакомились. Мужчина, назвавшийся дядей Сережей, предложил нам свои запасные удочки, если есть желание порыбачить.

Желание было. Теперь втроем таскали плотвичек и окушков.

Минут через тридцать дядя Сережа пошел проверять дальние раколовки, а мы с дедушкой устроили соревнование – кто поймает самую крупную рыбешку. Но плотвички, как назло, попадались все мельче и мельче.

Вдруг наше внимание привлек шлепок. Жердь раколовки шевелилась, тихонько хлопая по воде.

– Что же это может быть? – удивился дед.

Мы, как завороженные, смотрели на шевелящуюся жердь, пока не поняли, что это веревка, привязанная к жерди, подергивается.

“Краб или осьминог поймался», – сострила я.

Подбежали к жерди, дедушка ухватился за нее, хотел поднять, но что-то там в воде забилось, вода забурлила, веревка заходила кругами. Мы одновременно завопили о помощи, но дядя Сережа уже «летел» к нам. Вместе с дедушкой они ухватились за жердь и выволокли на берег раколовку с соменком килограмма на 3-4.

Ошалевший от увиденного, дядя Сережа подхватил соменка под жабры. Сетка раколовки висела у соменка на голове и напоминала шляпку французской модницы. Я сказала об этом, и мы втроем расхохотались как ненормальные – это выходил из нас стресс.

Успокоившись, наконец-то разобрались, что этот соменок умудрился запутаться в веревочной петле, попавшей ему под жабры.

– Да, полвека рыбачу, много чудес видел, но такое впервые, чтобы сом в пустяшную раколовку забрался, днем, пусть и пасмурным, да еще и запутаться умудрился, ведь он вон какой скользкий, – удивлялся дедушка.

– Кому рассказать, так не поверят ведь, – огорчался дядя Сережа, – вы хоть свидетелями будьте.

Его, казалось, не столько радовала такая удача поймать соменка, сколько пугала возможность прослыть лгуном, трепачом. Но мы с дедушкой клятвенно обещали всем подтвердить, что это чистейшая правда, что и делаем сейчас с величайшим удовольствием.