Пристанище в бескрайнем зимнем пейзаже, похожее на неправильной формы рукотворный валун. Его ярко-синяя оболочка болтается, как распущенный парус, и колышется на ветру. Один конец брезента закреплен на сломанном снегоходе. Другие концы стянуты в землю, и охвачены снегом и наледью, накопившимися за последние несколько дней. Внутри жилища два замерзших кулака в муках сжимают брезент.
Свернувшись в позу эмбриона, мужчина не чувствует и не может пошевелить двумя руками, но мышцы его пальцев крепко держат брезент, сжимая его к телу. Он одет в традиционную одежду из шкур тюленей и карибу. Лежит на пластиковых санях, подтянув колени к животу, и, если не считать едва заметного вздымания и опускания грудной клетки, не двигается уже несколько дней.
Он не видит снежных туч, клубящихся вокруг него, и не слышит воя ветра, который пытается сорвать брезент с его тела. Вместо этого он видит сны.
Он видит белых и черных людей, стоящих над ним в тумане. Он слышит, как ангелы поют евангельские песни. Оставшись в одиночестве в арктической тундре, где снежная буря полностью закутывает любой пейзаж, мужчина ожидает прилета укпика - снежной совы, которая, по преданию, провожает духов умерших в загробный мир.
Люди и карибу
До появления снегоходов и мощных винтовок инуиты охотились на карибу с помощью каноэ и копий. Они полагались на свое знание местности и маршрутов миграции, по которым ежегодно проходили стада. Охотники терпеливо плыли по рекам и заливам, устраивая засады на стада, когда те находились в середине глубокого перехода.
Карибу были самым важным источником пищи в тундре, и каждая часть животного ценилась и использовалась. Их шкуры служили материалом для одежды, палаток, одеял и саней. Кости, рога, копыта и сухожилия использовались для изготовления ниток, иголок, сетей, ножей и других необходимых инструментов. Со временем этот вид стал символизировать выносливость и возрождение, а карибу превратился в духовную жизненную силу народа.
Чувство благоговения, которое инуиты питали к карибу, передалось и самим охотникам на них, которые отправлялись в путь с гордостью, уверенностью и простым знанием того, что охота на карибу - это то, для чего они были созданы на этой земле. Они охотились, чтобы выжить, но, что еще важнее - они жили, чтобы охотиться на карибу.
Они и сейчас так делают. И если не считать орудий труда, и тактики, которые позволили им перейти к более оседлому образу жизни, то для охотников на карибу, живущих сегодня в канадском регионе, мало что изменилось.
Поэтому, когда в конце ноября 2021 года некий охотник Эрни Итак вышел в одиночестве из своего дома, он нес внутри себя тот же духовный огонь, который носили в своих душах и его предки. Карибу ему очень понадобится, так как совсем скоро наступят настоящие суровые холода.
Охота обрывается
На удаленном от вечной мерзлоты ландшафте, далеко к северу от линии леса, расположен Арвиат. Это одна из нескольких небольших туземных деревень, расположенных в самой северной провинции Нунавут.
В теплое время года в этой стране больше воды, чем суши, а отсутствие нормальной дорожной системы делает передвижение вглубь залива трудным, а порой и невозможным. Но когда выпадает снег, а реки и озера замерзают, регион становится доступным для снегоходов.
Однако перемещение по этому плоскому и, казалось бы, бесплодному ландшафту - задача не из простых, и, не имея GPS-навигатора, 42-летний Итак полагался на свою смекалку и память, когда ехал на своем снегоходе через тундру, следуя теми же маршрутами, которыми пользовались его старшие.
В то утро он оставил жену и двоих детей сразу после завтрака. Он не планировал задерживаться дольше, чем на день, и, кроме двуствольного ружья, висевшего у него на спине, взял с собой немного снаряжения. На маленьких пластиковых санках, которые были прицеплены к снегоходу, лежали запасная куртка, винтовка, свернутый брезент, сумка с несколькими основными инструментами и канистра с бензином. В карманах куртки лежали нож, зажигалка, пачка сигарет, пачка патронов 243-го калибра и несколько пуль 12-го калибра. Ни еды, ни воды он с собой не вез - только маленький термос с кофе.
Он ехал с откинутым капюшоном своей куртки, глядя прямо перед собой через солнцезащитные очки. Сквозь две прорези была видна лишь полоска тундры, но этого было достаточно. Шел легкий снег и стоял легкий туман, что было типично для конца ноября в этой части света. Скрытое солнце висело низко в небе; было уже за полдень, и через несколько часов оно сядет за горизонт.
Итак знал, что если он не нагонит карибу в ближайшее время, то ему придется возвращаться с пустыми руками. Олени были еще далеко, а он находился уже примерно в 50 милях (80 км) от дома. Но он все равно бежал наперегонки с заходящим солнцем. В другой день он, возможно, настиг бы их намного раньше. Но карибу никуда не сворачивали, а снегоход Итака не был достаточно быстрым, чтобы сократить разрыв между ними. Охотник все еще искал и щурился в уже начавшем угасать свете дня. Он отметил последнее место, где видел животных, и вскоре был вынужден все же повернуть свой снегоход к дому.
Когда он увидел огни деревни, до нее оставалось около 20 миль (32 км). Максимум пара часов езды. Но тут его снегоход заглох.
Итак заглушил двигатель, открыл крышку бензобака, но увидел, что в баке достаточно бензина. Тогда он слез со снегохода и вернулся к маленьким саням, где снял рукавицы из шкуры карибу и порылся в ранце с инструментами, пока не нашел запасную свечу зажигания и не заменил ее.
Двухтактник завелся, но менее чем через час снова сломался. Он попробовал зажигание. Ничего. Тогда он схватил трос и дернул его, чтобы запустить двигатель. Он дернул один раз, потом еще и еще, но так и не смог заставить машину запуститься.
Тогда он решил отправиться пешком в сторону города. Таща за собой пластиковые сани, на которых он вез свое охотничье снаряжение, он шел по прямой, пока лед не начал трескаться под его сапогами. Он изменил курс и направился к большому валуну вдалеке - верному признаку твердой земли. К тому времени, как он добрался до него, он совсем выдохся. Прислонившись спиной к камню, он мгновенно уснул.
Буря
Спустя несколько часов он проснулся от того, что росомаха сердито грызла его толстые сапоги. Наглая зверюга оказалось настойчивой, пока оцепеневший от неожиданности Итак не выхватил зажигалку, обхватив ее рукой, и не зажег, спугнув росомаху.
Было видно, что за время его сна погода изменилась. Ветер завывал, снег валил набок, а когда он вытянул перед лицом руку в варежке, она исчезла в вихре, он не успел даже выпрямить локоть. Все вокруг было белым.
Он схватил санки, обвязал веревку вокруг талии и нашел свои следы, по которым быстро, как только мог, добрался до сломанного снегохода.
Когда Итак добрался до транспорта, его мысли сразу же устремились к укрытию - на этот раз он даже не стал пробовать завести двигатель. Вместо этого он начал собирать снег, чтобы построить небольшое иглу, но каждую кучу, которую он делал, сдувало ветром. Когда он достал из саней инструмент и положил рукавицы на сиденье машины, их моментально унесло в белую пустоту.
Итак засунул руки в карманы и огляделся, стиснув зубы, борясь с желанием запаниковать. Подумав о том, чем бы укрыться, он развернул голубой брезент, прикрепленный к саням, и взял несколько отрезков веревки из своего набора инструментов. Он отцепил сани, привязал два угла брезента к снегоходу и затащил свое снаряжение под надутый ветром получившийся тент. Спрятавшись под ним, он подогнул края, вдавливая их в снежную землю и нагружая инструментами и оружием. Найдя термос с кофе, он отпил несколько глотков. Затем он надел запасную куртку, забрался на сани, укрытые брезентом, и свернулся в клубок.
К двум часам ночи температура опустилась до -58 градусов по Цельсию. Ветер завывал над равниной и порывами достигал 90 миль в час (145 км/час), и Итак все утро дрожал от бессонницы. Всякий раз, когда он начинал дремать, ветер подхватывал брезент, и ему приходилось хвататься за него, чтобы он не улетел.
К полудню температура тела Итака значительно снизилась. Ему было жутко холодно, хотелось пить и спать, но он больше не дрожал. А к вечеру второго дня он уже не мог бороться с желанием отдохнуть. Сон поглотил его целиком.
Тем вечером жена Итака Ангелина связалась с местной поисково-спасательной командой в Арвиате. Она сообщила, что он должен был вернуться домой еще накануне, но от него не было никаких вестей. Некоторые из членов команды знали ее мужа, и вьюга или не вьюга, сказали они ей, они начнут поиски первым делом на следующее утро. Поэтому она вернулась домой к своим двум детям, где они смотрели в окно и ждали, когда утихнет буря.
Умирающие мечты
В итоге, Итак провел пять дней в тундре, спрятавшись под брезентом, пока вокруг бушевала вьюга. Теперь он жил во сне, и единственным выходом, казалось бы, была смерть.
Собственно, так он это и описывает - по словам Итака, он действительно умирал в течение пяти дней. Что именно произошло с его телом в таких условиях, остается загадкой.
Доктор Гордон Гисбрехт руководит лабораторией физических упражнений и экологической медицины в Университете Манитобы. Он также 40 раз подвергался гипотермии, в основном в качестве испытуемого в своих собственных исследованиях о том, как функционирует человеческий организм при снижении температуры тела.
Его лаборатория получила разрешение от университетского совета по этике охлаждать людей в холодной воде, чтобы исследователи могли следить за физиологическими функциями во время охлаждения и повторного согревания. Но, по его словам, получить гипотермию на суше гораздо тяжелее.
«Переохлаждение на холодном воздухе - это жестокий опыт. Обычно это происходит в течение многих часов, а то и дней», - говорит Гисбрехт.
Доктор также объясняет, что даже у людей с умеренным переохлаждением может развиться амнезия - он испытал это на собственном опыте, когда готовился к путешествию на Северный полюс. А когда температура ядра тела опускается ниже 27 градусов и наступает тяжелая стадия, по его словам, «ваши воспоминания о случившемся могут основываться на снах».
Гисбрехт не может точно сказать, случается ли кома при таких экстремальных температурах, потому что ему никогда не удавалось проверить это ни на себе, ни на пациентах, однако в медицинских кругах известно, что «дисфункция центральной нервной системы прогрессирует по мере снижения температуры тела; люди не чувствуют холода. За вялостью и неуклюжестью следуют спутанность сознания, раздражительность, иногда галлюцинации и, в конце концов, кома».
Гисбрехта поразил тот факт, что Итак рано потерял свои рукавицы, и он считает этот момент трагедией, учитывая его знания о том, что происходит с обнаженной кожей при таких температурах. Но он также говорит, что теплая традиционная одежда Итака, вероятно, сыграла решающую роль между жизнью и смертью.
«Существует множество исследований, посвященных натуральной одежде или одежде из меха в сравнении с пуховой или синтетической одеждой, которую мы обычно носим. Большинство инуитов ездят на санях не ради забавы или приключений - они работают, чтобы заработать на жизнь, и сидят на снегоходе, а не катаются на лыжах. Или они сидят на месте и охотятся. Так что это была идеальная одежда, чтобы защитить его от переохлаждения».
Пробуждение
К полудню пятого дня небо было удивительно голубым. Солнце освещало маленькое бугристое убежище, и без ветра тундра была беззвучна. Во сне Итак парил над землей, глядя ввысь.
Но вот он сделал большой вдох. И когда его веки разомкнулись, он почувствовал солнечный свет, проникающий сквозь брезент. Он также мог видеть его, но только правым глазом. Другой глаз был слеп. Он полежал немного, дыша паром, а когда поднялся, почувствовал себя в ловушке. Он посмотрел на свои онемевшие руки. Когда он подтянул их к телу, то увидел, что они все еще сжаты в кулаки, а брезент прилип к коже. Он раскачивал его взад-вперед, понемногу разрывая брезент, пока не смог освободиться.
Стоять тоже было нелегко, но Итак справился с этой задачей. Затем он повернулся к дому. С разорванным брезентом, висевшим клочьями на его руках, он шел около часа, пока не почувствовал головокружение и не упал. Он упал на спину, повернув лицо к небу. И потерял сознание.
Его разбудил человек, трясущий его. Вокруг собрались остальные члены поисковой группы. Они говорили на инуктитуте, его родном языке, но он был слишком ошеломлен и растерян, чтобы понять, что они говорят. Следующее, что он помнит - как его буксируют по тундре, привязывают к саням и заворачивают в одеяла.
Когда Итак проснулся в третий раз за день, был уже поздний вечер 2 декабря. Прошло пять дней с тех пор, как он отправился на охоту. Теперь он лежал на больничной койке в Виннипеге и катился на тележке к операционной, где бригада хирургов готовилась ампутировать ему обе руки выше запястий. Ангелина шла с ними по коридору, положив руку ему на плечо.
Большой орел
Впервые я поговорил с Итаком в январе. Зрение вернулось к его левому глазу, и он готовился к очередному врачу, но в его голосе звучало неподдельное волнение по поводу этого визита.
«Не могу дождаться, когда у меня появятся стальные руки. Чтобы я мог хватать все, что угодно, и при этом охотиться», - заявил он.
Наш разговор перемещался то в прошлое, то в настоящее, то в будущее. Он рассказал о событиях, предшествовавших урагану, и о своем опыте пребывания под брезентом - по крайней мере, о том, что он смог вспомнить. Он рассказал о том, как был счастлив услышать вой сирены машины скорой помощи, которая мчалась к нему в больницу в Виннипеге. А в какой-то момент он рассказал мне об одном особенном моменте, который произошел в первый день его одиночества в больнице после операции.
«Когда я был в Виннипеге в первый раз, я сидел в больничной палате. И на мое окно приземлился орел, большой орел. Я был так удивлен. Я был так счастлив увидеть большого орла»
Я сказал ему, что считаю это хорошим знаком, и он рассмеялся и согласился.
Комментарии (0)