И нарекли его рыбой

Охота на бобра — истинно народный промысел. Еще в царские времена бобровники получали грамоту от князей на добычу этого обитателя рек и озер государевых. Мех шел на шапки боярам. Он им был положен по статусу, как их дочерям — подъюбник из теплого меха и добрая шуба.

Бобровые шкуры уходили в царскую казну и имели свою ценность, мягкая рухлядь вообще была своеобразным денежным эквивалентом.

Добывали бобра «специальные» люди — ловчие.

Промышляли они по указу и на определенной территории.

Кстати, за добычу бобра на чужих землях полагался большой штраф, сопоставимый со штрафом за убийство чужого холопа.

Смешно, но с текущим положением дел в охотничьем хозяйстве к этой традиции феодального общества мы постепенно приближаемся.

О методах добычи бобра известно мне мало. Знаю только из рассказов деревенских стариков, как они детьми участвовали в промысле бобра. Ходили днем целой деревней, раскапывали полностью норы и хатки и били всю семью бобров вилами да острогами.

Бобра начисто истребили в центральной полосе России в ХVI–ХVII веке. Говорят, к этому причастно духовенство, «ибо нарекло бобра рыбой» (это неверное предположение; в Европе католические священники разрешали потребление мяса бобра во время постов, т.к. действительно считали его рыбой.

Православное же духовенство категорически запрещало его употребление в пищу. В Новгороде в XIV веке на исповеди даже задавали вопрос:

«Не ядал ли бобровину или конину?» — Ред.) В годы советской власти истребленную популяцию речного бобра титаническими усилиями восстановили и реакклиматизировали, да еще по «доброй научной традиции» подселили к нему канадского бобра, американскую норку, ондатру.

Слава Богу, всех их разрешено добывать, чему я рад. Иной раз поймаешь трофейного бобра, осмотришь его, и тотчас возникают мысли о связи поколений. Воистину, русский мех — это история нашего государства.

Я люблю зимнюю охоту на бобра с самоловами, и тому есть несколько причин. Во-первых, тушка бобра сохраняется без порчи пять-шесть дней под водой. Это дает возможность оставить самоловы на неделю и в выходные проверить результат.

Несомненно, это удобно для городского жителя. Во-вторых, по льду я могу добраться до дальних болот, куда осенью невозможно попасть ни пешком, ни на лодке.

Ну и в-третьих, подледная ловля мне кажется проще: не надо маскировать свой запах, ходить по воде в забродниках, и даже выносить добытых бобров по снегу, на лыжах или волоком проще, чем тащить на своих плечах по чернотропу.

Обычно я выбираю на карте укромные большие болота, старые торфоразработки или дренажные каналы мелиорации. Еду туда на удачу.

Даже разведка предварительная не нужна. Там, где есть вода и лес, есть и бобр. Беру сани волокуши, лыжи, капканы, пешню, топор, проволоку и пассатижи — эдакий набор-бобровника. Ах да!

Мне еще нужна розовая бумажка, ну, знаете, такая... по отдельному прайсу... Ведь «это лицензионный вид», «мы никого не пущаем», вернее, «охраняем его от всяких… ну, вы знаете от кого: кто не платит за голову 4000 рублей»…

Иду по краю леса и водоема и смотрю на снег. Рано или поздно попадется холм диаметром пять-шесть метров и высотой 1,5–3,0 метра. У холма есть вверху отдушина-продух. Подхожу к нему и нюхаю.

Ага! Семья бобров явно тут, и это не просто холм, а хатка. Далее я обхожу хатку по кругу, простукиваю пешней. По звуку нахожу подводные выходы. Их обычно два основных, но бывает и третий, дополнительный. Иногда холма нет.

Но попадается обрывистый берег. Тут надо смотреть на снег у берега. Там, где есть намек на промоину прямо под берегом, а лед желтоватый, с примесью древесной стружки, точно будет нора бобра. Чем больше полынья, тем больше посещаемость норы бобрами.

Оценить надо место в целом, недалеко должна быть добротная рабочая плотина из свежего обновляемого древесного материала. Рядом с норами или хаткой должны быть кормовые запасы на зиму.

Тут работа закипает… Я же ловчий неизвестно в каком поколении, тут стыдно опростоволоситься. Пешней формирую проруби. Очищаю от кусков льда. Далее изогнутым прутом проверяю направление и ширину входов в хатку. Ходы в хатку бывают разные, примерная их ширина 35–40 см.

Направление хода может быть прямое и косое, что нужно учитывать. Суть постановки капкана состоит в том, что его нужно как можно ближе прижать к подводному краю хатки, иногда этот край даже приходится подравнивать топориком. Далее для капканов я делаю нехитрую лесенку из бревен, скрепленных гвоздями и проволокой.

Капкан должен стоять на раме жестко и неподвижно. Из проруби надо убрать весь крупный мусор. Бобр часто у хатки оставляет «торпеды» из обгрызенных стволков. Они могут случайно стронуть сторожки, и будет ложное срабатывание. Так что чищу прорубь до прозрачной воды.

Итак, ходы я перекрыл капканами КП 250 на рамах или стабилизаторах. Проруби припорошил снегом. Теперь прийти проверить надо не раньше двух-трех дней. В первые сутки бобры не вылезут: ведь и топором, и пешней я пошумел прилично. Вообще нужно очень точно ставить капканы, потому что бобр всегда осторожно выходит их хатки.

Во-первых, у него много воздуха «на подумать», поэтому он все аккуратно ощупывает в потемках, прежде чем выплыть. Во-вторых, бобра заела бобриха: «Вынеси мусор!», что он и делает, тащит в зубах чурбачок.

Насторожка капкана должна быть пожестче. Сторожки можно сдвинуть или даже скусить на треть, чтоб уж наверняка сработало на проходе зверя телом через рамки.

Есть еще способ: бобра можно поймать на зеленую кормовую палочку. Думаю, вы замечали, что у зимней хатки и у береговых нор бобр запасает веточки на зиму. Он втыкает их в грунт кроной вверх, потом начинается ледостав и скрепляет «сеновал».

Свои запасы бобр постепенно подъедает всю зиму. Но к февралю они истощаются. Если нет оттепелей и промоин, то бобр вынужден есть уже подкисшую кору. Вот тут-то и срабатывает постановка с кормовой палочкой.

Находим свежую осину толщиной с черенок лопаты. Нарезаем по длине рамок капкана. Зажимаем палочки нижними дугами взведенного капкана. Посередине палочки ножом счищаем кору, делаем «закус». Капкан опускаем под лед, расстояние от нижнего края льда до дуг капкана 10–15 см, чтобы бобр не проскочил ве́рхом.

Такую палочку бобр увидит сразу, так как она подсвечивается через прорубь, а зеленая кора и белый укус видны издалека. Бобр спешит, хватает палочку там, где вы начертили ножом, и попадает в рамки проходного капкана. Все просто. Главное — выбрать правильное время. Конец охотничьего сезона — самый лучший период.

У зимы есть еще один плюс: легко обрабатывать трофеи. Достал бобра из воды, обвалял в снегу — и шкура сухая. Далее — костерок. Лыжи использую как разделочный столик. Как-то чисто все получается.

Можно и ливер приготовить. Не спеша шкурю. Шкуру собираю в кисет, в него кладу мясо в пищу. Остов и малосъедобное отправляю на приманку для норок и куниц — все в дело идет. Вообще я против потребительского отношения к дичи.

Если уж добыл, то будь добр использовать все. А не то что «только филе, а остальное лисам». Не по-хозяйски это. Струю бобра советую обработать тут же от пленок и мышечной оболочки, перевязать ниткой канатики, чтобы не вытекло ценное содержимое мешочков. Струю я сушу дома под потолком. Ее можно сбыть на рынке продуктов охоты.

Один мой знакомый неплохо зарабатывает, доставляя туши бобров на заказ: у городских жителей есть спрос на дикое мясо. Со шкурами бобра все непросто. Обрабатывать их сложно. Сбыть можно, но только первично обработанное сырье и всего за 600 рублей, тогда как выделка для собственных нужд обходится в 950–1250 рублей.

Тренируйтесь обрабатывать пушнину сами, бобровник должен уметь мездрить, это тоже традиция и тоже охота. Так что, друзья, не отдаляйтесь от народного промысла, добывайте бобра!