Николай Валуев рассказал о своей весенней охоте

На ночь мы остановились в гостинице. Назавтра вставать надо было в три часа ночи с тем, чтобы успеть залезть в приготовленный загодя шалаш до тех пор, пока не прилетят косачи.

Подъем дался легко, ведь на тетерева я никогда весной не охотился, предвкушение неизведанного гнало сон прочь, а просмотренные до этого фильмы о тетеревиных охотах оставили твердое желание испытать все это самому.

Сев в егерский джип, мы двинулись в поля. Стоял такой густой туман, что света фар не всегда хватало, чтобы хорошо видеть дорогу, но егерь хорошо знал, куда едем, и уверенно гнал машину вперед.

Свернули с асфальта в поле и, проехав метров пятьсот, остановились. Было еще совсем темно. Быстрый инструктаж не занял много времени, и мы быстрым шагом последовали за егерем. Так как ток был совсем рядом, никто не включал свой фонарь, хотя по уверенному шагу егеря было понятно, что мимо скрадка мы не пройдем.

Ночью был заморозок, и прошлогодняя трава в поле вся была покрыта инеем. В этот момент я вспомнил о совсем не лишнем для такого утра свитере в моем рюкзаке, прекрасно понимая, что через час сидения в укрытии нас все равно проберет сырость.

Егерь обернулся и приложил палец к губам, что, видимо, означало близость нашего убежища. Так и случилось: через метров пятьдесят мы наткнулись на добротно сделанный скрадок. Размеры меня немного удивили, в том плане, что не представлялось, как же мы там вдвоем С Петром уместимся.

Заглянув внутрь, я обнаружил, что в земле были заботливо кем-то вырыты два углубления, куда, по нашему замыслу, мы должны были поместить свои ноги. Ну это уже значительно облегчало наши с Петром посиделки, и, чуть покряхтев, для порядка, я втиснулся в шалаше. Петр уместился со своей видеокамерой рядом. Мы разложили нехитрый охотничий скарб по бокам и принялись ждать удачу.

Читайте материал "Николай Валуев провел экологический форум"

К тому времени шаги нашего провожатого уже стихли вдали. Установилась удивительная тишина. Воздух, насыщенный утренней влагой, звенел, и каждое движение отдавалось гулким звуком по всему полю.

Где-то на опушке леса несколько раз прокричал филин. Я очень люблю крики филина, правда, их теперь нечасто услышишь в лесу, за этим надо забираться в какую-нибудь глухомань, но в этом есть что-то первобытное, будоражащее слух и нервы.

Постепенно в лесу начали просыпаться птицы, а туман совсем не рассеивался. Было полное безветрие, но в тумане мы слышали даже мышей, копошащихся на поле.

Расчистив себе обзор в стенке шалаша, я, стараясь не воспроизводить лишних звуков, огляделся вокруг. Как мне показалось, метрах в двадцати находился кустик какой-то растительности, на который я и решил ориентироваться в случае стрельбы по токующим косачам.

В этот момент дружное гоготание гусиной стаи напомнило нам, что не весь гусь еще откатился к северу на гнездовья и что, возможно, какая-нибудь случайная стайка днем может протянуть над головой на верном выстреле. Такое бывало со мной.

Идешь на вальдшнепа, а из-за леса вдруг натянет гусиный клин. Один раз мне посчастливилось выбить одного гусака, так что с тех пор весной без  — единички» в патронташе на тягу я не хожу. Ну это скорее случайность, чем закономерность, поэтому на гуся мы давно ходим всерьез с лопатами, шапками да чучелами и камуфляжной сеткой.

Где-то на опушке вдруг загулил одинокий косач, но, правда, никто ему не отозвался, так что весенний певун так и остался в одиночестве булькать да чуфыркать где-то в отдалении.

Уже совсем рассвело. Туман немного отодвинулся от шалаша, и в дыры в военной сетке, которой вперемежку с травой обтянут шалаш, стало более отчетливо видно поле, окружавшее нас. Перед тем как уходить, егерь предупредил нас, что в этом месте ток хороший, не меньше семи петухов должны были заявиться к нам в гости. Хотя гостями здесь, естественно, были мы с Петром.

Сзади меня громко захлопали чьи-то крылья, и красавец косач, громко чуфырнув, уже на земле, начал прислушиваться к тишине вокруг. Сказать, что мы с Петром замерли, ничего не сказать. Вход в шалаш не был особо прикрыт, и, казалось, что сейчас токовик зайдет к нам прямо в скрадок, но тот обогнул нас и направился дальше, к примеченному мной часом ранее кустику.

Я не раз читал, что первого косача не стреляют, и принялся разглядывать токовика, который сновал у нас перед носом.

Видимо, его звуки успокоили собратьев, и на ток сразу прилетело еще четыре петушка и тут же затеяли хорошие потасовки, перемежая их мушкетерскими выпадами в сторону друг друга, шипеньем да чуфыканьем.

Я как завороженный смотрел на все это действо, совершенно забыв о ружье. Черныши в азарте разве что не заскакивали в шалаш, на что их подначивали самочки, иногда мелькавшие в тумане.

Я понимал, что когда-то придется положить конец этой сегодняшней весенней вакханалии, и где-то в глубине сердца с тоской подумывал о выстреле. Кстати, это еще было непонятно, кого же выбирать для вечернего котелка, так как первая пара дралась в двух шагах, а вторая все больше удалялась от нас, стремительно увеличивая расстояние до скрадка.

Из-за боязни быть обнаруженным ближними к нам бойцами я по миллиметру начал просовывать дуло своего «Фабарма» в прогал сетки. Понимая, что разбушевавшиеся «гвардейцы кардинала» от нашего шалаша не отступят, я сконцентрировался на дальней парочке, благо у них там начал заканчиваться порох и косачи уже менее бодро наскакивали друг на друга, давая мне возможность спокойно выбрать жертву сегодняшнего утра.

Читайте материал "Николай Валуев голосует за изменения в законе об охоте"

Поймав на мушку того, что слева, я нажал на курок. Выстрел «Фабарма» эхом отозвался в соседнем леске, мгновенно сдув с тока все «высокое собрание». У тех, что рядом с шалашом, наверняка «случился инфаркт», хотя по их бодрому полету от нас я этого не заметил.

Но самое печальное, что я не заметил и результатов своего выверенного «снайперского» выстрела, а по моим подсчетам в тридцати шагах от скрадка сейчас должен был лежать петушок.

От стыда кровь отхлынула от лица, и чувство неодолимой досады уже начинало поедом есть мое нутро.

В какой-то момент вокруг все затихло, только неугомонный одинокий косач снова забурлил на опушке ближнего лесочка. Да, аншлюс был полный… Вдруг снова послышалось громкое хлопанье крыльев, и очередной красавец тетерев с шумом приземлился рядом с нашим временным укрытием. Зашипев, он двинулся прямо в шалаш.

Я даже опешил от такой наглости, но терпеливо ждал, в случае чего готовясь схватить наглеца за хвост. Тот не стал испытывать судьбу, благо подлетели еще три его собрата, обогнул слева скрадок и устремился в драку. По мимике Петра я понял, что, если промахнусь еще раз, он мне этого не простит и покажет на всю Россию, какой я стрелок.

Да, права на ошибку не оставалось, и, уже без сантиментов, поймав на мушку черный бочок токующего тетерева, я выстрелил.

Расстояние было небольшим, поэтому никто не мучился, и я поблагодарил охотничью удачу за подарок.

Я вылез из шалаша и направился к своей добыче. Сердце учащенно билось от всего пережитого за это утро. Мой черныш лежал всего в двадцати шагах от шалаша, и я, взяв его в руки, еще раз подивился красоте этой птицы, заставившей меня пережить так много разных, ни на что не похожих ощущений.

Впереди нас ждала охота с подсадными и вечером тяга. Но свою первую тетеревиную охоту на Брянщине мне уже не забыть никогда.