Bышла книга профессора, доктора биологических наук С.А.Корытина «Звери и люди»: К истории охотоведения в России, Киров, 2002. Книга отражает взгляд современника на этапы истории Всероссийского научно-исследовательского института охотничьего хозяйства и звероводства, знакомит с миром охоты и охотоведения, особенностями охотничьего дела в России, его успехах и неудачах, прикасается к проблеме этических отношений человека с дикими животными, анализирует истоки увлечения людей охотой. Эти общие вопросы сочетаются с частными примерами жизни отдельных ученых, их исканий и достижений в условиях конкретной постреволюционной российской действительности XX века.
В мою задачу не входило рецензирование этого объемного и самобытного труда. Оно уже проведено В.В.Дежкиным (журнал «Охота и охотничье хозяйство», 2003, № 2). Мне же хотелось привлечь внимание к приведенным в книге некоторым высказываниям профессора Б.М.Житкова — основоположника нынешнего института, который и носит его имя. Высказывания эти касаются охоты и собак.
Охотой Борис Михайлович увлекся с раннего детства, задолго до оформления официального статуса охотника. И верен был этой страсти до конца жизни. Он считал, что «Склонность человека к охоте, как и его судьба, — предрешены». Далее критика в адрес русских охотников: «Охотником до поступления в университет я оставался примитивным, каковы почти все русские охотники в противоположность немецким, т.е. различал виды уток (да и то не все) и не различал виды куликов и хищных птиц».
Последнее высказывание в полной мере относится и к современным охотникам, большинство из которых оперирует лишь понятием «утка» или в лучшем случае подразделяет их на крякв, чирков и нырков. Видовые названия птиц находятся за пределами их определительных интересов. Что уж тут говорить о куликах! С ними — полный провал! Общаясь с охотниками, постоянно приходится сталкиваться с незнанием ими видов птиц. Проскальзывает это и в литературе.
Показателен пример статьи Анатолия Бойчевского «Охота после охоты» («РОГ» № 46, 2002). Там описывается охота группы стендовиков в Дунайских плавнях на чирков, которые скапливаются в тех местах в конце августа в больших количествах. У меня, как охотника, сразу возник вопрос: каких чирков? Не известно! И второй вопрос no поводу куликов. Кого же в действительности стреляли охотники «после охоты» — бекаса (как указано в тексте) или куличков фифи (которые изображены на прилагаемом к статье фотоснимке как иллюстрация трофеев)? Если последних, то стрелять их несомненно легче, так как они летают не в пример бекасу ровно, к тому же зачастую стайками, когда одним выстрелом можно выбить сразу несколько штук. И соревноваться в стрельбе по ним стендовикам вроде не резон!
В плане поднятой темы следует отметить полезную просветительскую деятельность сотрудников редакции «Охотничьих изданий», публикующих материалы по видовому, половому и возрастному определению охотничьих птиц.
Но вернемся к высказываниям Б.М.Житкова — теперь о собаках: «Природа сделала важную ошибку, не выбрав в качестве основы для эволюционного развития человека собак, а обратившись для этой цели к обезьянам. Теперь эту ошибку уже не исправить». Без комментария! Борис Михайлович держал многих собак, отдавая предпочтение сеттерам. Последние, по его мнению, в сравнении с пойнтерами «привязчивее, нежнее и честнее». Однако собака собаке рознь. «У меня было много собак, но только двух из них я не могу забыть. 0дна — сеттер Норма. Ее страстную нежную любовь ко мне я и теперь вспоминаю с грустным чувством. Почему такой высокий дух жил в собачьем теле?» У меня было всего три собаки, воспитанные мною со щенка — лайка, дратхаар и спаниель. Всех их я хорошо помню, все они оставили след в моей душе. Но продолжим: «Высшие животные (и особенно собаки) умнее, чем думают люди. У них очень развита интуиция, ощущение намерений человека и оценка окружающего».
Полагаю, что многие владельцы собак на примере своих питомцев могут подтвердить последний тезис. Охотясь со своим русским охотничьим спаниелем Чепом, я иногда задавался целью проверить его интуицию, предчувствие моего поступка. В частности, выходил на луга, по которым можно было идти в ту или иную сторону.
Собака бежит впереди, я иду сзади, прикидывая, в каком направлении мне лучше податься. Наконец, принимаю решение. Угадает ли его пес? Чаще — угадывает. Или вот тот случай, о котором я уже ранее писал («РОГ» №49, 2001), когда собака потеряла меня в угодьях из-за дождя. Сообразила же, что есть на нашем маршруте такое место, которое я ни при каких обстоятельствах не миную — автобусную остановку. И ждала меня там, не реагируя на приходящие автобусы, в которые, в принципе, могла бы и заскочить, как это обычно делала в моем присутствии.
И последнее из высказываний Б.М.Житкова: «Охотничья страсть создает у людей особое виденье мира до преклонных лет». Что тут комментировать? Это надо принимать как аксиому. Борис Михайлович пришел к этому выводу, прожив долгую охотничью жизнь. Поверим ему на слово.
Комментарии (0)