Но я, оживив воспоминания, опишу край, раньше богатый зверьем и птицей, без вычурности, хотя, полагаю, не менее смачно. Сделаю акцент на красноречивом факте. К примеру, собралось нас, предположим, семеро топтать поля и балки в день открытия сезона на зайца. В конце дня, а нередко к полудню (!), как правило, по русаку на брата мы непременно добывали. В знаменательный день сезона кто-то не в настроении? У кого-то под конец охоты пустой рюкзак? Исключено! С приятной ношей за плечами, еле ноги волоча, каждый от полноты чувств гуторил с подъемом... Семь зайцев на семерых охотников – недурно! Ей-же-ей, не вру. Не сойти мне с этого места!
Нынче скучно, то ли дело раньше было! От охот «перестроечного» периода осталось одно воспоминание, от былого изобилия дичи и след простыл. Оная вывелась. В последние годы два-три добытых зайца за сезон – большая удача, этим все сказано. Это не что иное, как барометр состояния наших кубанских «прерий».
Образы былого. Какая сласть тащиться с ружьем наперевес полями, овражистыми местами, запущенными садами и виноградниками, вдоль лесополос, обтекая то разящие жидкими углеводородами нефтяные скважины, то потемневшие скирды соломы. Зайцы всюду. Если первого взяли в высокой стерне, то второго – в слаборослом терновнике, третьего – в бурьяне, отступя от емкости для нефти. Три зайца за каких-нибудь полтора часа, не считая тех, что поднялись далеко!
В тот день было холодно. Земля взбухла от дождей. На паханой земле вязко. Шли все больше бугристой местностью, неудобьями и целиной. Володя (царствие ему небесное!) легкий человек, самородный охотник да вдобавок еще и везунок: в голой балке пошел по неотложной естественной необходимости и из крайне неудобного положения умудрился приложиться и выпалить по угонному косому, вскинувшемуся (нередкий случай) в трех шагах по правую руку от него. Цирк! После дуплета заяц полетел кувырком. Экстра-класс. Браво! Стрелявший аж крикнул от радости. Итого у нас четыре русака. Володя, самодовольно улыбаясь, как обычно, заносился (эта черта для него характерна) своими успехами. Ему уже пятьдесят лет с хвостиком. Тот достопамятный дуплет упрочил хорошую репутацию везунка.
У меня не хищная натура, глаза мои не завидущие, но везунчик подогрел и мою охотничью страсть. Еще бы! Утихомирить кипевшее во мне сильно выраженное чувство, естественно, может только легкий выстрел по вылетевшему стрелой из-под ног длинноухому. Жажду этого момента. Шестое же чувство мне подсказывало, что если я полезу в раскисшую пашню, то полезу не напрасно. Принимаю влево: уж больно прельстителен еще в середине лета вспаханный клин.
Взмокнув, я самозабвенно вязнул в грязи. Вязнул так, что дух захватывало. Такая грязь, что началось сердцебиение. А заяц тут как тут. Изморенный, чуть было не прозевал внезапно народившегося из пашни русака.
В один миг пластмассовый затыльник приклада моего неподъемного ижака уткнулся не в плечо, а черт-те куда, стволы завалились, и тотчас раздался не причинивший вреда косому выстрел. Мазила! Но скорый свинец, вылетевший из верхнего ствола, настиг и, к моей неописуемой радости, тормознул быстроногого зверька. Наконец-то! Немея от восторга, с подбитой правой скулой поднимаю русака. У зайца завоженное брюхо, грязь налипла на его опушенные лапы. На душе теплеет. Светлый миг! Володина реакция содержала непоколебимую уверенность и похвалу:
– Молодцом! Даешь шестого!
Двое из нашей компании, понятно, все еще не могли удовлетвориться охотой на фоне успехов счастливчиков. Стараемся всем колхозом во что бы то ни стало шлепнуть еще парочку русаков. Так ведется издавна. По истечении получаса, считая от моего выстрела, удалось взять шестого. Однако после шестого трофейного зверька зайцы словно куда-то провалились. Мы потратили много усилий и времени в поисках недостающего седьмого зайца. Пустые усилия.
Что ж, охота получилась очень даже ничего, грех обижаться. Слов нет, завидно поохотились, но седьмого зайца все же чуточку не хватает, и кислое настроение одного понятно шестерым. Вот бы седьмого! Времени осталось мало, поторапливаемся. Если пропустим свой автобус, придется добираться домой по образу пешего хождения, а силы угасают, все неимоверно устали. Удача в тот день покинула лишь одного из нас. Бог даст, и седьмого щелкнем, пока дотащимся до автомобильной трассы. Прелесть охоты, на мой взгляд, заключается в непредсказуемости ее результата.
Послышались близкие выстрелы. Навстречу нам попались пятеро таких же, как мы. У пятерых охотников по зайцу на душу приходилось. На часах половина четвертого. Даль отуманилась. Время поджимает. До асфальта рукой подать. Невдалеке от села Экономическое тянемся вереницей по длинному дернистому уступу, на котором двоим не развернуться. Уступ разбивал обработанное дисковой бороной большое поле на два участка с разной площадью. Бросился в глаза одинокий куст густой поросли, торчавший вплотную к уступу. Плетусь в хвосте, отстаю от спутников.
Останавливаюсь, зачехляю ружье, беру горячую сучку-дратхаара на поводок (асфальтированная дорога близко), закидываю рюкзак за спину и снимаюсь с места. Поравнявшись с кустом, решил выскрести о ветки грязь с сапог, чтоб меньше грязнить в автобусе. Ухватившись за пучок веток, приступаю к очистке обуви. Тщательно выскребаю правый сапог. Комья грязи валятся в жухлую траву под кустом. На очереди левый сапог. Стоило мне занести вторую ногу, чтобы проделать с левым сапогом то же самое, как матерый русак чертом выпрыгнул из куста (проявив немыслимую выдержку, все же не усидел), со всего маху ударился в резиновое голенище, отскочил рикошетом, как бильярдный шар, в мгновение ока сиганул через уступ, и давай Бог ноги!
Я так и сел! Угодив в мою ногу, заяц скорее всего сбился с панталыку и дунул вдоль уступа вдогон за моими спутниками. Вот те и пожалуйста! А ведь проходя гуськом мимо куста, мои спутники в полном смысле слова терлись о него! Зачем только я ружье зачехлил. Заяц был как нельзя кстати. Во все горло кричу:
– Держите! Заяц! Заяц! Бейте!
В течение нескольких секунд мои компаньоны растерянно оглядывались по сторонам, но как только увидели зайца, который в руки сам идет, машинально, живым манером сдернули ружья из-за спины и давай судорожно палить из пяти пар стволов. Одно ружье молчало. Охотник, которому охота в тот день не задалась, тоже полоснул бы из двустволки, да чертов предохранитель!
«Заговоренный» от дроби русак проследовал во весь мах мимо охотников, не сомневавшихся в том, что дело в шляпе, и сделал им ручкой... Невезуха! Досадно, что под занавес упустили зайца из-под носа. А полная горсть дроби и матерная ругань в его адрес косому до лампочки...
Комментарии (0)