После официальной части — многочисленных теплых приветствий, адресов, наград и подарков со стороны общественных организаций и гостей — торжество продолжилось в летнем павильоне. Здесь, за столами, уставленными явствами и цветами, тоже говорились громкие и заслуженные речи в адрес охотников, рыболовов и их руководителей.
Ну и какое же торжество обходится без веселой музыки, русской гармоники, если она есть? К счастью, таковая нашлась. Молодой паренек-гармонист, лихо разминая меха от плеча до плеча, виртуозно перебирал кнопочки. И полилась идущая из самого сердца мелодия, и подхватили ее голоса, вначале нестройные, но постепенно обретающие и красоту, и силу. Прозвучали «Есть на Волге утес», «Когда я на почте служил ямщиком», «Хасбулат удалой» — песни, объединяющие всякое застолье, окрыляющие русскую душу. Так, должно быть, наши далекие предки собирались за гостеприимным деревенским столом после удачной охоты или рыбалки.
А когда образовалась пауза между очередным тостом, какая-то девица, томно поигрывая глазками, попросила паренька-гармониста подобрать мелодию к песенке «Муси-пуси», но тот с достоинством и скрытой брезгливостью бросил на лету: «Мы таких не знаем!» Ох и лукав же оказался юноша! Наверное, все же знал. Просто чувствовал аудиторию, ее общее настроение. И снова полилась над павильоном песня. Теперь уже бессмертная «Калинушка». И кто-то уже стал в порыве переполненных чувств обнимать своего соседа, а кто-то уронил горючую слезу пережитого в недопитую рюмку.
Когда песня закончилась и воцарилась относительная тишина, очередное слово взял бессменный руководитель Ивановского общества охотников и рыболовов, человек широчайшей души и огромного жизненного опыта Георгий Иванович Воропаев.
— Уважаемые друзья и коллеги! — начал он просто. — Тут мы уже не раз поднимали тост за охотников и рыболовов, за наших товарищей охотоведов и егерей. И это правильно. Но сейчас я хочу поднять несколько необычный тост для подобного торжества, — Георгий Иванович интригующе оглядел примолкших гостей и произнес: — Я хочу, чтобы мы выпили за нашу знаменитую шуйскую гармонь.
— Правильно, правильно! — раздались со всех сторон одобрительные голоса. — И за гармониста тоже!
При этих словах паренек-гармонист прямо-таки расцвел, как скромный василек за околицей, а пальцы сами рябью пробежали по чутким ладам гармоники.
— Подождите, товарищи, — приглушил возбужденный гул Георгий Иванович. — Минуточку внимания! В связи с шуйской гармоникой мне сейчас вспомнился давний эпизод, который, думается, будет интересен и вам. В начале 70-х годов прошлого столетия тогдашний председатель Росохотрыболовсоюза Алексей Иванович Корольков командировал меня с группой охотоведов в Польшу по случаю какого-то юбилея тамошних охотников. Я был назначен старшим группы. И вот встал вопрос, какой подарок привезти нашим польским коллегам. Палехских матрешек? Вроде бы они уже примелькались. Тульский самовар? Тоже банально. После долгих споров, я предложил Королькову: «А если польским друзьям подарить шуйскую гармонь?» Тут же в кабинете нашлись остряки: зачем, мол, гармонь козе? Но Корольков, как ни странно, согласился. «А что? — улыбнулся он. — Задумка неплохая». Сказано — сделано.
Торжество проходило в Кракове — старинном городе, когда-то названном так в честь королей. После официальных приветствий дали слово и российской делегации. Я поздравил польских охотников и рыболовов с их праздником, вручил им дипломы и значки, а потом торжественно преподнес шуйскую гармонь. Председатель краковских охотников и рыболовов пан Тадеуш Поплавский был заметно удивлен необычному презенту, но тут же тепло улыбнулся. «Знаете, — сказал пан Тадеуш на чистом русском языке, — точно такую гармонику я видел подростком во время войны в руках у русского солдата, когда советские войска освободили Варшаву. Спасибо за память. Это дорогого стоит».
Потом, как и положено, было застолье. И среди поляков тоже нашелся музыкант. Он быстро нашел «путь к сердцу» шуйской гармошки. И мы все дружно пели и «Землянку», и «Темную ночь», и знаменитую «Катюшу».
Георгий Иванович закончил свои воспоминания под дружные аплодисменты. Потом поднимались тосты еще и еще.
Улучив удобный момент, я незаметно выбрался из-за стола и вышел на берег Тезы. За далеким лесом гасла поздняя июльская заря; над рекою легкой дымкой курился туман; полуночная птица козодой, похожая одновременно на совку и ласточку, низко прочертила луговину. А где-то у меня за спиной продолжала неистово радоваться, грустить и плакать над благолепием летнего пейзажа обыкновенная шуйская гармонь.
Комментарии (0)