Чабан

Стоимость питания удерживалась из зарплаты. С ближайшим к месту работ совхозом заключался договор о мясопоставках, и мясо брали у них живыми баранами по мере необходимости в течение всего сезона работ.

В тот сезон наш новый начальник с директором совхоза об этом договориться не смог. Что у них произошло, я не знаю, но директор уперся и заявил — забирай своих баранов, и — точка, а где ты их будешь содержать и кто будет пасти, не моя забота. Возникла проблема…

Штатного чабана у нас, разумеется, не было. Загон для ночного их содержания мы соорудили, а вот днем их надо было пасти и охранять — в то время волки в окрестностях завывали, после дележа баранов по подразделениям партии в одном из отрядов их волки и сожрали. Всех.

Нам, в центральный буровой лагерь, досталось около десятка. В экспедиции все при деле, и у каждого свои обязанности. «Бездельников» оказалось двое. Сам начальник и главный буровик — прораб буровых работ, такую имел он должность. Очередность пастьбы они определяли просто, в «красном уголке». В тогдашнем обязательном «очаге» культуры стоял бильярд, вечером у них матч из нескольких партий, а утром проигравший неудачник — чабан. Для народа — потеха. Особенно колоритно смотрелся в этой роли именно начальник, с хворостиной в руках. Его мы пытались сфотографировать на фоне баранов, но «чабан» словно чувствовал, при подозрительной возне бросал хворостины и от «отары» отходил. Запечатлеть такую картину нам так и не удалось.

Разумеется, долго это продолжаться не могло, баранов быстрее обычного употребили по назначению и перешли на тушенку, в результате к концу сезона на нее никто уже смотреть не мог. Позже замначальника партии обменял на сварочные электроды барана в том же совхозе, привез, но отдавать на кухню почему-то не спешил. Этот «бяша» на длинной веревке был привязан прямо посреди лагеря и вызывал раздражение у коллектива — все знали, откуда он тут появился, в столовой каждый день тушенка, но прижимистый зам был неумолим.

И вот однажды вечером баран отвязался и убежал. А возможно, ему и помогли это сделать. Зам хватился пропажи уже поздно вечером, почти в темноте, и помчался к начальнику. Помня о судьбе баранов, съеденных волками в отряде, пришлось начальнику организовать ночную охоту из-под фар. А выполнять ее он поручил мне с моим дружком — водителем. Приказа как такового не было, прозвучало это в виде просьбы:

— Поезжайте, ребятки, найдите, ведь сожрут барана волки, не доживет до утра…
Беглеца мы нашли уже далеко за полночь. В свете яркой ручной фары зеленый глаз «загорелся» высоко в небе, на такой горе, что мы с большим трудом туда заехали. Поймать барана не смогли, как ни старались. Пришлось отстрелять бяшу как дикого барана, и в результате на кухне он все-таки оказался. От судьбы не уйдешь…

Утром зам упрекнул:
— Что же вы, не смогли поймать, обязательно надо было стрелять?

На что я, усталый и невыспавшийся, не сдержался и нагрубил:
— Ехал бы сам да ловил…
На этом все и закончилось.