Мы дарим свои охотничьи ресурсы иностранным охотникам

Существует множество исторических примеров, когда в результате появления объективных причин или благодаря весьма сложному стечению обстоятельств, иногда, просто волею случая, ход истории принимал то или иное направление. Эти исторические перекрестки называют «окнами возможностей», которые история открывает для человечества, отдельных стран, народов или направлений их деятельности.

Десять лет действия ФЗ № 209 не прошли даром для охотничьего хозяйства.

Оно — в полном упадке.

Впрочем, начинает просматриваться и возврат к здравому смыслу.

Намечен план по росту экономики страны и озвучены направ-ления оздоровления всего социально-экономического климата.

Но будет ли набирать рост экономика?

Случится ли заявленное оздоровление?

Появятся ли такие «окна возможностей» у охотничьего хозяйства и, в частности, в охотничьей науке?

Или вместо нового закона появится череда «новых» поправок, а целая отрасль вместе с департаментом будет «партизанить» в дремучих лесах лесного ведомства?

Но ведь массовая охота на мигрирующих водоплавающих птиц, а это охота номер один в России, проходит по большей части на открытых ландшафтах.

Недавно редакция «РОГ» по инициативе охотничьей общественности провела круглый стол по охоте на водоплавающих птиц.

Большая часть охотников по перу не удовлетворена состоянием этой охоты.

Общее впечатление, сложившееся за последнее десятилетие (как раз за время действия ФЗ № 209), можно охарактеризовать как плохо прикрытое «сдерживание» этой охоты. Искусственность и откровенная псевдонаучность этого сдерживания уже давно стали бросаться в глаза.

Это впечатление не развеял и прошедший круглый стол.

Крайне откровенно об этом же недавно высказался и ВНИООЗ: ресурсы охотничьих животных не работают на граждан страны, а объявляются странноватой «подушкой безопасности», которую надо беречь («РОГ» № 14).

Однако мигрирующая пернатая дичь, так называемый «разделенный» и, по сути, российский ресурс, во всю работает на «зарубежного дядю».

Цифры по добыче водоплавающих птиц в Европе говорят именно об этом. И «дядя» не шибко заморачивается по поводу сохранения популяционного разнообразия этого ресурса.

Наши охотники действительно лишены возможности дышать полной грудью. Причем повсеместно и на «законном основании».

И это основание — ФЗ № 209, снискавший печальную славу закона антиохотничьего и антигосударственного.

Говорю и пишу об этом лет десять уже. В том числе и в Госдуму. Одна из главных причина сложившегося положения заключается в игнорировании фундаментальных наработок охотничьей науки — научного охотоведения.

А именно оно вывело в свое время Главохоту на 1% ВВП России. Причем это было тогда, когда СССР занимал второе место по ВВП в мире после США.

Общее впечатление о круглом столе двоякое. Налицо большое желание сотрудничать с охотничьей наукой и департаментом у охотничьей общественности ряда регионов, где охота на мигрирующую пернатую дичь одна из главных охот.

В выступлении А.М. Федотова, зам. директора департамента, прозвучала, как мне показалось, и заинтересованность департамента в оптимизации регламентации этой охоты, в контексте ее расширения.

Но департамент осторожничает. Основываясь на своем опыте работы с главохотовскими чиновниками на протяжении многих десятилетий, скажу, что это нормально. Нужна репрезентативная статистика.

А вот ведомственная наука не на высоте. Обосновывать это расширение она, похоже, не может или не хочет, хотя, по логике, должна активно предлагать современный научно-методический и аналитический, как сейчас говорят, «продукт», но его нет.

Да и отношение к весенней охоте у нее откровенно «зеленое». Весной мы уже писали об этом в «Посиделках».

Департамент заинтересован в научно обоснованном расширении охоты на водоплавающих птиц и исследованиях в связке «охотник — добыча».

Причем на популяционном уровне, уровне, обеспечивающем сохранение биоразнообразия и на уровне широкого охвата регионов. Это логично. Можно ли исправить ситуацию?

Охотничьей науке нужно начать отвечать на этот запрос и охотничьего сообщества, и департамента.

Нужно метить уток и гусей в местах массовой добычи и переходить на нормативное ДНК тестирование добычи. И, прежде всего, в Европейской части России, на юге Западной Сибири, на Дальнем Востоке. Охотничье сообщество к этому давно готово.

А ведомственная наука, Центрохотконтроль? Складывается впечатление, что нет. Это положение надо менять.

В чем заключаются азы охотничьей орнитологии? Нужно создавать корреспондентские сети в регионах. Идея коррсетей родилась в отделе охотничьей орнитологии еще в конце 70-х годов прошлого века.

За сотрудниками отдела закреплялись регионы, где организовывались филиалы этих сетей. Важнейшими методами работы были наблюдения за самим охотничьим процессом и осмотры добычи в местах проведения массовых охот — ведь никто никогда не пришлет тебе фотографию «браконьерской» добычи, а как брать ДНК-тесты?

Нельзя «вешать» все на охотника, сбор такого рода информации обязанность профессионала — это тоже азы охотничьей орнитологии. В.Ф. Гаврин, один из отцов-основателей охотничьей орнитологии, всегда говорил о том, что понять охотничий процесс можно только изнутри.

Надо быть не просто орнитологом, а одновременно опытным и правильным охотником, какими, к примеру, были профессора В.Е. Флинт, Р.Л. Беме, А.М. Чельцов-Бебутов, С.П. Наумов.

Если ты не инсайдер, как иногда сейчас говорят, причем российский, ты никогда не поймешь суть массовой охоты по перу.

Я полагаю, при наличии статистики, репрезентативных массовых данных из районов массовой охоты по мигрирующей дичи департамент сможет принимать позитивные решения по расширению регламентационной базы этой массовой охоты более уверенно.

Что делать с «разделенным» ресурсом?

Прежде всего, надо помнить, что это те самые мигрирующие утки и гуси, которые только в Европейской части России пересекают границы нескольких российских регионов, и необходима тесная координация опромышления этого ресурса — оперативный учет добычи.

Необходимо свое Соглашение по охране и использованию этого ресурса. Начинать надо с регионов. Можно с группы, даже небольшой.

Необходимо свое научно-методическое обеспечение современного, высокотехнологичного оперативного миграционного мониторинга — свой контроль, «импортозамещение».

Одновременно с региональными соглашениями необходим выход и на страны СНГ. Начинать надо со стран таможенного союза.

Даже то обстоятельство, что Белоруссия вошла в AEWA, не помеха. Необходимо определиться с тем, кого, где и как ловить с выходом на укрупненные регионы и нормативы.

Каждая пойманная птица должна быть «просканирована» по полу, возрасту и протестирована на ДНК.

Уже первые «треки», построенные по спутнику (ГЛОНАСовскому!), правдиво расскажут о том, где, когда, как, в каком количестве и, главное, кем «разбиваются» гусиные пары. И эта правда, похоже, окажется очень неудобной для многих противников гусиной охоты в России.

Может быть, именно поэтому в ведомственной науке не хотят заниматься миграционным мониторингом?

В полной мере надуманность «проблем» весенней охоты касается и еще одного объекта охоты на «трансграничный ресурс» — вальдшнепа.

Приближается печальный «юбилей» — 10 лет ФЗ № 209 — мрачной «альтернативной реальности», заменившей успешное отраслевое устройство охотничьего хозяйства страны.

И вклад этой отрасли в 1% ВВП той(!) страны говорит об успешности. Только Западная Европа покупала у России сотни тонн медвежьего мяса и лягушачьих лапок.

Сейчас охота превращается в «бесполую экосистемную услугу». Однако охотничье сообщество по-прежнему охотится, в значительной мере игнорируя эту «альтернативную реальность», а государство недополучает очень большое количество денег.

Управляться охотничье хозяйство должно не доярками и не туроператорами, как справедливо было замечено.

Очевидно, что не из WWF, Wetlands International и не из Центра кольцевания. Очевидно, что и не ихтиологами, и не лесниками.

Есть такая профессия — охотовед, призванная в рамках охотничьего процесса дичь охранять.

Охранять с помощью высокотехнологичного мониторинга и огромной армии российских охотников, грамотных и воспитанных в лучших отечественных традициях.

И регулировать ее добычу в интересах, прежде всего, этого российского охотника. Это российская специфика и наша традиция. Это то, что работает.

Есть такая наука — охотничья орнитология. В Центрохотконтроле об этом, похоже, не догадываются.