Не всегда коту масленица

А с собаками это еще проще. В основном куницы любят там прятаться в кучах хвороста, реже в дуплах, гнездах, очень редко в норах. Живут они и в старых, заброшенных хатах или в сараях. Если собаки находили зверька в хворосте, то самое сложное было это разобрать его. Хворост – это мягко сказано. Иногда это были молодые деревья в руку толщиной, пять – семь метров длиной, по несколько кубометров, а если они еще и смерзлись, то приходилось попотеть, пока выгонишь куницу.

Некоторые из них сидели в убежище до последней палки, а были и такие, которые после двух-трех снятых палок выскакивали наружу. Дальше уже дело техники.
Однажды одна такая нервная куница выскочила и пошла верхом, но по пути оказалась сухая ветка, она обломилась, и куница полетела вниз. А там ее уже ждал Пират: тот хватал на лету все, что падало: и белок, и котов, и куниц.

Но это было в выходные, охотничьи дни, а в будни я ходил в окрестные леса зеленой зоны, чтобы жившие в квартире собаки не засиживались. Так как лицензии у меня были всегда, а в зеленой зоне разрешалось добывать куниц капканами и другими способами, без ружья, то я этим пользовался. Если собаки находили куницу в куче хвороста, я разбирал завал, и собаки иногда давили зверька. В случае когда кунице удавалось заскочить на дерево, я старался перегнать ее на удобное дерево, залезал на него и стряхивал или сбивал длинной палкой. И таких случаев было немало. Но случались и проколы.

Однажды иду в лес по посадке, и тут собаки залаяли. Подхожу, а на дереве сидит куница-белодушка. Сидит она на длинной тонкой боковой ветке. Я полез на дерево и начал стучать по ветке. Но сколько я ни бил по ней, куница как прилипла. Пройти по ветке было опасно: можно было упасть с пятиметровой высоты. А собаки рыдали внизу, видя над собой желанный трофей. Я пытался с земли бросать в куницу палки, но она как приросла к ветке. Я понял бесполезность затеи и ушел.

В другой раз попалась такая же, «мертвая», куница. Собаки загнали ее на высокий строй­ный дуб. Моросил дождь, и лезть на дерево не хотелось. Я нашел толстую дубину, пять метров длиной, приставил к дереву и начал колотить ею по стволу. Вершина дуба сотрясалась, а куница даже не шелохнулась; лупил по стволу с полчаса. Собаки уже охрипли от лая, а я так выдохся, что сил не было не то чтобы лезть на дуб, а даже на колот. Пришлось отправиться восвояси.

А как-то собаки причуяли куницу в гнезде. Куница выскочила и пошла верхом. Я старался завернуть ее в мелоча, но она упорно шла в большой лес и села на здоровенный раскидистый тополь, рядом с которым стоял такой же. Я начал стучать по стволу, и куница перешла на соседнее дерево. Я стукнул по нему, и куница перешла обратно. И сколько я ни стучал, куница переходила с одного дерева на другое. Залезть на такой толстый тополь было проблема­тично, и, провозившись с полчаса, я понял, что дело глухо и в очередной раз ушел несолоно хлебавши.

Был еще такой случай. Я пошел гулять в другой лес. Он был старый, редкий, почти парк. И тут в низине я увидел редкий, невысокий для этих мест ельник. Небольшой, меньше полгектара и очень густой. Собаки, забежавшие туда, тут же залаяли. Я подошел и с трудом между елок увидел куна. Ну, думаю, ты мой. Я полез на елку, но кун перескочил на другую. Лезть на елку было тяжело: во-первых, ели были невысокие, ветки тонкие и ломались под тяжелым весом, плюс густота, мешавшая видеть зверька. Я пытался залезть на соседнюю елку и сбросить куна палкой, но пока я залезал и разворачивал палку, кун был уже в другом месте. Я битый час пытался подобраться к куну, но ничего не получалось. Я взмок и выбился из сил, а кун сидел где-то в кусочке ельника пятьдесят на пятьдесят метров. Собаки тоже устали. Измученный, я бросил попытки. Да, не всегда коту масленица…