Случайный трофей

Изображение Случайный трофей
Изображение Случайный трофей

Мое ружье отдыхает на гвоздике в бревенчатой стене дома после утреннего похода. Вооружившись корзинкой, мы с Дуняшей, ирландским сеттером, направляемся к ближайшему холму за рыжиками. Хороши рыжики на столе в любом виде: жаренные с картошечкой, пахнущие мясом, в сметане, соленые, да под чарочку…

Шиповник призывно протягивает свои алые ягоды в обрамлении желтеющих ладошек листочков на колючих ветках: «Съешь меня». Паутина, одетая в узор мелких водяных жемчужин после непродолжительного осеннего дождика, колышется на легком ветерке и слепит глаз радужными солнечными вспышками.

Сентябрь в этом году выдался удивительно теплым. Ветерок смешал в один сникерс запахи позднего травостоя, прелого пня и влажного сена. Послеобеденное солнце распихивает лучами низкие сполохи туманностей, скатывающихся в низину после дождика.

Река Вильва выше деревни Боковая изгибается приличной излучиной, добрую половину которой занимает луг. Здесь на мочажинках мы с Дуняшей неоднократно поднимали юрких бекасиков. Корень излучины перегорожен высоким холмом, вершина которого поросла сплошной щеткой березнячка.

Средь корней берез в невысокой траве мирно хороводятся мелкие елочки, кустики земляники и подберезовики. Нередко сюда наведываются вальдшнепы в поисках козявок под преющей подстилкой прошлогодней листвы. Поляна на западном склоне холма богата душицей; в пору цветения среди фиолетово-голубого одеяла цветов душицы едва проглядываются редкие кусты шиповника. На южной окраине холма березки соседствуют с невысокими елочками. Меж ними, под ковром спутанной пожухлой травы, пыжатся зеленовато-оранжевые блюдечки шляпок молоденьких рыжиков.

Я петляю между елочек, высматривая грибы, затаившиеся в траве, как спецназ в камуфляже. Каждый рыжик заслуживает перед собой поклона. При повторном проходе по обследованному уже месту обязательно встретится еще один рыжик, видимый из укрытия под другим углом зрения.

Дунька самозабвенно разрывает очередную мышиную норку. Моя корзинка наполнена уже до половины. Пора менять место поиска. и я, свистнув собаке, перемещаюсь по склону. Перед широченной ветлой, окруженной хороводом мелких елочек, собака вдруг на секунду приостанавливается в стойке и стремительно бросается в гущу растительности. В тот же момент, рассекая криком воздух, из-под ветлы взлетает на 4–5 метров вертикально нечто черно-серое, ударяется о ветви и падает. И тишина. Даже пичужки замолкают в немом изумлении.

Первая мысль, пришедшая мне в голову после минутного замешательства: уж не раненую ли птицу задавила собака? На мой строгий окрик Дуняша виновато выходит из кустов. Терзаемый сомнениями, как и любопытством, я обхожу ветлу, чтобы приблизиться к месту битвы. И к величайшему удивлению застаю там… зайца. Еще теплого и уже готового для укладки в ягдташ.

Вот тебе и поход! Пошел по рыжики, а добыл зайца! Я в сомнении и замешательстве: отчитать собаку или поощрить? Но работа для легавой состоялась, и трофей приятно оттягивает руку.

Ну, молодца-а! Собака тыкается влажным носом в серую шкурку зверька и, прищурив глаза, шумно вдыхает запах свежедобытого трофея. За семь лет брали мы с Дуняшей птицу всякую, но чтоб зайца!..

Весомый трофей занимает добрую половину корзины, и мы трогаемся в обратный путь. Гордость за талант моей помощницы и нежность к ней овладевают мною. Вот уж будет повод для байки в шумной компании! Мало кто поверит охотничьим россказням у костра, а памятный приятный осадок, хочется верить, останется надолго.

Соседские ребятишки, видавшие зайцев разве что в зоопарке или по телевизору, сбегаются на лужайку у дома посмотреть на наше чудо. Дуняша гордо возлежит около добычи, давая понять, что она здесь при чем.

Уже через полчаса грибочки шкворчат на сковородке, ожидая картофельной компании; редкие для сентября комары вьются вокруг лампочки на веранде; узкая змейка пара поднимается от чайника с травяной начинкой; заячье жаркое ждет нас назавтра.