Первое открытие

Я же заболел этой страстью с тех пор, как себя помнил.

Обзавестись товарищами в охотничьем обществе я еще не успел, поэтому ехал на охоту один. Вторая половина семидесятых — время повального дефицита. Коснулся он и путевок на охоту. Получить их тогда было очень непросто, а на открытие летне-осеннего и подавно. Поэтому я был просто на седьмом небе, когда мне предложили путевку на базу в знаменитое Осташево, что на берегу Рузского водохранилища. Охотничьих мест я тогда не знал, соответствующей амуниции для ночевок на природе не имел, поэтому путевка с обслуживанием была очень кстати.

Ну вот, рюкзак собран, можно и в дорогу. Сначала я ехал на метро до вокзала, затем полтора часа на электричке и, наконец, два часа на автобусах с пересадкой. Что такое подмосковный автобус летом в пятницу, да еще вечером, многим объяснять не нужно. Кто же не знает, сообщу: это что-то скрипящее, душное и еле-еле ползущее, а главное, забитое так, что двери на остановках не открываются. Но ехали мы, насколько помню, весело. После автобуса нужно было идти километр пешком — и я на базе. Там меня ждал удар. Оказалось, что на охоту мне надо ехать куда-то километров за двадцать, где с первым автобусом охотников и будет ждать егерь, а первый автобус отходит часов в шесть утра. Иными словами, главная зорька открытия неизбежно срывалась. Я был подавлен. Но счастливый случай послал мне двух веселых мужиков, у которых были путевки к тому же егерю. И главное, мужики были на «Жигулях».
Кто посещал Осташево в семидесятые — восьмидесятые годы, конечно, помнит легендарную Анну Ивановну, властную хозяйку базы. Она без проволочек поселила нас троих в одну комнату. Уладив свои дела, остаток вечера я провел в компании двух рыбачков. Они оказались музыкантами и говорили не о щуках, лещах и налимах, а о саксофонах. В тот вечер я узнал много профессиональных тонкостей игры на этом инструменте.

Надо ли говорить, что в эту ночь я не мог уснуть, ворочался, торопил время и слушал дружный храп своих соседей. Наконец, настала долгожданная минута подъема. Как сейчас помню утреннее ворчание мужиков: «Все хорошо в охоте, если бы не рано вставать». А я удивлялся: «Да как вообще можно спать перед открытием?»

Вчерашняя теплая погода сменилась холодным утром с пронизывающим ветром. Сели, поехали, нашли егеря. Он рассадил нас по шалашам, расставленным на голом берегу водохранилища. Такого холода на открытии я с тех пор не припомню. Резкий ветер гнал по водоему волны с барашками. Реденький шалаш от него совершенно не защищал. А каково было рыбакам на открытой воде, чьи расплывчатые силуэты замаячили тут и там в предрассветных сумерках! Внезапно из тьмы прямо передо мной показался летящий навстречу целый выводок крякв, отчаянно борющихся с ветром. Торопливый, неприцельный дуплет — и, о чудо, две утки падают в воду. Восторгу не было предела. Одну утку я достал, но короткие сапоги помешали взять вторую. До утки было три-четыре метра, но чтобы ее достать, нужно было раздеться. На таком холоде об этом даже думать не хотелось. Возвратился в шалаш и с отчаянием стал наблюдать, как ветер относит мой трофей все дальше и дальше. Рассвело. Уток больше не было. Лишь стайки маленьких куличков летали вдоль берега.

Решил закончить охоту. Только вылез из шалаша, как пара чирков села метрах в пятидесяти от меня рядом с плавучим островом. Пошел к ним по берегу, перебрался на остров, стал подкрадываться к чиркам. Утки взлетели. Выстрел — один чирок упал. Тут я оступился и залил оба сапога. Быстро разделся и поплыл за птицей. Добрался до нее, зажал в руке. Чирок весь поместился у меня в кулаке. Выбрался на островок. Где же одежда и ружье? Я ходил по острову нагишом, дрожа как осиновый лист, и никак не мог найти свои вещи. Мне казалось, что все рыбаки надо мной хохочут. Клева, похоже, в такую погоду не было, так хоть какое-то развлечение. Наконец я нашел свои пожитки, оделся и в мокрых штанах и сапогах отправился к машине. Туда же подошли мужики. У одного в руках была кряква, за которой он тоже плавал. Мужики посадили меня в машину, достали термос, а сами пошли еще немного посидеть в шалашах. Вскоре они возвратились и… Вот они, нравы семидесятых прошлого века! Мужики отвезли меня на базу, хотя им надо было совсем в другую сторону.