Командир был заядлым охотником, поэтому и охота была организована по-военному четко, отлично. Дисциплина и порядок чувствовались во всем. Всегда были лицензии и путевки, каждую субботу и воскресенье выделялось несколько автомобилей повышенной проходимости. Охотились с 1 ноября по 1 февраля. В основном на косулю, иногда на кабана. С пустыми руками не возвращались никогда.
Использовали метод загона. Машины с охотниками разъезжались на десятки километров, поэтому никто никому не мешал. В каждом автомобиле находилось по 10–15 человек. В загонщики старший назначал троих-четверых, остальные вставали на номера. При следующем загоне менялись местами — всё было по справедливости. Сначала высаживались из машины «номера», потом, километра через полтора, загонщики. В условленное время они выходили на исходные рубежи, и загон начинался.
Задача загонщиков — создавать шум. Чем его больше, тем лучше. Мужики кричали, свистели, стучали по деревьям палками, иногда стреляли рябчиков. В Амурской области растет кустарниковый дуб высотой всего 3–5 метров. На нем всю зиму сохраняются высохшие листья. Если потрясти такой дубок на 40-градусном морозе, он издаст звук, похожий на тот, который исходит от кровельного железа, когда по нему стучат палкой. Этим и пользовались загонщики. Дело в том, что косуля может притаиться на лежке так, что, когда загонщик пройдет от нее в 10 шагах, она и не встанет. Поэтому пугать ее нужно сильно, чтобы она обязательно встала и побежала на номера.
В тот раз охота шла своим чередом; уже было добыто пять косуль; я стоял на номере. Сначала услышал приближение загонщиков и выстрелы номеров, затем все стихло. Зверь на меня не вышел. Поняв, что загон окончен, несколько номеров подошли ко мне и стали ждать остальных. Ничто беды не предвещало.
В нашей команде был мужичонка самого незавидного вида: маленький, тщедушный, с одноствольным ружьишком. Он был в загоне. Метрах в двухстах от нас раздался одиночный выстрел, а через две минуты мы увидели его, бегущего мимо нас, практически раздетого, босиком, с перекошенным лицом и разинутым ртом. Он пересек линию номеров, даже не заметив ее, и помчался в тайгу. Мы сразу догадались, что что-то не так, сняли ружья, приготовились стрелять.
Впереди нас, по следу мужичка, шевелилась трава и мелкий кустарник. Замелькала чья-то шкура. Кто-то крикнул: «Кабан!» — и все начали стрелять по «кабану». Зверь вдруг встал на задние лапы и… Это был здоровенный, двухметрового роста бурый медведь. Мы по нему стреляли с 15 метров и картечью, и пулями — кому что под руку попалось.
В крови, нашпигованный свинцом, медведь идти на нас уже не мог. Он ревел от боли, но стоял как скала. Мы были в шоке. Продолжали стрелять. Наконец он упал. Успокоившись, подошли к туше…
Дома мы его взвесили. Чистого мяса оказалось 320 кг, значит живого — примерно 500 кг. Это был старый огромный зверь. Потом мы расспросили горе-охотника, как все произошло. Рассказал.
— Шел. Увидел какое-то отверстие, из него валил пар. Подумал: енот. Пошерудил палкой, потом выстрелил. Увидел, что куча пришла в движение. Показалась медвежья голова. Я — бежать. Оружие бросил, одежду снял.
Пока мишка выбирался из берлоги, успел сколько-то пробежать…
— А если бы был один? Кто бы нам про енота рассказал?
Комментарии (6)
анатолий евменов
Хорошая у Вас компания была: один стреляет на пар, а остальные на шкуру (а не были уверены все!). И это военные люди, которые всю жизнь при оружии! Избавь, Господи, от таких сотоварищей на охоте!
КСН
По-моему, у автора перебор: раз одностволка, то "ружьишко", а его владелец - "мужичонка самого незавидного вида: маленький, тщедушный".
Я уверен, что и сейчас многие начинают с одностволок.
2 ответа
Борис Соколов
Хотя классические одностволки и принято считать ружьями для начинающих, но сожалению, культура этакой начальной охотничьей школы утрачена. Думаю, что с них сейчас начинают никак уж не многие; начинающие "охотники" всех возрастов в большинстве своём предпочитают наслаждаться "мощью полуавтоматов". Поэтому парочка хотя бы болтовиков в руках молодых членов нашей команды мне лично уже в радость. Вот самому бы сейчас очень по душе пришлась 119-я "тулочка" или 18-й "ижик", если б нашлись в достойном состоянии.
Вадим Фролов
Совершенно верно. Последние три месяца имею возможность наблюдать эту тенденцию. В магазине висят два ружья МР-18 (12 кал. и 16 кал.) Молодёжь на них даже и не смотрит. Все взоры устремлены на полуавтоматы, Сайги и Вепрь-Молот :) Спрашиваю: "А почему не хотите взять классическую одностволку и двустволку, а присматриваетесь к полуавтомату?" Ответ: "С автоматом шансов больше!" :) Точно также заметил, как сильно отличается охотник современный от охотника, скажем, тридцатилетней давности. Сейчас, то что раньше называли хищничеством и рвачеством, уже норма. Конечно, рвачи были во все времена, но раньше они скрывали свои наклонности. Раньше, если охотник стрельнул из-под гончей зайца на первом круге, то получал от товарищей по шапке за то, что не дал послушать собак и насладится музыкой гона. Теперь об этом никто и не думает. Задача стоит, чтобы взять быстрее и побольше. Если раньше голос гончей или лайки были гордостью владельца, то теперь и те, и другие вообще могут не лаять, т.к. у хозяина есть навигатор, а на собаке надет радиоошейник. Охота, как и вся современная жизнь, стала системой потребления, а по этой причине, сошла с рельсов мироощущения на путь научно-технического замещения духовных ценностей и радостей от процесса.
Александр Емельянов
Вот ещё фото http://stroytesami.com/fotoceiling/56.php
Вадим Фролов
Позволю себе пересказать охотничью историю, которую мне поведал Анатолий Лытин - охотник, промышляющий соболя на реке Алтыб, что на севере Иркутской области.
Шёл он как-то в самом начале зимы своим путиком от зимовья к зимовью и вдруг услышал, что его кобель где-то в стороне от путика сначала подал отрывистый голос, а потом уверенно заработал на одном месте. Лытин сошёл с путика и, свернув в тайгу, двинулся в направлении полайки. Прошёл совсем немного и кобель замолчал. Анатолий постоял немного, подождал и опять услышал голос кобеля, но уже много дальше. На такой дальний поход к работающему кобелю у охотника времени не было и он решил немного посидеть, подождать, а потом отозвать кобеля выстрелом в воздух. Осмотрелся. Место оказалось знакомым - тут раньше медвежья берлога была. Окинул взглядом - вот она и всё так же валежина над ней лежит. Примостился Анатолий на эту валежину, ноги в берлогу свесил, чайку попил. Кобеля всё нет, и даже голоса уже не слышно. Нагнулся, свесил вниз голову, заглянул в берлогу. Посидел ещё немного да и пошёл опять к путику потихоньку. Вышел на путик, а кобеля всё нет. Постоял, подождал ещё и тихонько пошёл в нужном направлении -- догонит. Идёт и вдруг слышит, что кобель опять азартно заработал, но уже совсем близко. Лытин послушал, определил кратчайшее направление и пошёл на полайку. Вот кобель уж совсем близко работает! Осторожно охотник подходит! Уже кобеля видно. Лает кобель под какую-то валежину. А место какое-то гиблое, незнакомое! Подходит Анатолий ещё ближе. Ба-А! Да это же та валежина, на которой он только что чай пил. Зашёл с удобной стороны и видит, а в берлоге-то медведь ворочается - вот уж и голова показалась! У охотника аж сердце защемило - "Я же только что этому медведю ноги в морду совал и в глаза пытался заглянуть! Ведь старая же берлога-то и никаких признаков того, что в ней медведь залёг!?"