Патроны в подарок

В ту осень в моей жизни произошло очень печальное событие, то событие, которое случается в жизни каждого человека. Громом средь ясного неба потрясло меня короткое сообщение телеграммы, отправленной братом, — «Приезжай, умер отец!». Увы, но так устроена жизнь и от этого никуда не денешься! Как сказал один мудрец: «Все мы гости на этой земле!»

Все происходило дальше как в тумане.

Поезд, дорога домой, полный двор людей, похороны, поминки…

Все это сопровождалось слезами, скорбью, многочисленными соболезнованиями родственников, друзей и близких людей.

На улице было сыро и промозгло, чуть ли не ежедневно шли холодные осенние дожди. Похоже, природа тоже оплакивала уход из жизни моего отца. На душе было муторно и тяжко.

Чтобы немного развеяться, в один из ноябрьских дней я решил пройтись по охотничьим угодьям, хоженым-перехоженным с отцом вдоль и поперек. Охота на зайца была уже открыта, поэтому выход я решил осуществить с ружьем и в паре с выжлецом русской гончей  Трубачом.

Однако правильно говорят люди: «Загад не бывает богат!» Утренний дождь спутал мои планы, но ближе к обеду погода все- таки решила сменить гнев на милость. Дождь прекратился.

Выход планировался быть ближним и непродолжительным, поэтому я решил не надевать патронташ. Положив в карман куртки шесть патронов, взятых мною из «арсенала» отца, я оделся и, захватив с собой ружье и поводок, вышел из дома. На дворе было пасмурно, по небу лениво проплывали серые низкие облака.

Увидев меня на крыльце в охотничьей амуниции и с ружьем на плече, выжлец моментально вылез из будки и, позвякивая цепью, резво направился в мою сторону. Поскуливая и энергично размахивая гоном, он норовил сигануть передними лапами мне на грудь, да еще при этом и лизнуть в лицо.

Освободив Трубача от цепи, я пристегнул поводок к его ошейнику, и мы огородами выдвинулись в сторону близлежащего леса. Сказать честно, меня тянуло даже не столько на охоту, сколько хотелось пройтись по родным местам, воскресить в памяти прошлые выходы с отцом да наши совместные удачные охоты.

Одним словом, это больше походило на прогулку для души, нежели на охоту, и я испытывал в этой прогулке искреннюю потребность. До наступления густых сумерек в моем распоряжении было немногим больше трех часов.

Выйдя низами за деревню, по деревянной кладке перешли с выжлецом через проточную канаву, до краев наполненную водой, и направились в сторону раскинувшегося впереди чернолесья, потемневшего от частых осенних дождей. Слева к нему вплотную подступала напитавшаяся влагой пашня, а справа примыкало бархатистое темно-зеленое озимое поле, усеянное каплями недавнего дождя.

Достигнув лесной опушки, я освободил гончую от ошейника и окриком — «поищи, поищи!» пустил ее в полаз. Трубач, поскуливая от нетерпения, тут же ринулся в лес и, мелькая среди кустов и деревьев, в считанные секунды растворился среди них. Достав из кармана куртки пару патронов с «единицей», я зарядил ружье и, закинув его за плечо, неторопливо вошел в посветлевший осенний лес.

Пора активного листопада уже прошла, хотя на отдельных деревьях кое-где еще висели необлетевшие желтые листья. В лесу не было шерстко, так как частые дожди пропитали золотые ковры из листьев влагой и прижали их к земле. В воздухе повис запах настоящей осени — запах опавшей листвы и грибов.

На лесной дороге в низинах стояли лужи, отражавшие в себе темные деревья и серое ноябрьское небо. Где-то в стороне настойчиво стрекотала сорока, внося диссонанс в лесную тишину. Все было до боли знакомо, все было так же, как и много лет назад, не хватало только одного: рядом не было самого дорогого и родного человека — моего отца.

А обиднее всего было осознавать то, что его уже никогда не будет рядом… От одной этой мысли защемило в груди и комок подступил к горлу!

Неспешно продвигаясь по лесу, я предался охотничьим воспоминаниям, то и дело извлекая из архива своей памяти все новые и новые эпизоды. Лесная тишина и покой располагали к этому.

Неожиданно слух резанули звуки, похожие на плач, от которых я был вынужден вздрогнуть и остановиться: где-то впереди справа выжлец взбудил зайца и помкнул по зрячему. Складывалось ощущение, будто в невидимом для меня оркестре ударили в литавры, после чего по лесу полилась чудодейственная музыка под названием — гон! От такой музыки мороз по коже пошел!

Оказавшись в этот момент рядом с перекрестком лесных дорог, я с ружьем наизготовку занял позицию возле куста орешника и стал ждать. В меня вселилась уверенность в том, что заяц пройдет по одной из этих дорог и мне представится шанс «взглянуть на него через мушку ружья».

Колокольным звоном звучал голос Трубача в вечернем лесу, однако, достигнув лесной опушки, гон неожиданно смолк. Скорее всего, зайцу не хотелось покидать лес и уходить в открытое поле.

Оторвавшись от выжлеца, на опушке он наверняка сделал двойку, потом скинулся раз-другой и, считая, что ему таким образом удалось сбить с толка гончую, продолжил свой бег. Однако влажная земля хорошо держала запах заячьего следа, поэтому перемолчка гончей длилась недолго. Выжлец быстро натек на след русака, и по лесу снова полилась бередящая душу божественная музыка!

А вскоре мне удалось перевидеть мелькнувшего между деревьев зайца. Расстояние до него было еще приличным, но радовало то, что русак направлялся в мою сторону. Чаще забилось сердце, напряглось зрение, а руки крепче сжали ружье. И вот вдалеке из-за кустов на лесной дороге показался красавец-русак.

Проскакав немного по ней, он сел и, повернув голову в сторону, стал слушать приближающийся гон. Определившись со своими дальнейшими действиями, заяц по мокрому золоченому ковру, устилавшему лесную дорогу, споро направил свой бег навстречу моему выстрелу.

Приклад двустволки привычно вложился в плечо, и по вечернему лесу прокатился гулкий ружейный удар. Дробь выбила из русака клоки пуха, однако, споткнувшись после выстрела, он сиганул с дороги в лес и замелькал в обросших травой кустах. Эхо второго выстрела покатилось по лесу, но косой, мелькнув между деревьями, слился с ними.

Невзирая на то что заяц убежал, я был убежден в том, что он уже никуда не денется от меня и заполучить его в качестве трофея — это дело времени, причем очень скорого. Если он еще самостоятельно «не дошел» в лесу, то Трубач «доберет» его по следу в считаные минуты.

Заяц был сильно заранен, вот почему я не сходил со своего места, дожидаясь появления гончей. А вскоре на дороге показался Трубач. С опущенной головой он с голосом двигался по следу гонного русака.

Углубившись с дороги в лес, гон смолк, и я знал, почему это произошло. Закинув ружье за плечо, я последовал ходом гончей и через некоторое время увидел возле дерева выжлеца, склонившегося над лежащим на боку зайцем и слизывающим с его груди рубиновую кровь.

Подойдя к Трубачу, с благодарностью ласково погладил его по голове, после чего поднял за пружинистые задние лапы матерого русака. Так хотелось громко крикнуть: «Дошел!», но кричать было некому, в лесу я был один. И снова тяжелый комок подступил к горлу…

Опускающиеся сумерки уже начинали хозяйничать в лесу. Отжав зайца, я отрезал ножом пазанок и отдал его в качестве поощрения выжлецу. У меня не было с собой погона для носки зайца, но на мое счастье в кармане куртки обнаружилась веревочка.

Подвязав трофей, я закинул его за плечи. Вспомнив о том, что после стрельбы по русаку ружье так и осталось неперезаряженным, я открыл стволы и извлек из них стреляные гильзы. И тут в моей голове наступило прозрение! Патроны! Ведь я совсем не придал значения тому, что стрелял по зайцу патронами, снаряженными при жизни отцом!

Получалось, что через них он невидимо был рядом со мной на этой охоте! Выходило, что патроны эти достались мне от отца в качестве подарка, и подарок этот был искренним, от души, о чем явно свидетельствовал результат охоты!

Взглянув еще раз на гильзы, я зажал их в руке и, прислонившись головой к дереву, заплакал от обиды.

Конечно, это были слезы невосполнимой утраты и горечи по родному человеку, но вместе с тем они же были и слезами моей безграничной любви и благодарности отцу и за патроны, лежащие в кармане куртки, и за возможность находиться сейчас с ружьем в сумеречном осеннем лесу, и за привитую с детства любовь к охоте и родной природе!

Огромное сыновнее спасибо тебе, отец, за все это!

Трубач, подняв голову, пристально смотрел на меня и не мог понять мою реакцию. Что произошло, что было не так, ведь охота получилась добычливой?! Вон какого матерого русака добыли сообща, любо-дорого посмотреть!..