Чудница была дорогой жизни для охотников.
Заканчивалась она в восьмидесяти километрах от деревни, на большой поляне, в центре которой стоял рубленый дом-пятистенок и амбары.
Там круглый год жила семья заготовителя.
Комплекс являлся главной промысловой базой колхоза.
Сам заготовитель занимался учетом и выдачей провианта, продовольствия и орудий лова и принимал пушнину и всякую другую охотничью продукцию, а супруга содержала дом.
От поляны лучами во все стороны расходились тропы на промысловые участки.
— В промысловом колхозе «Маяк Ильича», деревни Миронова, Киренского района Иркутской области я оказался на охотоведческой студенческой практике, — продолжает Анатолий Аркадьевич. — Все было в новинку. Масса впечатлений.
Там я впервые увидел живых соболей. Они, как кошки, перебегали мой путик. До трех зверьков в день удавалось перевидеть! А у заслуженного штатного охотника этого колхоза, участника ВДНХ, рукавицы и шапка были из соболиных шкурок, что меня очень удивило. Шел 1958 год, и пушнину, (соболей) продавали на аукционах за валюту и
золото.
…После слов о рукавицах из соболей мне вспомнились мои охоты в 90-е годы и сшитая шапка-ушанка из пяти соболей. Ох как громко вздыхали женщины за моей спиной в троллейбусе.
В тайге о собольей шапке вздыхать, конечно, было некому, но охотнику в ней, уверен, было тепло и удобно. Ну а рукавицы из соболей, мне кажется, это уже лишнее, форс наводил охотник.
Практика завершилась быстро, время в тайге летит незаметно.
Последний вечер. Я, наверное, пришелся ко двору своему наставнику и был зван в гости на отвальный ужин. Алкоголь в виде самогона, да и всякий прочий, я не употреблял и не употребляю. И никогда не курил.
Читайте материал "Весенний вальдшнеп: рецепт приготовления"
Промысловики основательно выпили. А русского человека в подпитии начинает распирать от собственной значимости, молодецкой удали и желания похвальбы. И вот в разгар веселья хозяин, приобняв меня, зовет в соседнюю комнату, где показывает старинный кованый сундук.
— Знаешь, что здесь хранится?
— Нет, откуда мне знать, я в вашем доме-то первый раз, — ответил я.
Тогда он, артистично выбросив руку вперед, открывает крышку сундука и, повернувшись ко мне, направляет ладонь вниз.
— Смотри, студент, что можно зашибить, если к промыслу относиться с умом!
И что же я вижу?! Сундук доверху наполнен шкурками соболей! Я вошел в ступор. И почему-то сразу вспомнились правила выделки и хранения пушно-мехового сырья из лекции…
Я попросил его поднять верхние связки шкурок.
Увы, как я и предполагал, с середины и до дна все шкурки были безвозвратно испорчены. Моль поработала на славу. Охотник, увидев это, захлопнул крышку, сел на сундук в растерянности и застонал от досады.
Мы вернулись за стол, а потом он меня быстренько выпроводил восвояси и наказал, чтобы нигде никому ни-ни. Я, конечно, пообещал молчать.
Впечатление от сундука с соболями, собольей шапки и рукавиц наставника долго не давали мне уснуть в ту ночь. Так и стоит до сих пор сундук со шкурками соболей у меня перед глазами. Я тогда впервые понял, как щедра иркутская тайга, и что охотнички про себя тоже не забывают…
Мне нравится, когда ко мне на заимку приезжает Алмаз Алмазов (так я его называю про себя). От этого человека веет добротой, внутренней уверенностью и какой-то чистой порядочностью и интеллигентностью. Ведь совесть, если у человека она есть, она есть, как ум; если ума нет — кожаный не пришьешь, так и с совестью.
Взглядом опытного охотника он определяет, что надо сделать на заимке, где поддержать, где подхватить, и без лишней суеты и вопросов делает то, что надо.
Читайте материал "Без хлеба куска - везде тоска"
В один из его приездов решили мы карася половить на удочку. А проход к озеру зарос крапивой и камышом в полтора человеческих роста.
Пройти, конечно, было можно, тропинка оставалась, но нет, Анатолий Аркадьевич выпросил у соседа мачете и без лишней помпы прорубил просеку шириной в полтора метра до тальниковых зарослей. А дальше, для удобства, выпилил нависшие ветки кустарника по проходу к воде.
А как ловко он управляется с обласком, одно загляденье. И когда Анатолий Аркадьевич бывает на озере один, в обласке, я не волнуюсь и уверен, как в себе, что с ним ничего не случится. А лет-то ему уже за восемьдесят…
— Я Ленинградец, — продолжает негромко Анатолий Аркадьевич. — В блокаду умерла моя мама.
Эвакуировали нас по Ладожскому озеру. Воспитывался в детских домах Сталинграда, города Комышлова Свердловской области, где меня нашла тетя и забрала в Хакасию, на железнодорожную станцию Сон. Она мне и подарила первое ружье, а местные хакасские охотники приобщили к охоте. Понял — это мое.
Окончил школу и поступил на факультет охотоведения Иркутского сельскохозяйственного института.
Находясь на практиках в тайге, быстро понял, насколько тяжел, но и в то же время благороден труд промыслового охотника, и я решил посвятить свою жизнь организации охотничьего промысла.
Охотникам ведь много чего специфического нужно для работы в лесу, о чем живущий в цивилизации человек даже и не догадывается. К примеру, такое хрупкое изделие, как стекло керосиновой лампы, очень большая ценность на промысле. Без хорошего освещения качественно шкурку не обработаешь.
Читайте материал "Дары весеннего леса"
Отпуска проводил только в тайге, кабинетную работу менял на таежный быт и охоту. Только один раз за всю рабочую биографию съездил на Северный Кавказ, в Кисловодск. Хорошо, конечно, было в санатории, но того заряда энергии, как от тайги, я не получил. И больше охоте не изменял. Отпуск и таежная охота стали неразделимы, как одно слово.
После окончания института работал в Приморском крае, в потребительской кооперации, занимался организацией охотничьего промысла, заготовкой пушнины, мяса диких животных, заготовками дикоросов, участвовал в создании коопзверпромхозов.
Работал в Кемеровской области заместителем начальника областного управления охотничьего хозяйства. Но потом осел и прикипел к Томску и Томской области. В Томске работал в потребительской кооперации и в управлении областного охотничьего хозяйства.
Десять лет возглавлял эту структуру. Работа нравилась и была знакома. Довелось поработать под началом Егора Кузьмича Лигачева. Фундаментальная личность!
Считаю, что с профессией и работой мне повезло и что я нашел свое место как географически, так и в работе, так и по сердцу. И сейчас понимаю, что шел правильным путем.
Трудился много на благо охоты и охотников. И конечно, довелось поохотиться и на пушнину, и на зверя, поездить по области, порыбачить, исходить множество таежных километров. Работа и увлечение охотой нередко соприкасались и переплетались.
А пребывания в тайге давало эмоциональной заряд, бодрость и здоровье, ясность в принятии решений и быстроту ума, избавляло от лишнего веса. Я никогда не понимал и не принимал лодырей и лентяев, не представлял, как можно ничего не делать.
Я считаю себя счастливым человеком, правильно выбравшим свой жизненный путь.
...Мы сидим на гостевой, южной веранде Спасской заимки. Ясный полдень. И мы с Анатолием Аркадьевичем уже строим планы на будущие совместные охоты и рыбалки.
Комментарии (0)