В республиканском главном управлении охотничьим хозяйством грозились на следующий сезон уменьшить количество выделяемых лицензий на кабана.
А тут новая напасть – приближались сроки сдачи материалов ЗМУ (зимнего маршрутного учета) копытных животных после окончания охотничьего сезона.
А снега-то все нет и нет!
Охотоведы совета были распределены по хозяйствам для организации и проведения учета.
Все находились в ожидании первого снега и готовности отправиться в угодья.
И вот такой день настал. С утра пошел снег.
К вечеру он прекратился, и я отправился в намеченное охотхозяйство. Глубина снега оказалась в 5–7 см. Все радовались погоде. Температура воздуха была в пределах минус одного градуса.
Егерь Миша Дворник приготовил лыжи и натер их придуманной лично им мазью, заявив, что при плюс двух и минус двух градусах лыжи будут скользить как по маслу.
Мне не спалось, и я несколько раз выходил во двор базы. Ночь была темная и с порывистым ветром. В вершинах высоких сосен, растущих вокруг базы, слышался какой-то таинственный скрип сучьев, словно деревья передавали друг другу обо всех событиях происходящих в лесу.
Под утро в воздухе замелькали отдельные снежинки. Что творилось в лесу под непроглядным покровом ночи? Таинство, которое предстояло узнать участникам ЗМУ. К 7 часам утра снег, к всеобщей радости, прекратился, и участники отправились по намеченным маршрутам.
Я выбрал себе самый отдаленный маршрут в глухом и болотистом углу хозяйства, протяженность которого была не менее 12 км. Неспешно вхожу в белый и задумчиво молчащий храм природы. В лес наконец-то пришла долгожданная зима.
Под холодными сводами хмурого неба, покорно склонив головы под тяжестью снега, застыли кусты, превратившись в скорбные белые существа. Вот из-за маленькой елочки выглядывает потешный гномик в белой шапочке, сдвинутой набекрень.
Подойдя ближе, с любопытством разглядываю это чудо, оказавшееся обыкновенным пнем. Не зря мудрая народная молва гласит: «Наряди пень, и он красавцем будет». Так зима с ним и поступила.
Кого только не встретишь в заснеженном лесу. Иду краем озимого поля. Из-под снега зелеными стрелками пробиваются ростки ржи. А вот и зайчик пожировал и неспешно короткими прыжками отправился в бурьяны.
Проходя опушкой, пересек аккуратную стежку-ниточку следа разбойницы-лисы. Охотится рыжая. Из дубравы в болото тянулся след кабана. А копытца-то, что твой годовалый теленок. Во, подарочек! Широким фронтом прошли пять лосей.
А тут новая встреча. Сердце какого охотника не дрогнет от охватившего волнения, когда на снегу он увидит глубокую борозду, пропаханную табунком диких свиней. Здесь на махах прошли косули. Что их так напугало? Сколько их? 5–6! Надо посчитать.
Между тучами появляются разрывы, и в них, как в окна, проглядывает голубое небо. Вдруг оттуда хлынул яркий поток солнечного света. Его лучи нежно ласкали золотисто-розовые тела вековых сосен, разбежавшихся по косогору. Как все преобразилось в природе!
Мне легко шагалось. За спиной рюкзак с термосом и бутербродами да любимое и верное ружье МЦ 21-12. Лыжи действительно скользили как по маслу. Я с благодарностью вспоминал Мишу Дворника. Проходя старый березняк, на высоких деревьях увидел десятка два кормящихся тетеревов.
В лучах солнца они смотрелись черными кляксами. Вроде бы и угодья для них подходящие, а вот массовой эту птицу не назовешь. Причину их малой численности все никак не мог понять.
Я прошагал уже более половины намеченного маршрута. На душе было покойно и радостно оттого, что звери есть.
Несколько в стороне от маршрута был кордон Чернинского лесничества. Лесника, старого и доброго дядьку Карпа, я хорошо знал. Не раз вместе охотились. Вот и решил заглянуть к нему на чаек. Мне навстречу выскочили две лайки и азартно залаяли. Я назвал их по кличкам и они, виляя хвостами, подбежали ко мне.
Следом вышел Карп Игнатьевич. Мы поздоровались, и он пригласил меня в хату. За чаем лесник поведал, как ночью псы ему не давали спать. Глотки драли до самого утра. Когда их выпустил, они с лаем устремились в лес.
Он верхом на лошади отправился следом и на краю болота нашел зарезанную волками лосиху. «Ты это место знаешь», – закончил свой рассказ лесник. День как-то померк. Волки. Только их и не хватало. Забрели зверюги из Белорусского Полесья. Такие заходы волков были нередки. Теперь всю зиму лютовать будут.
Распрощавшись с лесником, я направился к месту трагедии. Его и искать не пришлось. Там уже во всю хозяйничало воронье. И черные, и серые хищники слетелись на дармовщину. Я осмотрел место трагедии. Волки загнали лосиху в болото.
Животное увязло по брюхо, тут-то его серые разбойники и прикончили. Пировали долго. Выели все внутренности. Сколько было хищников, определить не удалось. Все было истоптано и присыпано свежевыпавшим по утру снегом.
Я рассудил так: волки непуганые, сытые и по этой причине на лежку далеко не должны уйти. С такими мыслями я зарядил ружье картечными патронами и направился по следу. Вскорости ветер усилился, небо снова заволокло тучами, и пошел обильный снег.
Третий час троплю волков, а звери все идут и идут. Только иногда кто-то из них отходит в сторону к пеньку или одиночно стоящему кустику, помечает его и возвращается на тропу, проложенную сородичами. На открытых местах следы уже были засыпаны снегом. И тогда приходилось отклоняться вправо или влево и в ближайших кустах отыскивать след.
Я уже сожалел о том, что затеял преследование волков. Но вот следы вывели меня на обширное болото и повели в его глубь. Я знал, что где-то посредине болота есть большой взгорок, поросший сосной и березой, но за сыпавшим снегом его не было видно. Я оставил следы и напрямую двинулся к увалу. Минут через 30 я уже подходил к увалу, обходя его с подветренной стороны.
Переведя дыхание и вытряхнув из-за воротника куртки несколько горстей снега вперемежку с сосновыми иголками, я направился к гребню увала, надеясь найти следы. Сомнений не было. Только там волки должны залечь на дневку, там сухо и тихо.
А на болоте через тонкое покрывало снега темными пятнами проступала ржавая вода. Не полежишь. Меня всего залепил снег, он таял в рукавах и за воротником. Я был похож на белое приведение. Это хорошо. Не сразу заметят.
Прикрываясь кустами, я медленно поднимаюсь на взгорок. Ветер сердито шумит в вершинах деревьев, а лыжи неслышно скользят по снегу. Все это было мне на руку.
Уклоняясь от очередной ветки, залепленной снегом, я внезапно увидел стоящего ко мне боком волка. Мне показалось, что зверь уставился на меня. До него было не более 30 шагов. Я замер от неожиданности, хотя был готов к такой встрече. Медленно поднимаю ружье, стараюсь не качнуть ветки и стреляю в левую лопатку. Что тут началось!
Мне показалось, что из-под каждого куста стали выскакивать волки, и создавалось впечатление – звери в какой-то дикой пляске мечутся вокруг меня. И я, поспешно тыкая стволом ружья в скачущих хищников, раз за разом начал палить в них. В сознании мелькнула тревожная мысль: «Не упасть бы с лыж!».
Лязг затвора в заднем положении вернул меня к действительности. Я стоял без шапки, дико озираясь по сторонам. Было тихо. Молчаливые сосны и березы укоризненно качали вершинами, словно осуждая меня за растерянность. Зарядив ружье и подняв шапку, я медленно двинулся по кругу, в готовности в случае чего добить раненого волка.
Но ни битых, ни раненых хищников, ни кровинки, ни шерстинки я не обнаружил. Только срезанные картечью ветки кустов, да взрытый лапами волков снег говорили о моей «прорухе».
Я направился к тому месту, где стрелял в стоящего волка. Он так и остался лежать там, где его нашла горячая картечь. Ткнув волка стволом и убедившись, что он мертв, я отправился вокруг увала. Насчитал семь выходов волков. Крови ни на одном из них не обнаружил.
Мне не верилось, что я мог так позорно отстреляться по волкам. Ведь дистанция стрельбы не превышала 8–15 шагов! Сделав более широкий круг, я убедился, что звери ушли невредимые. Вернулся к убитому волку. Им оказалась здоровенная и упитанная волчица. Шкуру снял вместе с головой и лапами. Как же, трофей. А из головы все не выходила мысль – неужто я испугался?
Когда я отправился в обратный путь, начало уже смеркаться. Шагать с таким трофеем становилось все труднее. Да и какой это трофей? Одно позорище. Остановившись и достав свой трофей, отрезал голову, лапы и выбросил их.
Зная, что меня все считали хладнокровным и метким стрелком, я не признался, как оконфузился, сказав лишь, что случайно застрелил подвернувшегося волка. Только начальнику охотхозяйства, опытному охотнику, рассказал все в стихах и красках.
Он, вздохнув, мудро заметил: «И на старуху бывает проруха. А мы на зиму «обеспечены охотой на волков».
Комментарии (0)