Димка сплюнул в темную воду и мрачно изрек: «Как всегда…» Мы не стали ничего уточнять. Все было ясно… Пока доплыли до острова, были сырее воды. О рыбалке в первый день думать не приходилось, и мы принялись ремонтировать жилье, уже давно никем не посещаемое, видимо, из-за того, что провалилась часть крыши землянки, а печка, чем-то забитая, выдавала весь дым вовнутрь.
Димка с Пашкой принялись настилать крышу, а я взялся сколачивать нары. Прежние обрушились, едва на них сел... До полуночи, мокрые как мыши в половодье, мы ремонтировали землянку и ворочали, отбивали печку, одновременно прокаливая ее и задыхаясь от дыма.
Утро замутнело в полиэтиленовом окошке, и мы с надеждой выглянули наружу. Но по листве все так же шуршал мелкий «моросяк», скатываясь вниз тяжелыми каплями. Делать нечего, погоду не выбирают. Одеваем плащи, «седлаем» лодки и выходим на воду, в которой, казалось, лежат сырые тучи. На сухостоинах нахохлились мокрые молчаливые вороны, даже не поворачивая клювы в нашу сторону. С Волги шла свинцовая волна. На ней шипела изморось.
Полдня хлещем воду блеснами на глубинах около двух-трех метров, отыскивая ямки, полагая, что в такую погоду-мерзость вся порядочная рыба на глубине отлеживается. Все было напрасно. Задумавшись, а может быть, уже устав от монотонного пустого занятия, в которое превратилась наша желанная прежде рыбалка, не заметил, что меня снесло к пучкам осоки на мелководье. Машинально забрасываю снасть и вдруг чувствую зацеп. «Трава, – мелькает унылое. – Что еще может быть в этом лягушатнике?» Но «трава» вдруг зашевелилась и поперла под берег так, что крякнуло удилище…
Всплески, прыжки, «ласковые» слова в адрес китайского подсачека, купленного «на пока» и теперь переломившегося пополам, но щука в лодке. Килограмма на четыре потянет, если на глазок… Взяла она на самую древнюю из моих блесен: вытянутую, гнутую в двух местах и темную от окисла. Не помню даже, как она называется.
Дождь кончился, когда мы уже начали собираться домой. Березовым золотом полыхнули острова. И на фоне этого золота синие набрякшие тучи стали еще более резко очерчены. «Как всегда…» – мрачно изрек Димка и сплюнул в темную воду. И мы опять ничего не стали уточнять…
На обратном пути пошел мокрый снег с дождем. Под колесами автомобиля явно заюлил асфальт, ставший ненадежной опорой. А потом что-то забарахлило в металлических «кишочках» авто и мы встали на обочине, похоже, надолго… Димка включил музыку в салоне и уныло-одиноко принялся копаться в моторе, поскольку мы в этом деле ни в зуб.., и толку от нас, как…
Мы тунеядцами слонялись по обочине и с надеждой смотрели на нашу «надежду», то прыгающую в салон, то вновь ныряющую в неизведанное для нас царство механики, пахнущее бензином. Мимо весело проносились машины, вихляясь на мокром снегу, а мы с тоской смотрели им вслед.
Вдруг из-за поворота вылетела красная «Нива» и, не сбавляя скорости, лихо «ушла» в придорожные кусты… Прямо перед нами… С крепким словом, прибаутками, жалобами, смехом и с нашей помощью «Нива» встала на ноги. Мужики отряхнулись, поматерились, поблагодарили нас, попили чаю, нервно куря, и уехали восвояси, а мы опять остались одни на пустынном уже шоссе. И тут вспомнился применительно к этому случаю схожий эпизод.
Строили мы как-то на лесном озере лешачье зимовье-сруб, чтобы по весне приходить к озеру и ловить здесь щук на жерлицы. Сруб клали по всем правилам, с «чертой» и прокладкой мхом. Мы с Пашкой рубили и катали бревна, а сынишка Женька прокладывал пазы мхом. Огляделись, а по сторонам зашлепал мокрый тяжелый снег, засинели сумерки. Пора домой.
Когда вышли на шоссе, уже почти стемнело. Машины проносились мимо и не останавливались, несмотря на то, что с нами был ребенок. Понять можно их – время окаянное… Но даже рейсовые автобусы не останавливались.
Шел мокрый снег и облеплял нас. На шоссе также лежала каша из мокрого снега. Вдруг со стороны города послышался гул идущей на скорости машины. Из-за поворота вылетела «девятка», явно не вписываясь в этот самый поворот. В машине послышались крики, мотор выключили, и кроме криков было слышно, как шипят покрышки идущей юзом машины.
На скорости «девятка», точно перед нами, «воткнулась» в столбик, перекувыркнулась, упала, еще раз перекатилась, а затем завалилась в кусты. Послышался треск стекла, крики: «Отбегай, взорвется!»
Мы кинулись к машине, думая, что есть раненые, но из окон вылезли люди, все живые и невредимые, и кинулись от «девятки», потом они, видимо, отойдя от шока, подошли к нам, светившим в их сторону фонариком.
– А вы чего здесь?! Как?! Откуда?! – задыхаясь, спросил один из них. Глаза у «летчиков» были круглыми, как у старых советских кукол.
– Мы-то ничего, стоим, машину попутную ждем, чтобы уехать. Это вы чего-то перед нами падаете!.. – отвечаю.
Посмеялись… Мужики оттаяли немного, а тут и «Газель» подошла. «Девятку» подняли, долго искали ключи зажигания. Нашли у водителя в кармане. Мужики воткнули обратно «баранку», поматерились, посмеялись и уехали в сторону Визимьяр, а мы опять остались стоять на шоссе.
Машин было еще меньше. И мы подумывали идти ночевать в лес, в нашу землянку на соседнем озере, как вдруг появилась белая «пятерка». Мы замахали руками, но машина также прошла мимо. Затем вдруг развернулась и подъехала к нам.
– А вы чего, мужики, здесь стоите ночью, да еще с ребенком? – спросили из машины.
– Так уехать не можем, не останавливается никто, – отвечаю.
– Можем взять одного, с ребенком.
– Нет, мужики, если ехать, то всем или никому.
В машине посоветовались.
– Ладно, залезайте.
Машина взяла с места и ее понесло боком, но водитель справился с управлением, и дальше уже «пятерка» шла, как канатоходец по тросу, но все равно чувствовалось, как уходит асфальт из-под колес. Идущая впереди машина ушла на противоположную сторону. Ее занесло. А мокрый снег шел без конца.
За разговорами и не заметили, как подъехали к Азяково. И тут уже «сломались» наши спасители. Но даже в этой ситуации они проявили инициативу и, остановив пригородный автобус, посадили нас на него. Мы поблагодарили мужиков от всей души, рассчитались и двинулись ближе к дому.
Подъезжая к городу, заметили знакомую белую «пятерку», видимо, обогнавшую нас. Она стояла на противоположной стороне, явно в аварийной ситуации.
Труден был путь домой для многих в этот день падающего мокрого снега, мистичен…
Что-то общее было в этих двух случаях: мокрый снег, падающая перед нами машина. Что же дальше?
А дальше… в салоне машины вновь ударил вязкий бас, вместе с «мясом» настоящих биг-битовых барабанов.
Комментарии (0)