Холод

Когда я понедельник зимой прихожу на работу и делюсь впечатлениями о снегоходных поездках в выходные дни, большинство моих коллег однозначно принимает решение в следующие выходные ехать со мной. В среду таких остается половина, а в пятницу, как правило, не едет никто. Я к этому привык и в поездку в тайгу на снегоходе езжу преимущественно только в компании старых надежных друзей. Но случается путешествовать и с новичками.

В 90-е годы лицензии на лося и марала закрывались у нас 15 января. После Новогоднего праздника можно было выкроить несколько дней и полностью посвятить себя охоте. В этот раз на охоту напросился хороший мой знакомый, руководитель одной из крупных строительных организаций. Борис Иванович был старше меня лет на десять, твердый, решительный мужик, в то же время достаточно обаятельный, в компании с ним было легко. Охотником он не был, но наслушавшись от меня охотничьих рассказов, в этот раз твердо решил ехать со мной.

До деревни, откуда нужно было выезжать в тайгу, мы добрались каждый на своих «Жигулях». Дальше до места охоты нужно было добираться на «Буранах». У меня был свой, для себя Борис Иванович одолжил у знакомого сослуживца. В тайге я планировал остановиться в избушке охотника-промысловика, а оттуда уже охотиться на лыжах.

Утром третьего или четвертого января был небольшой мороз, в пределах 20-25 градусов, ясное солнце, тихо. Прогулочной скоростью мы благополучно добрались до базы. Новогоднее настроение, солнечный день, впереди выходные – все располагало к отдыху. В день приезда отдыхали, резали и кололи дрова, прибирали в избушке. Ночью я обратил внимание на то, что в печку-буржуйку дрова пришлось подкладывать чаще обычного. На наружной стороне небольшого оконца висел термометр. Я поскреб пальцем намерзший иней на стекле напротив термометра, он показывал минус 34. Было два часа ночи.

Утром термометр показывал минус 42 градуса. Приехали. В такую трескучую погоду марал услышит нас за десять верст. Пропала охота. Придется ждать, не ехать же обратно. Но восточный антициклон пришел, похоже, надолго. День отстоял солнечно и тихо, температура не поднялась ни на градус. К вечеру в распадке, где стояла избушка, появился туман.

Только вчера из города, мы особенно не переживали. Борис Иванович интересный собеседник, я тоже люблю поболтать. На улице мороз, в избушке тепло, дрова в достатке, немного спиртного, красота, отдыхай, не горюй. Играли даже в карты.

Следующее утро минус 44. Примерно к часу дня яркое солнце немного приподняло температуру – минус 38.Начиная понемногу уставать от лежания в избушке и помня все же, что мы приехали на охоту, во второй половине решили размяться. «Бураны», на удивление, после предварительных раздергиваний ручного стартера и обливания кипятком из чайника карбюратора завелись достаточно просто.

Одевшись соответственно погоде и предстоящей ходьбе на лыжах, мы проехали в пределах двух километров вверх по руслу ручья. С обеих сторон глубокого распадка возвышались крутые склоны, местами поросшие пихтачом, местами голые с выступающими скалами. Южный склон хорошо освещался ярким солнцем, и было такое впечатление, что там теплее. Надев лыжи, мы медленно пошли вверх по ручью.

Плотный снег под широкими охотничьими лыжами, подбитыми лошадиным камусом, практически не проваливался. Ход был хороший. Мороз, конечно, давал о себе знать, но в движении было тепло. Побродив достаточно, мы уже решили было идти обратно к «Буранам», как вдруг Борис Иванович воэбужденно показал мне на вершину близлежащей горы.

Недалеко от вершины на чистой крутой поляне, ярко освещенный солнцем, стоял красавец марал. Марал был достаточно крупный, но главное, что его украшало – рога. Мне они показались похожими на рога оленя из кинофильма про Мюнхаузена, которого играл Олег Янковский. Марал был сказочно красив. Но охота, есть охота. До зверя было метров 120, стрелять практически вверх.

По команде прицелились, выстрелили. Марал исчез. Нет, он не свалился по склону, его было бы видно. Мне показалось, что он отошел в рядом расположенный низкорослый сосняк. Снизу этого ничего не было видно. Стреляли, надо идти смотреть. Подняться на вершину по крутому лысому склону невозможно, гору нужно обходить по распадку и подниматься по отлогой гриве на вершину.

Мы договорились, что Борис Иванович, чтобы не замерзнуть, понемногу пойдет за мной. А я, помоложе и поопытнее, пойду вперед. Если я дойду до вершины и определюсь, что с маралом, возвращаюсь назад к Борису Ивановичу. Хорошо помню, что где-то с этого момента я про мороз забыл. Думал только о битом марале, прокручивая в голове возможные варианты его движения, довольно быстро добрался до вершины. Снял лыжи и по голому склону по кромке сосняка стал спускаться вниз, тщательно просматривая весь косогор. Марал лежал в небольшой ложбине у границы с соснами без признаков жизни. Килограмм в нем было 130-140, но, главное, рога. Отростков в них было пять или шесть, но были они объемные и раскидистые. Трофей.

Да, что делать? День клонился к вечеру. Мороз крепчал. Просто толкнуть тушу, чтобы марал свалился по склону горы вниз, не получится. Голым склон был только вверху, а дальше вниз достаточно плотно росли сосны, пихты, вперемежку с зарослями черемухи тальника. Возвращаюсь своей лыжней к Борису Ивановичу. Он прошел к этому времени уже половину пути к вершине, чувствовал себя неплохо, не замерз.

Я велел ему возвращаться к «Буранам», перегнать их по одному к подножью горы, где лежал марал и ждать меня. А я возвращался к маралу, чтобы любыми путями стащить его к подножью. Мы разошлись.

Намучившись, когда уже было темно, я, наконец, стащил марала к подножью. Борис Иванович был уже здесь, здесь были и оба «Бурана». Особенно в те минуты своего напарника я не рассматривал, надо было быстрей заканчивать с добычей. Ночь, холод, толком ничего не видно.

Я решил привязать голову марала на багажник снегохода и таким образом буксировать добычу ближе к избушке. Разделывая тушу там, можно было периодически бегать в избушку греться. Рога впопыхах не хотелось отрубать, жалко было испортить. Но не так все просто.

Мой «Буран» при попытке трогаться с места тут же зарывался в снег. Если и удавалось немного проехать, то ходу не давали зацепившиеся за ветки деревьев рога. Да тут еще Борис Иванович на своем «Буране» ни сколько ехал, сколько зарывался. Вначале мы выкапывали из снега его снегоход, и я выгонял его на ровное место. Пока Борис Иванович шел к своему «Бурану», выкапывал свой.

Скоро я стал замечать, что Борис Иванович как-то мне совсем не помогает. Пока я хлопотал, он только что и успевал доползти до своего снегохода и отдышаться. Стал больше молчать, один раз только предложил бросить добычу, потому что холодно и снег, и ничего у нас не получится. Действительно, было холодно. Наступила ночь, мороз был далеко за 40. Щеки и кромки ушей из-под шапки раз от разу больно пощипывали.

Между делом прижмешь их пальцами, подержишь, вот, пожалуй, и все неудобство. Телу холодно не было, от тела шел пар. Охотничью, крытую шинельным сукном куртку, я сбросил. Груз транспортировке поддавался с большим трудом. Худо, бедно, как-то я растолкал «Бураны», вытащил на тропу и марала. И тут вижу, Борис Иванович сидит неподвижно на своем снегоходе. Я подошел к нему. – Сергеич, сказал он, бросай меня. Я замерзаю. Я никуда не поеду, сил у меня нет. Я присмотрелся к товарищу.

Да нет, трезвый, немного трясется. Одет, вообще-то, тепло. В тут минуту смысл его слов понять мне было сложно. До избушки километра полтора- два хорошей снегоходной дороги, пустяк. В избушке тепло и дрова. Большего у меня не нашлось, как грубо отругать напарника. Я завел его «Буран» и велел ехать к избушке. Он молча повиновался.

С трудом, медленно, сберегая рога, я кое-как поехал следом. Не доехав метров пятьсот до избушки, окончательно застрял и решил разделать тушу здесь. Бориса Ивановича на следу не было, деться кроме избушки ему было некуда. С ручным фонариком в зубах медленно я снял шкуру, разделал тушу, рога оставил с головой. Когда раскидывал мясо в снег, услышал шум подъезжающего «Бурана». – Ты уже закончил? А что не подождал? -спросил напарник.

В избушке говорить как-то не хотелось. Намерзся я. За окном термометр показывал минус 44. Выпил водки, поел и спать.

Утром, не смотря на минус 42, Борис Иванович стал настаивать на возвращении домой. Домой, так домой. Вроде бы и ничего не произошло. Разговаривали на бытовые темы, добытого марала касались мало. Солнце было ярким, небольшой туман.

«Бураны» завелись. Я проводил Бориса Ивановича до деревни. «Жигули» в теплом леспромхозовском гараже завелись без проблем, и мой напарник уехал в город. Я, пообедав у родственников, зацепив нарты, поехал вновь на снегоходе в тайгу, вывез рога и мясо. Вернулся ночью. Опять ночью, никогда не хватает времени.

Мои отношения с Борисом Ивановичем в городе не испортились, мы встречались по работе, редко в компаниях. Но мало, по-малу теплота отношений стала стихать, и мы перестали встречаться. Кажется, сейчас я его не видел уже лет десять.

Рога я подарил другу на юбилей, без всякого умысла. Получился красивый подарок. Вспоминая иногда ту охоту, я спрашиваю себя, а было ли мне холодно. Конечно, было. Еще как. Но ни на минуту я не сомневался в правильности того, что делал. Да и был я в родной тайге. Дома.