Вот и согрелся!
Сумерки сгущались, и с каждой минутой все хуже и хуже была различима даль. Контуры деревьев сливались в плотную черную завесу. На небосводе одна за другой высеялись звезды, и чем глуше наседала ночь, тем больше их становилось. Морозный воздух студил дыхание, и я, привалившись плечом к одиноко стоящей березке, подняв воротник телогрейки, подумывал уже о возвращении домой.
