О полновесном использовании легавой собаки весной говорить не приходится.
А летом?
Неделя в лугах Ярославщины или Вологодчины по дупелю в открытие сезона охоты с легавыми, такая же поездка в Рязанскую или Тульскую области за перепелом, а затем за куропаткой и чернышами.
И хорошо, если удастся на каждую из поездок выкроить хотя бы неделю, а то дело может ограничиться утренними выездами в пойму Дубны за дупелем да воскресными рейдами к друзьям в те же области за остальными представителями болотной, полевой и боровой дичи.
При этом количество дичи, которую мы подвешиваем к торокам за выход, редко превышает количество пальцев на одной руке.
В общем, работающему человеку остается только мечтать: вот выйду на пенсию, появится масса свободного времени и тогда…
Но я знаю, что мечты, как правило, остаются мечтами, поэтому моя непоседливая натура подсказала выход: надо срочно брать отпуск и ехать на юг, поближе к морю, туда, где идет пролетный перепел.
Как знать, может, именно там я и найду свое охотничье эльдорадо?
Надо сказать, его поиск растянулся на несколько лет. Сначала был выезд в Абхазию с трехлетней, а по сути второпольной собакой, эпаньоль бретоном Гердой.
Абхазия — благословенная земля, но с весьма своеобразным отношением к охоте. Количество перепела, как и охотников, здесь немерено. Птиц стреляют, ловят сетями, бьют палками и горожане, и сельские жители, и стар, и млад, особо не задумываясь о морально-этических нормах охоты.
Находятся и изощренные любители стрелять хищных птиц, сопровождающих пролет перепела: луней, коршунов, ястребов, орлов.
Для меня, выросшего на традиции не трогать хищников, утверждение, что из них готовят вкусные блюда, звучит странно. Но осуждать никого не буду, жизнь в Абхазии — сахар не для всех. Хочется только, чтобы на этой земле как можно быстрее воцарились порядок и благоденствие, и тогда, надеюсь, у нас будет меньше поводов задавать местным жителям неудобные вопросы.
На следующий год в сентябре я выбрался с товарищем на пару недель в Ростовскую область. Место охоты — поля между Таганрогом и границей с Украиной. Погодные условия — жара под 25, два месяца без дождей и отсутствие росы.
Каждый шаг по полю поднимал клубы пыли и высохшей цветочной пыльцы. Перепела было очень мало. Местные корифеи и их собаки, привыкшие к охоте в таких условиях, еще добывали десяток-другой птиц, мы же — единичные экземпляры. Наши собаки слишком долго приспосабливались к жаре, сухости и отсутствию ветра.
А нам после каждой охоты приходилось промывать и чистить их ноздри от пластилиновой смеси пыльцы и пыли, чтобы у них вновь заработало чутье.
Но особенно огорчало почти полное отсутствие диких полей, где можно охотиться. Плодородие тамошних земель приводит к тому, что в сельхозоборот вводят любые земли, распахивают не только склоны холмов, балки и балочки, но и долины рек и ручьев почти до уреза воды.
Любое поле распахивается, засевается, боронуется, убирается, распахивается, боронуется, и так без остановки. Очень скоро природа отомстит нам исчезновением плодородного слоя за истощительное землепользование, но никто пока не слышит предупреждений почвоведов.
И вот на таком контрасте нас очень порадовала краткая экскурсия в погранзону, устроенная Дмитрием, нашим добрым товарищем из Таганрога. Нарушителей мы не увидели, зато побывали там, где сохранились нетронутые участки ковыльных степей, курганов и неторопливых степных рек. Только увидев степь такой, мы можем понять, чего лишаемся в нашей борьбе за урожай...
Поиски охотничьего рая продолжились в августе 2016 года. Выбору помог телефонный разговор с известным пойнтеристом Игорем Брусенцовым, которому я позвонил, чтобы узнать, есть ли в Орловской области перепел. В итоге Игорь предложил мне вместо Орла поехать с ним в Майкоп.
— Там будут проходить состязания эпаньоль бретонов по правилам FCI, — сказал он. — Поехали! Поохотишься, а если захочешь, свою суку выставишь.
Я подумал и полез в справочник РОРСа. Нашел Адыгейское республиканское общество, телефон кинолога Василия Васильевича Федорченко. Набрал. После пяти минут разговора план поездки был готов и мною же утвержден.
Так мы попали в Адыгею, в которую я и моя Герда влюбились в первый же день пребывания там.
Обещания милейшего Василия Васильевича, что мы не пожалеем о поездке, сбылись на 110 %. Еще по пути, сразу по пересечении границы с Краснодарским краем, в глаза бросилось обилие «диких» полей.
По сравнению с Ростовской областью и Кубанью, где все мало-мальски плоские участки земной поверхности превращены в цеха по производству подсолнечника, кукурузы и прочих зерновых и бобовых имени Ткачевых, Адыгея радовала своей первозданностью.
На такой мажорной ноте мы прибыли в Майкоп и первым делом заглянули в общество, познакомились с его председателем, оформили документы на охоту и отправились в лагерь, где, по словам Василия Васильевича, уже расположилось несколько москвичей — представителей московской легашатничьей тусовки.
Дорога заняла всего пятнадцать минут. Лагерь был разбит в лесополосе по соседству с военным аэродромом. Верховодила странным, шумным и разномастным сборищем Алла Павловна Антонова, которую не первый год приглашали судить республиканские состязания легавых.
Познакомившись со старожилами и определившись с местоположением палатки, я попытался прояснить обстановку. Оказалось, что птица есть, хотя и немного, что к началу состязаний подъедут еще три-четыре десятка легашатников из Краснодара, Москвы, Пскова, Ростова, Ставрополя и даже из Челябинска.
А вот как обстоят дела с охотой, толком никто не мог сказать. Все выяснилось, когда в лагерь приехал коллега Федорченко — Володя Шальдо. Он и стал моим ангелом хранителем на следующие две недели. Не занятый организационными делами состязаний, он с увлечением отдавался охоте.
После знакомства с ним я утвердился в мысли, что лучше буду охотиться, чем проводить время в суматошной подготовке к состязаниям.
Володя виртуозно владел ситуацией и каким-то звериным чутьем определял, куда следует ехать, чтобы найти птицу. По числу добытых перепелов он был впереди всех. Он все делал стремительно: и появлялся в лагере, и исчезал, и охотился со своим курцем, и, торопясь на работу, уезжал с поля.
Вся наша охота вмещалась в промежуток от шести до восьми утра. Днем мы отдыхали от жары, а вечером я давал дополнительный отдых Герде, которая страдала от семян брицы, засорявших глаза, и сбитых до мяса предплечий от скачек по жесткой траве и бурьянам.
И если для более крупных и менее скоростных курцев и дратов воспаленные глаза не являлись проблемой, то для эпаньоля и английского сеттера Федорченко это было серьезным и болезненным испытанием.
После охоты я или оставался в лагере на весь день, или отправлялся в горы на разведку новых полей. Это было время моего знакомства с Адыгеей. Красоты хватало с лихвой, а потому двухнедельное пребывание здесь было весьма насыщенным.
В ту поездку мне запомнилось одно утро, которое побаловало обилием коростеля. Тогда мы взяли пяток перепелок и десяток «ржавых», причем птицы предпочитали не спасаться от собаки бегом, а намертво западали под легавой, что было для них нехарактерно.
На следующее утро, очевидно отдохнув, коростели вели себя как положено: резво убегали от собаки, заставляя ее ходить на бесконечных потяжках. По мнению местных охотников, это все же была местная подвижка деркачей, а не начало пролета.
Что касается состязаний эпаньоль бретонов и других редких пород легавых, то на них мы с Гердой забили окончательно, после того как московский устроитель попытался шантажом содрать с нас регистрационный взнос под предлогом, что если я живу в лагере, предназначенном для участников состязаний, то обязан... и т.д.
Но эта мелкая неурядица не могла испортить впечатления от лагерной компании и отрицательно сказаться на процессе охоты, совместном приготовлении и потреблении перепелов. А блюда из перепелов, скажу я вам, это нечто необыкновенное.
Особенно запомнился бесподобный рецепт от семьи Антоновых: перепела, тушенные в собственном соку, нашпигованные черносливом и курагой. Восхитительный вкус!
Да, в тот первый приезд мы с Гердой добыли больше сотни перепелок, что, согласитесь, неплохо. Но мне так и не удалось почувствовать, что такое охота на пролете. Может быть, поэтому у меня и возникло тогда стойкое убеждение, что я сюда еще вернусь?..
В августе 2018 года мои планы повторить опыт 2016-го почти потерпели крах. На мой звонок в Адыгею ответили, что республиканские состязания отменены из-за жары. Жаль, но что поделаешь!
Договорился с друзьями, что они дадут знать, когда установится нормальная погода и пойдет перепел... Жара долго не отпускала жителей Адыгеи, и долгожданный звонок прозвучал лишь во второй половине сентября.
Быстрые сборы, все вопросы с работой решены, и я по трассе М4 Дон устремился на юг. К середине следующего дня мы с Гердой въехали в Майкоп и поторопились в общество. Знакомые лица, приветствия, расспросы, оформление разрешительных документов на охоту, и мы едем квартироваться к Василию Васильевичу.
Москвичей нет, и меня не хотят отпускать на вольную жизнь в лесу. Из разговоров я узнал, что мои друзья хорошо постреляли перепелок на открытие сезона, а вот пролетный перепел должен подойти со дня на день. Вечером запланирован совместный с Володей и его другом выезд на ночь в поле.
Часов в пять пополудни мы выехали на охоту. Поля расположены под самым аэродромом, в нескольких километрах от посадок, где был разбит наш лагерь два года назад. Место заняли с вечера, чтобы утром быть первыми в полях и вдоволь поохотиться до приезда тех, кто предпочитает спать дома.
Сон под звездным небом юга крепок, но в половине шестого утра мы уже на ногах. Пока пили чай, восток наливался светом.
Без четверти шесть рассвело, но летящей птицы не видно. Через четверть часа, разделившись по двое, мы начали охоту. Пустили собак. Не прошли они и тридцати метров, и вот уже первая работа. Ура!
Моя Герда натаскивалась по перепелу. Она может заняться пофигизмом при охоте на дупелей, тетеревов, может обазартиться и сорваться за взлетевшей стаей куропаток, но перепела она работает почти безукоризненно.
Работает, не обращая внимания ни на растительность, ни на погоду, ни на других собак. Перепел — это ее конек. Вот и теперь прямо с галопа она застыла на стойке. Подошел, послал. Она слегка потужила и, наконец, подняла птицу.
Я выстрелил, собака по команде сорвалась на подачу. И так повторялось раз за разом. И она и я восстанавливали навыки охоты, наши совместные действия приходили к полной гармонии. После каждого результативного выстрела я благодарил собаку. Стрелял только тех птиц, которых отработала Герда.
Не гнался за количеством, мне важно видеть красоту работы легавой, поэтому шумовые птицы — это не для нас. Наблюдая страстную, полную самоотдачи работу своего эпаньоль бретона, я восхищался им и мысленно аплодировал ему.
Прошло полчаса. За это время я израсходовал два десятка патронов (а в первый мой приезд их хватало на два часа) и в тороках у меня было шестнадцать перепелок. Теперь мы с Гердой решили пройти по короткой стороне поля прямо на солнце.
Оно уже встало над лесопосадкой, и можно было комфортно стрелять против него. Но еще четверть часа назад оно ослепляло глаза до слез, и перепелки спокойно уходили без выстрела. Ветра почти не было, собака шла не классическим и бесполезным сейчас челноком, а выводила петли, восьмерила, возвращалась к пройденным участкам поля, что было не совсем академично и правильно, но зато эффективно...
К семи тридцати все охотники потянулись в лагерь. В лидерах, как всегда, был Володя Шальдо, вторым по результатам шел его приятель с собакой затейливой помеси драта и грифона, третьим был я, и близко к нам — Василий Васильевич.
Я радовался, что мы с Гердушкой не посрамили звания московских легашатников и пришли в лагерь с достойным результатом. Почти четыре десятка перепелов! Да это фантастика! А в защиту Василия Васильевича хочу сказать, что последние два года его мучили серьезные проблемы со здоровьем, и то что он наравне с нами провел утро на охоте — это, несомненно, подвиг.
Весь остаток дня мы провели дома. Мой добрый хозяин подбросил мне в ягдташ своих перепелок, и я до самого выезда на охоту тренировался в их ощипывании. От непривычной работы болели пальцы, ныла спина, и думать о том, что второй день будет столь же успешным, как первый, совсем не хотелось.
Натренировавшись вдоволь, но так и не выполнив всю норму, я сунул тушки неощипанных перепелов в морозилку, надеясь обработать из завтра.
На следующее утро мне удалось добыть то ли пять, то ли шесть птиц. У остальных были те же результаты. Увы, перепел ночью ушел. Ну что ж! Зато появилась возможность отдохнуть днем. Но как бы не так!
Я совсем забыл про замороженных птиц, ждущих обработки, и весь день честно трудился над ними, мечтая найти хоть кого-нибудь, кто за половину добычи или за деньги поможет мне, но напрасно.
С тяжелой работой пришлось справляться в одиночку. Да, ощипывать оттаявшие тушки перепелов, скажу я вам, та еще задача. Но со временем я заметил, что пальцы стали лучше слушаться, их не сводило судорогой от напряжения, и я даже вошел во вкус.
Утро третьего дня вновь одарило нас замечательной охотой. Птицы было в изобилии, собаки работали отлично, добыча исчислялась десятками, и на первых 19 перепелов ушло 19 патронов.
В общем, все шло прекрасно до тех пор, пока бес не толкнул меня и не спросил: «А что это ты не стреляешь шумовых? Смотри, сколько их летает!»
И я, поддавшись соблазну добыть побольше, на следующий десяток птиц потратил двадцать патронов. Вдобавок ко всему я вдруг увидел, что Герда стала срываться на подачу во время выстрела или до него...
То утро показало мне, что во всем должна быть мера. Не нужно гнаться за количеством и переживать, что кто-то тебя перестреляет. Не нужно жадничать и стремиться взять у природы максимум. Господь вправил мне мозги весьма наглядно и ощутимо.
Все последующие дни прошли в охоте, обработке добычи, заслуженном отдыхе, посещении горячих источников и опять же в охоте, причем успешные дни чередовались с «пустыми», когда наша добыча исчислялась единицами перепелов.
Не знаю, как себя чувствовали мои товарищи, но я к такому расписанию отнесся положительно. Благодаря малорезультативным охотам я успевал обработать всех добытых птиц и как следует отдохнуть.
По словам Володи, мы не зацепили массового пролета перепела, он вот-вот должен был подойти, но...
Мой отпуск заканчивался, и я, поблагодарив друзей, с легкой душой возвращался в Москву. Теперь я знал, где мое охотничье эльдорадо и куда я обязательно вернусь в сентябре следующего года.
Комментарии (0)