Охотник начинается с детства

У подростковой охоты множество составляющих: морально-этическая и правовая, национально-этническая и воспитательная, прикладная и хозяйственная и т.д. И все они вызывают яростные споры. Высокий накал страстей и острая эмоциональная окраска не оставляют места для компромисса или сближения позиций сторонников и противников охоты вообще, и тем более охоты, в которой принимают участие дети и подростки.

Я не ставлю задачу примирения сторон. Я охотник, и охота — часть моей жизни, составляющая моей личной свободы, предопределяющая мое отношение к природе, ее охране и рациональному использованию, к ликвидации дисбаланса, вызванного хозяйственной деятельностью не охотников.

Это твердая позиция здравомыслящего, уверенного в себе 66-летнего мужчины с богатым и разносторонним жизненным опытом, накопленным при прохождении огня, воды, медных труб и прочего экстрима.

Сказанное ниже предназначено в первую очередь для членов охотничьего сообщества — тех, кто искренне заинтересован в красоте, богатстве и разнообразии наших угодий и в том, чтобы это богатство досталось нашим детям и внукам. Тем не менее я готов к конструктивному обсуждению с теми, кто не разделяет моих убеждений, но при условии, что они: а) обладают достаточными знаниями; б) умеют аргументировать свою позицию;
в) готовы приводить и воспринимать доказательства истинности или ложности выдвигаемых тезисов.

Ну а теперь, собственно говоря, само изложение. С вашего позволения, дорогие читатели, я ограничусь двумя аспектами подростковой охоты: морально-этическим и воспитательным. Хотя, возможно, это один аспект, ибо правильное воспитание обязательно морально и этично. Начну с аксиомы: самая большая мечта любого отца или деда — иметь одно увлечение на двоих с сыном или внуком.

Мы живем ради наших детей. Это норма, закон жизни социума и залог не только развития общества, но и каждого его члена как мыслящей и чувствующей единицы, как разумного существа, как биологического вида. Что бы мы ни говорили о самоценности ребенка как личности, каждый из нас видит в своем чаде (а еще концентрированнее во внуке) свое продолжение. Мы говорим самим себе: он будет такой же, как я, только лучше; такой же, только сильнее и быстрее, целеустремленнее и настойчивее, умнее и удачливее. Счастливее! И для этого мы стараемся работать больше и напряженнее, а от этого у нас остается все меньше сил и времени на главное — на общение с ребенком. И в этом главное противоречие нашей сегодняшней жизни…

Охота позволяет сделать общение с детьми сконцентрированным, когда в коротком промежутке времени спрессована широчайшая гамма эмоций, передачи умений и навыков, внимания и заботы, любви и уважения. Совместная охота демонстрирует, что такое дисциплина и ответственность, показывает разницу между словом и делом, между болтуном и созидателем, настоящим мужчиной и существом, которое просто писает стоя. Воспитание собственным примером — самый эффективный и действенный способ передачи знаний.

ЮАР — одно из немногих мест на земле, где совместная охота с подростком возможна, где она не только законна, но и традиционна и всячески приветствуется. Где она вызывает одобрение в обществе и уважение подавляющего большинства его представителей. Здесь для всех очевидно, что охота не имеет ничего общего с жестоким отношением к животным. Воспитание с малых лет рационального подхода к использованию даров природы считается нормой, тут с детства объясняют будущему хозяину охотничьих угодий, что такое их гармоничное развитие и поддержание природного баланса изъятием одних видов и поддержанием других, регулированием численности и соотношения травоядных и т.д. В ЮАР не нужно стесняться фотографий ребенка с охотничьим оружием рядом с добытым трофеем, а также можно не бояться бессмысленной злобы и неаргументированной ярости гринписовцев и прочих псевдозащитников природы.

Дорогие мои читатели, папы и дедушки, члены охотничьего сообщества! Вспомните свои ощущения от первых охот с отцом или дедом! Какой восторг и восхищение вызывали в вас их опыт и знания, умения и навыки, способность смотреть и видеть, показывать и объяснять… Неужели вам не хочется вернуться в прошлое памятью и эмоциями, повторить былое, но уже в другой роли, в роли наставника и ведущего, учителя и демонстратора?

И лучшим местом для такого приключения, недели счастья от общения с ребенком или внуком в совершенно эксклюзивной обстановке будет «Сафари для подростков» в ЮАР.

«Ха! — скажете вы. — Зачем для этого лететь за тридевять земель?» Причин тому множество, но я обращу ваше внимание на две из них. Во-первых, экзотика. Даже продолжительный авиаперелет, утомительный для взрослого, для ребенка — приключение. А перелет в другое полушарие, в другую природно-климатическую зону — вдвойне. Здесь все будет открытием, диковинкой: растения и насекомые, птицы и животные, запахи и голоса бушвельда. Воспоминание на всю жизнь. Во-вторых, это организация охоты, ее «заточенность» на подростка. Охоты на копытных, как правило, трудовые, и ребенку, как бы подготовлен, тренирован и вынослив он ни был, непросто выдержать такую нагрузку. А устав, он не получит должного удовольствия от охоты, не прочувствует азарта, не порадуется трофею, не запомнит гордости от выстрела «по месту». Такая охота четко дозирована по воздействию на детский организм, продумана до мелочей, организована так, чтобы нагрузка, как физическая, так и эмоциональная, была посильной, усталость не изнуряющей, эмоции яркими, уважение к отцу или деду безмерным, а воспоминания только приятными.

И еще одно существенное замечание, предназначенное не для охотников, а для одиноких мам, растящих сыновей без мужского участия в воспитании (увы, ситуация в наше время нередкая и печальная). Я типичный МСР (Male chauvinist pig), по определению словаря Merriam-Webster «a man who thinks women are not equal to men», т.е. человек, который считает женщин неравными мужчинам. При этом гендерное неравенство вовсе не предполагает доминирующего положения одних относительно других. Мы просто разные. И разные не по первичным и вторичным половым признакам, не по силе мышц и интеллекта, не по богатству и разнообразию эмоций и форм их проявления. Мы разные именно по гендерному разделению ролей в социуме: мужчина — «разведчик вида», женщина — «хранительница очага и гнезда». Мужчина — добытчик и защитник, женщина — организатор и исполнитель.

Мужчина — стратег, женщина — тактик. Мужчина всегда отдает, женщина принимает. И если вы, любезные моему сердцу дамы, не желаете, чтобы из ваших сыновей выросло нечто трансгендерное, а хотите, чтобы ваш мальчик стал мужчиной, за которым вы (и не только вы, но и его избранница) чувствовали бы себя, как за каменной стеной, этот пост для вас. Впрочем, если вы считаете унисекс нормой, а бесполость трендом будущего, дело ваше…

Во время охоты в провинции Лимпопо в конце февраля этого года моими пиэйчами (PH — Professional Hunter) были Дэн и его 11-летний сын Ник.

Признаюсь, вначале я подумал, что Дэн взял с собой ребенка только для того, чтобы побыть рядом с ним в неформальной обстановке, что мальчик будет неизбежным дополнением-помехой нашей охоте, заранее смирился с этим и приготовился к присутствию постоянного раздражителя. Каково же было мое удивление, когда за первый же час охоты Ник показал себя не только прекрасно воспитанным и эрудированным юным джентльменом, которого мой язык не поворачивается назвать ребенком, но и грамотным охотником вообще и пиэйчем в частности. Ведь пиэйч не просто, не только и не столько охотник, сколько гид, проводник, наставник и организатор.

Главная его задача — не охотиться с клиентом, а руководить его охотой: объяснять, показывать, вести к месту, выставить трофейного зверя под выстрел, быть отличным следопытом, легко читающим следы животных, видеть их движение и предвидеть последующие действия, промежуточные и конечные цели. Кроме этого, парнишка оказался прекрасным рассказчиком и талантливым звукоимитатором. На протяжении нескольких минут Ник «разговаривал» с группой бабуинов, подражая их голосам, удерживая их внимание и выманивая их на открытое место. Он был внимательным и заинтересованным слушателем, жадным до новых знаний, он чуть было не утомил меня, расспрашивая об охотах в Европе и Азии, в которых мне посчастливилось принимать участие.

Со слов Дэна, а также организовавшего нашу охоту аутфитера Рона, приходящегося Нику дядей, и владельца охотничьих территорий Йенса, дедушки Ника, мне стало известно, что охота — это их семейный бизнес, хобби и страсть мужской (и не только) части семьи. Первый свой трофей Ник добыл в возрасте четырех лет, и с тех пор охотится постоянно, повсеместно и очень успешно. На его личном счету среди прочих трофеев все антилопы юга Африки, несколько добытых лично леопардов и буйволов и бессчетное количество животных, изъятых из популяций в ходе природоохранных охот и охот по регулированию численности того или иного вида.

Мы общались с Ником неполных пять дней, я аккуратно подводил его к обсуждению интересующих меня тем и внимательно, а иногда и с удивлением выслушивал его вполне взрослые рассуждения. Конечно, я не смог удержаться и от нескольких провокационных вопросов.
 — Ник, — спросил я у парня, — а почему ты не в школе?
 — Учительница позволяет пропускать занятия, — ответил Ник.
 — Тебе одному?
 — Нет, еще нескольким ученикам.
 — Почему?
 — Мы лучшие.
И в этом не было ни грамма хвастовства, только спокойная уверенность в себе.
На мой вопрос, каким бы одним словом он мог определить, что такое охота лично для него, Ник после недолгого обдумывания ответил: «Счастье!»