В тот памятный год судьба свела меня с великим российским Мастером, талантливейшим художником-анималистом Вадимом Алексеевичем Горбатовым. Накануне, минувшей осенью, нашей охотничьей компании в составе Писателя, Поэта и Мастера довелось путешествовать по тверским лесам и полям в ходе очередной вылазки на медвежью охоту на овсах. Удача так и не улыбнулась зверовщикам в тот сезон: обилие дикоросов в окрестных лесах не вынудило зверье предпочесть овсяную диету, и косолапый почти не посещал поля. Поникшие злаки так и ушли под снег.
Весна в тот год, напугав в начале апреля крепкими (до десяти градусов ниже нуля) утренниками, затем так же неожиданно одарила нахлынувшей теплой волной. Природа постепенно выходила из зимнего анабиоза. Снег исчезал на глазах. В небе потянулись гусиные косяки, на прогретых участках выглянули первоцветы, в полях, оттаявших моховых болотах, перелесках забурлили тетеревиные тока. Потянул вальдшнеп. На открывшейся воде появились перелетные стаи нырковой и речной утки, на мелководье бродили поглощенные рыбалкой серые цапли.
В охотничьи планы экспедиционеров весна, как водится, внесла свои коррективы. Погода сокрушила надежды добраться до дальнего глухариного тока из-за разлившейся речки Поведи, стремительно вышедшей в половодье из берегов. Единственный деревянный мост был разрушен лесовозами еще по зиме, что сводило к нулю все шансы пробраться в отдаленные, почти не посещаемые на автомашине урочища за рекой. Перспектива прогуляться десять километров по раскисшей лесовозной дороге с полной выкладкой не казалась особо привлекательной.
Было решено посвятить несколько свободных дней тетеревиным токам, и охотничья стезя забросила искателей приключений на берега озера Мец, вытянувшегося пятикилометровой запятой среди лесов Тверской области. К восточному берегу озера примыкал обширный болотный массив с островами смешанного леса. Пришлось столкнуться с естественной проблемой, неизменно возникающей при охоте на токах в подобном типе угодий. Пара шалашей (по местному «будки») была приготовлена егерями еще в марте. К моменту появления нашего «десанта» в угодьях болото большей частью оттаяло, местами вода доходила до колен.
Наш проводник Сергеич по только ему ведомым ориентирам повел нас на ток в три часа ночи. Физподготовка обитателей каменных джунглей оставляла желать лучшего, быстрый на ногу егерь это сразу понял и гуманно сбавил темп, за что мы были ему весьма благодарны. Груженые рюкзаками со всевозможной аппаратурой для сьемок, предусмотрительно захваченной теплой одеждой, термосами с горячим чаем, охотничьей амуницией, отчаянные охотники, пыхтя и обливаясь потом, медленно ползли по пропитанному талой водой моховому «батуту» в полной темноте.
Настроение приподнялось, когда зыбкий мох наконец-то уступил место земной тверди, устланной густым багульником, и луч света фонаря выхватил из апрельской ночи силуэт шалаша. Тем временем небо чуть посветлело, на горизонте обозначилась полоса зарождающейся зари. Вдали у озера послышалось чуфыканье вернувшихся с ночевки косачей. Надо было успеть приготовиться к предстоящему тетеревиному ристалищу. Мы прибавили шагу и нырнули в уютную «будку», показавшуюся после болотного марш-броска комфортнее всякого отеля.
Убежище, наполненное запахом свежей хвои, позволило расположиться втроем. Мастер достал из рюкзака альбом для набросков, Поэт, которому была уготована функция стрелка, занял место у бойницы с верным ТОЗ МЦ 21-12, я же приготовил штатив с видеокамерой, выбрав нужный ракурс. Пришлось проделать пару дополнительных бойниц в шалаше для объектива. Писатель с егерем, пожелав нам удачи, исчезли в предрассветных сумерках, направляясь ко второму шалашу метрах в 200–300 от нашего, по пути спугнув белого куропача. По словам Сергеича, токовище было растянуто и птицы токовали на мху между обеими «будками», концентрируясь то у одной, то у второй. Пока стояла тишина. Лишь где-то прохохотал отлетевший куропач, да высоко прошел невидимый косяк перекликавшихся белолобиков.
Ждать пришлось недолго. Все произошло, как всегда, неожиданно и быстро. Молчавшее безмолвное болото, зловещее в уходящей ночи, в один миг наполнилось шумом крыльев слетающихся как по команде птиц. Едва различимые в предрассветных сумерках тетерева опускались вокруг «будки». Из-за темноты пока трудно было определить расстояние, кое-где обозначились белые подхвостья прилетевших петухов. Буквально сразу раздалось чуфыканье токовика, перешедшее в бормотание.
Пение солиста через несколько минут подхватили остальные участники ристалища, и болото наполнилось хором слетевшихся на турнир косачей. Рассвет быстро разгонял предрассветную мглу, таявшую на глазах. Утро обещало быть солнечным, и ток предстал во всем своем великолепии.
На обширной «танцплощадке», раскинувшейся перед шалашами, собрались лирохвостые красавцы в нарядных фраках, с набухшими алыми бровями. В поле видимости находилась дюжина петухов, еще около десятка опустились позади шалаша. Судя по доносившемуся тетеревиному хору, наши друзья тоже не были обделены вниманием слетевшихся на турнир тетеревов.
Часть косачей, разбившись на пары, имитировала фехтовальные схватки, делая наскоки на соперников и парируя их ответные атаки. Некоторые петухи затевали короткие, но серьезные стычки, сшибаясь грудью с конкурентами, оставляя выбитые в драке перья. Это напоминало боксерский поединок: возбужденные азартом косачи после короткого боя расходились по рингу, оглашали окрестности бормотанием и чуфыканьем, затем вновь бросались в атаку, обращая более слабых соперников в бегство. Некоторые птицы не вступали в разборки с противниками, отдавая предпочтение «сольным» партиям, не выказывая агрессии.
Азарта кавалерам прибавило появление трех рябеньких курочек. Еще несколько тетерок прилетели на ток и расселись по верхушкам низкорослых сосен, наблюдая за играющими косачами, подогревая их азарт призывным и, казалось, одобрительным квохтанием. Расхаживающие по токовищу курочки взбадривали наиболее азартных кавалеров, те устремлялись в погоню за чаровницами, и парочки, уединяясь, исчезали на какое-то время. Некоторые рябенькие дамочки, прогуливаясь между токующими косачами, делали вид, что все происходящее их совершенно не занимает.
Я вел видеосъемку тока и, временами отрываясь от объектива, наблюдал за работой Мастера, делавшего наброски в альбоме. Интересно быть свидетелем первого этапа рождения очередного шедевра анималистики, за что я не раз благодарил судьбу, подарившую мне общение с талантливейшим человеком. Косачи и тетерки оживали в его карандашных эскизах; играющее голосами возбужденных птиц токовище на моих глазах перекочевывало в альбом Мастера для последующего воплощения в красках на полотне — все во славу сохранения и процветания тетеревиного племени Мастер делал наброски, не упуская ни малейшей, даже самой, на первый взгляд, незначительной детали в поведении токующих тетеревов, внимательно наблюдая за птицами через амбразуру в сосновом лапнике. Цепкий глаз профессионала отмечал все нюансы токового поведения птиц.
Поэт же тем временем приник к бойнице, не торопясь с выстрелом, который бы неизбежно поставил точку в сегодняшнем празднике…
Внезапное появление лося в сотне метров от «будки» не прервало тетеревиного ристалища. Несколько косачей слетели, оседлав ближние сосенки, остальные продолжили токовать. К счастью, сохатый, постояв несколько минут, не спеша направился через болото по своим звериным делам к лесному острову.
Со стороны «будки» наших спутников также доносился неумолчный тетеревиный хор. Очевидно, ток был интенсивный по всему болотному участку. Егеря серьезно отнеслись к своей работе и профессионально выбрали эпицентр токовища.
С восходом стал заметно ощущаться бодрящий болотный холодок, вынудивший охотников на минуту отвлечься и потянуться к термосам с крепким горячим чаем. Болото оттаивало на глазах, и через пару часов сидения в шалаше некоторые вещи пришлось переложить повыше из-за чавкающей под сапогами болотной жижи вперемежку с кашей из мха.
Косачи тоже сделали примерно десятиминутную паузу, застыв черными столбиками среди болотного кочкарника и зарослей багульника. Некоторые перешли к кормежке между кочками, усыпанными крупной клюквой. На донесшийся выстрел «Зимсона» Писателя «наши» косачи не обратили никакого внимания. Через короткий промежуток времени ток вновь ожил и забурлил. Между тем Мастер закончил работу; и изрядно закостеневший в неудобной позе у бойницы Поэт шепотом взмолился дать разрешение на «момент истины», пока невдалеке от «будки», в пределах верного выстрела, выясняла отношения пара косачей.
Но пока стрелок просовывал в бойницу длинный ствол своей явно неудобной для тесной засидки эмцэшки, выбранные им косачи отбежали в мертвую для верного выстрела зону, а их место занял одиночный молодой петух, до этого сидевший на периферии токовища. После выстрела сраженный косач забил крыльями и затих; его собратья поднялись и, отлетев к лесному острову, облепили кроны деревьев черными кляксами.
Выбравшись из шалаша, охотники любовались болотным массивом, простиравшимся на несколько километров. Вдалеке виднелась темная полоса леса. Пахло оттаявшим мхом и багульником. Писатель держал в руках крупного косача в иссиня-черном пере, с ярко-красными набухшими бровями. Трофей Поэта был помельче, но столь же эффектен в своем брачном наряде. Мастера переполняли впечатления от увиденного.
Собрав амуницию, наш отряд побрел обратно — к «большой земле». Не устояв от искушения при виде клюквенного изобилия на открывшемся болоте, мы останавливались и лакомились спелой ягодой. Невдалеке барражировали с криком несколько больших веретенников; из лесного островка доносилось неумолчное квохтанье тетерок; на синем небосводе контрастной белой полосой шла стая лебедей; токовал лесной «барашек» — бекас; с бочажков по пути срывались спугнутые парочки крякв; высоко с характерным свистом летела большая стая свиязей.
Подойдя к озеру, экспедиционеры услышали хлопки крыльев над головой и увидели парящую метрах в ста над приозерной болотиной парочку болотных сов, затеявших брачные игры с воздушной акробатикой. Болото жило своей дикой жизнью.
Много лет минуло с той весенней экспедиции. Поредела наша охотничья компания: причалил к последней пристани Писатель; накопившиеся возрастные болячки заставили Поэта оставить охотничью стезю; давно не доводилось встречаться с Мастером, отметившим в январе этого года 85-летний юбилей. Но в памяти навсегда остались зарисовки той далекой весны с походом в болотные дебри, с играющими на рассвете тетеревами, с запахом багульника и россыпями алой клюквы на оттаявших кочках.
Комментарии (0)