О настрое на охоту

Прочитал статью Виктора Лютого в № 40 «РОГ» и хотел бы продолжить ее, если возможно.

Автор вышеупомянутой статьи, на мой взгляд, сильно увлекся теорией, мало сказав о практике. Хотя, слово «практика» в данном случае не вполне применимо. Я чужд всяческих эзотерических практик, но с В. Лютым во многом согласен.

Итак, автор развил идею положительных и отрицательных энергий и их влияния и помощи на охоте. Любой охотник или просто человек, близко общающийся с природой, знает, как очищающе и благотворно действует на человека лес. И дело тут не только в чистом воздухе. Что это, как не древняя энергия?

Сколько раз замечал, выбираясь из болота в лес, как буквально каждая клеточка тела, если хотите душа, будто чистой водой омывается! Не напрасно наши предки считали болота местом худым, поганым, но притом почитаемым, как необходимая часть мира.

Что есть суть – заговоры на охоту, на худого человека? Наши предки, конечно, не могли знать чего-то определенного об энергии, какой бы то ни было, однако инстинктивно, если хотите, ощущали ее. Можно смеяться над суевериями, заговорами, но ведь суть их не что иное, как обращение к энергии.

Вот, к примеру:
«Встану я (такой-то) засветло, умываюсь ни бело ни черно, утираюсь ни сухо ни мокро. Иду я из дверей в двери, из ворот в вороты, в чисто поле, к лесу дремучему; а из леса дремучего бегут ко мне навстречу двадцать сатанаилов, двадцать дьяволов, двадцать леших, двадцать полканов – все пешие, все конные, все черные, все белые, все высокие, все низкие, все страшные. Стали предо мной те сатанаилы, те дьяволы, те лешие, те полканы, стали на мою услугу и подмогу. Подите вы, сатанаилы, дьяволы, лешие и полканы в остров, пригоните русаков и белаков на мои клети поставныя: сумеречныя, вечерныя, ночныя, утренния, полуденные, пригоните, остановите и в моих клетях примкните».

Или:

«Стану я (такой-то), благословясь, и пойду по матери по Сырой Земле, небом покроюсь, зарею подпояшусь, звездами обтычусь; злой, лихой человек не может неба покрыти и зари потушити, и звезды сосчитати, и на меня (такого-то) ни зла подумать и лиха помыслить. Злой, лихой человек зло подумать, поворотись к нему на корень, положи между языком щеки железна спица: которое слово забыто назади, будь на переди в лучшем месте, которое слово прибавлено, то бы к ним пристало; и берите мои слова, вострее вострого ножа, вострее булатного копья, век по веки».

А теперь, собственно, к «практике». К открытию охоты по водоплавающей птице я готовился основательно, т.к. до того на утку не охотился. Подгадал отпуск, загодя приобрел путевку на шесть дней, подготовил слегу попрочней и в назначенный день еще затемно прибыл на болото и – обомлел: бывшая узкоколейка, по которой в советские годы вывозился торф с болот, была заставлена машинами, как центр Москвы в час пик. В свете фар сновали охотники, кто-то еще спал у костров, кто-то наскоро закусывал, словом, – Вавилон.

Я, чтобы успеть занять место, поскорей собрался и, преодолев осиновый молодняк, вышел на болото. То тут, то там в темени мелькали фонарики стававших на места. Местечко мне досталось не слишком удобное – в темноте я несколько раз влетал в «окна» и в конце концов встал по колено в болотной жиже, почтя за благо не утонуть.

Настрой? Какой настрой? Естественно, сейчас всю дичь добуду! Очень хотелось показать, какой я стрелок. Словом, в то утро я расстрелял ДВАД-ЦАТЬ патронов в белый свет, как в копейку. По количеству патронов можете посчитать, что налетало на меня уток не меньше десяти. При этом на меткость я никогда не жаловался. Будто кто-то стволы подбивал.

Впрочем, я хоть и был озадачен, но сильно не расстроился – впереди было как минимум пять-шесть выходов, учитывая «дни тишины». Но пришлось уехать по делам в Москву, и на болото я попал только утром в воскресенье.

На открытии, по самым скромным подсчетам, было человек около ста, и грохот автоматов стоял такой, что батальные сцены в «Спасти рядового Райана» казались детской игрой в войнушку. А тут – красота! Человек пять на все пространство болота, местные, с родными двустволками. Я пролез в центр болота, нашел удобную кочку и встал почти посуху.

И снова настрой – ну вот теперь вся птица моя! Что говорить – два-три пролета, и снова – «в молоко»! Тут уж я обозлился не на шутку. Выбираясь из трясины, ругал дедушку Водяного страшно. В самом деле, что за дела?! И будто в насмешку, уже выезжая на шоссе, увидел шесть уток. А ружье сложено и убрано в чехол!

Хоть и зарекался больше не ездить на утку, к вечеру охотничий зуд все же взял верх. Собрался в пять минут. И на душе как-то вдруг стало покойно и мирно. В довершение (уж не смейтесь) жена сказала: «А ты представь свою утку во всех ракурсах, какая она – как сидит, как летит, что сейчас делает». О жене разговор особый – финны говорят: «Если встретил женщину перед охотой – возвращайся домой, охоты не будет».

Но что касается моей супруги, то тут все наоборот. Если она просит лесных духов, я всегда с добычей.
Что ж, я приехал на место, собрал ружье, сел на порог машины, закрыл глаза и представил свою утку, как она сейчас плавает в болотине, как ополаскивает перышки. Войдя в болото, я попросил прощения за утренний срыв у дедушки Водяного. И первым же выстрелом сбил крякву. От радости бросился за ней, не подняв голенища сапог, естественно, набрал полные сапоги болотной жижи.

Тут уж обругал самого себя. И будто кто-то подсказал: «Ты просил – вот она. Не жадничай». Но я, как водится, не послушался. Уже стемнело, и я выбрался на край болота. И тут началось! Утки летали, будто «юнкерсы» в 41-м! Но сколь я не стрелял, все без толку! Уже в темноте я подбил-таки утку, и упала-то она на сухое, слышен был звук удара, и мест-то сухих там только два метров по десять-пятнадцать квадратных, а сколь не лазил с фонарем, так ее и не нашел.

Мало того – чуть рюкзак с первой уткой не потерял в темноте!
Этого селезня я нашел на другой день, уже с отъеденной головой. Будто сказал мне владыка болот: «Не жадничай!» Но я вновь не послушался, и был наказан. Я сбил еще на следующий день утку, и пала она в пятнадцати метрах от меня в «окно». Не достать ее – слега уходила в торфяную жижу на два метра. Поругиваясь, я вылез из болота, обошел по сухому метров двадцать, и снова пошел к тому месту, где пала моя добыча. Дошел. Утка была метрах в десяти.

Я снова вышел, прошел по сухому дальше, снова зашел – утка метрах в пяти. Тут уж я не выдержал: нащупал слегой вроде бы твердое дно и ступил в воду. И почувствовал, как дно вместе со мной начало опускаться со звуком, напомнившим мне фильм «Собака Баскервилей». Развернуться я уже не мог – я просто упал спиной назад, снова залив сапоги, едва сумев выбраться.

Приехав в деревню, я наскоро сварил из электродов «кошку», собираясь все же достать эту злосчастную утку. И как только я закончил, ударил такой дождь, что на этот раз я мигом уяснил, что это не моя добыча, и оставил я ее Водяному, поблагодарив его за удачную охоту.

К чему я это? К тому, что наши пращуры, обращаясь к богам и духам лесов и болот, не были темными язычниками. Они ЧУВСТВОВАЛИ природу. Чувствовали энергию и настраивали ее на добро и помощь себе. И чем чище и спокойнее ваши помыслы, тем быстрее вы поймете и почувствуете это.

Можно, бродя по лесу, стрелять во все, что движется. Можно бить самок и молодняк. Можно засесть над кормушкой и, не напрягаясь, расстрелять в упор зверя. Не будем сейчас о нечестности и неспортивности такой охоты.

Но, сознайтесь, получите ли вы от этого такое же удовлетворение, как от по-настоящему стропленого-скраденного зверя? Вряд ли…