Волк степной несколько меньше своего лесного собрата, но при встрече все равно впечатляет. Одна такая запомнилась.
Август. Река Каратал в Южном Прибалхашье. Мы переехали на новое место работ, и я на другой день в обеденный перерыв (в жару он у нас был 2 часа) пошел посмотреть окрестности, зуд охотничий покоя не дает.
Раздвигаю руками заросли на берегу реки, а на противоположном берегу, в 30 метрах от меня, с глинистого двухметрового обрыва к воде спрыгивает матерый волчище. Солнце с моей стороны, и он как на ладони. Замерли оба.
Секунд десять длится немая сцена. Шорох он, видимо, услышал, но меня не видит. Затем приседает, в прыжке разворачивается, вскакивает на обрыв и исчезает… До чего могуч и красив этот вольный зверь! Такие мгновения помнишь всю жизнь.
Охотой на волков первым увлекся, а потом и меня втянул мой дружок и напарник по совместным охотничьим вылазкам Василий. В те времена утихомирились защитники «лесных санитаров», и волков вновь стали отстреливать.
И было за что — урон поголовью сайгаков и овцеводству от них был немалым. За добытого волка выплачивалась премия 100 рублей (сейчас это примерно 10 000), а за волчонка — 50 рублей. Отличали шкуры по размеру.
Вскоре нам удалось получить разрешение в областной охотинспекции на отстрел волков в течение всего года, независимо от сроков охоты. Вначале у нас была одна бумажка на двоих, что оказалось очень неудобным, а на следующий год нам выдали каждому отдельно. Вася был настойчив в беседах с начальством, да и козыри у нас уже были — квитанции на сданные волчьи шкуры. И мы занялись вплотную этим, как оказалось, весьма нелегким делом.
Пробовали охотиться по-разному. Караулили на водопоях, даже пытались искусственные делать — возили воду в канистрах, что оказалось совершенно бесполезным, ибо волк далеко не дурак.
Караулили на их переходах, пытались подманивать на подвывку, нагоном по-псковскому методу, когда один загонщик и один стрелок, или простым прочесыванием мест их дневного отдыха. Вот последний способ и оказался самым эффективным. Главное, обнаружить их присутствие на каком-то участке. Бывало, целый день не слезали с мотоциклов, проверяя один сай за другим. (Сай — сухое русло речушки с зарослями среди почти голой пустыни).
Что меня потом поразило — довольно большое количество волков, ведь мы их почти каждый раз видели, хотя и добывали далеко не каждый раз. Действовали их же методами. То есть рано утром забираешься на возвышенность с биноклем и наблюдаешь. Утром они еще активны, и увидеть их возможно, задача при этом — остаться незамеченным для них, иначе все насмарку.
Если это не удалось, искали по следам на песке и местам водопоев. Как же здорово они воду находят! Встречается на песке в низинке сухого русла вырытая яма, по следам видно, что волк рыл, думаешь — что он тут мог пить, ведь сухо на дне ямы. Да, днем сухо. А рано утром там бывает водичка. Если уровень мал, яма углубляется. Типичный волчий водопой.
Обнаружили — дальше дело проще. Волки, как и все обитатели пустыни, днем в жару, да и в прохладную погоду где-нибудь отлеживаются. (Днем в пустыне вообще все замирает). Это может быть и тень скалы, и заросли, и просто глинистый обрыв вблизи русла или промоины. Совсем, как собаки, любят в жару разрыть песок до прохладного и на нем блаженствовать.
Определяем наличие таких перспективных мест и поочередно прочесываем. Спят днем крепко. Однажды от меня в пяти метрах ошалело выскочил матерый волчина из зарослей, но ушел сразу за скалу в два прыжка, и я не успел выстрелить.
А вот Василий один раз подошел вплотную к такому засоне, этот даже не проснулся, так и умер во сне. Стронутый с места дневки, волк никогда не уходит вдоль русла по зарослям. Сразу в сторону и вверх по склону. Поэтому нагоном у нас ничего и не получалось, и мы совсем отказались от этого метода.
Запомнилась одна особо удачная охота. После долгих и безуспешных прочесываний таких мест мы наконец наткнулись на спящий молодняк. Дело было в конце сентября, волчата уже почти взрослые, но какие-то неуклюжие, угловатые. Неожиданно вскакивают из-под раскидистого куста саксаула и гурьбой бросаются к находящемуся в нескольких метрах спасительному невысокому обрыву…
Второпях бью навскидку дуплетом, выцеливать времени не было. Один с визгом падает, остальные вдруг разворачиваются и бегут в обратную сторону, как раз между нами, мелькая в зарослях. Я на обрыве, Василий внизу, в зарослях. Дважды успеваю перезарядить только один ствол, даже ежектор не помог, да трижды стреляет Василий.
В итоге было убито четыре волчонка, ушли всего один или два. А сразу после стрельбы (все это длилось несколько секунд) за барханом, совсем рядом раздался душераздирающий вой волчицы, прямо плач…
К тому времени у нас совсем закончилась вода. После того как стащили в одно место всех четверых волков, сняли шкуры и возвратились к мотоциклам — жажда стала невыносимой. Язык — словно напильник, и глотательное движение сделать невозможно. Тем, кто испытывал жажду в пустыне, эти ощущения знакомы.
Надо отметить — на дневке родители всегда лежат отдельно, независимо от возраста молодняка, или прибылых, как их называют охотники. Ни разу не было, чтобы вместе находились. Да и матерые дрыхнут не рядышком, а в сторонке друг от друга, всегда один попадает в поле зрения, а второй уходит незаметно. Какова предусмотрительность! Нет умнее зверя в наших краях.
Не переставал удивляться их покровительственной окраске светло-серого, летом с «песочком» цвета. Спина потемнее, брюхо совсем светлое. Для сравнения — у собаки каждый волос окрашен в два цвета, а на загривке у волка — в четыре. Может, это сказывается, но стоящий среди редкой растительности волк совершенно не видим.
Май. А жара уже за 30 градусов. Сидим с напарником в засаде на водопое (лужа под скалой). Появляется на зеленоватом в это время склоне волк, бежит трусцой к водичке. Вдруг резко встал, насторожился. Потихоньку пошел по кругу.
Чуть более сотни метров до него, и для дробовика он недосягаем. Идет — его прекрасно видно. Снова встал. Стоит отвести от него взгляд, и он исчез. Тронулся, и снова виден. Удивительно! Обошел по кругу, вышел на подветренную сторону, уловил запах и дал деру.
Если говорить о маскировке, лучшая маскировка в укрытии — это неподвижность. По моим наблюдениям, человеческая фигура, в том числе и в укрытии, почти всегда выглядит темнее окружающего фона, и при выборе камуфляжа желательно брать посветлее, но при движении это все равно не поможет.
Тут правило простое — будешь шевелиться в укрытии, будешь обнаружен. Зрение у волка очень острое, и в большинстве случаев волк первым видит охотника, а не наоборот. Кроме того, у них великолепный слух и мгновенная реакция на обнаруженный незнакомый и необычный предмет. Ни один раз наша самоуверенность нас подводила.
На весенней охоте не спеша иду на вечернюю зорьку к ближайшему от нашего экспедиционного поселка разливу. В рюкзаке лежат пяток «страшненьких» резиновых чучел. Вдруг в полусотне метров из небольшой промоины выскакивают два волка и удирают. Подхожу ближе. На земле лежит и бьется в конвульсиях сайгак — молодой рогач, и у него из прокушенного горла течет кровь. В раздумье останавливаюсь. Такое впервые — волки мясом одаривают…
Осматриваю затихшего рогача. Абсолютно целый, на вид здоровый, упитанный. Не жирный, конечно, — весна, но и не скажешь что худой. Ладно, думаю, селезни и завтра будут, а от «подарка» грех отказываться… Достаю из рюкзака нож, разделываю, укладываю мясо в рюкзак и возвращаюсь домой, к удивлению жены.
— Почему я рано вернулся? Волки тебе подарок передали…
Жена долго не могла в это поверить.
Все разговоры о том, что «санитары» подбирают слабых и больных животных, тем самым оздоровляя популяцию, мягко говоря, не соответствуют действительности. Все как раз наоборот.
Следы их пиршеств я встречал неоднократно. Чаще всего съедается все, кроме содержимого желудка, копыт и головы, которая всегда оказывается где-ни будь в стороне, неподалеку. Говорят, что несъеденные остатки волки прячут, даже зарывая в землю, но я этого не замечал, да и как зарывать, если земля, к примеру, мерзлая?
А иногда бывает, что съедают немного, причем самые лакомые части туши. В этом случае, возможно, пировал один «лакомка»; по следам, особенно во время чернотропа, тяжело определить, сколько их было, если не заниматься этим специально. Но и после беглого осмотра впечатление такое, что погибшее животное далеко не слабое и больное…
За два года нам удалось отстрелять полтора десятка волков, преимущественно молодых. Появился опыт, а с ним и успехи. Но к порогу подступали «лихие девяностые», стало не до волков, и наш «тандем» распался.
Комментарии (0)