На лисицу с манком

Строчка лисьего нарыска вьётся через занесенное снегом поле. То запетляет, копнёт мышку, то снова выпрямится и засеменит, разрезая заснеженную целину аккуратным ровным пунктиром. Потянула к старой балке, прошла бровкой и сбежала по склону вниз. Затерялась ненадолго среди кустов и торчащих из-под снега пучков бурьяна. Но вот показалась снова, вынырнула наверх на другой стороне. Течёт печатным следком на днёвку к темнеющему вдали отъёму леса…

Вслед за лисой и я иду по краю оврага. На километры уходит он в поля, лениво заворачивая из стороны в сторону, множась обрывистыми рукавами и тупиковыми, заросшими лесом, отлогами. Шлёпаю не спеша на лыжах, поглядывая по сторонам. Ловлю направление ветра, примечаю удобные места для засидки, колок леса вдали, изгиб балки, уклон поля, пригорок справа… Иду и размышляю: «Как всё сегодня выйдет?» Ведь охота на лисицу с манком – особенная, в стороне от прочих охот стоит. Не потому, что непривычная она современному охотнику или манить толково ещё научиться надо. А потому, что она, как шахматы, - вся от точного расчёта зависит. Много раз бывало со мной ранее, когда неверно выбрав место «манки», продувал я вчистую Патрикеевне, незаметно подкравшейся ко мне со спины, или не решившейся показаться вовсе. Но эти неудачи только раззадоривали, и я снова шёл на охоту, продолжая соревноваться в хитрости с «красным зверем»…

Ну вот, вроде, нашёл подходящее место. На склоне, у поворота балки. Слева дорога тянется, справа - островок спелого сосняка, куда уходит крутым оврагом один из отворотов балки. Сзади, с пригорка, покато спускается долгое поле. Впереди – равнина на километры. А правее, куда заворачивает овраг, - отъём леса. Тот самый, в который ведёт ночной лисий след. Самое перспективное место. Ветер хороший, тянет чуть наискось балки, слева от сосняка, на отъём. Может лисица подойти и с поля напротив или с оврага левее. Туда тоже надо поглядывать. Что от сосняка или из-за спины прибежит, не беспокоюсь. Не пойдёт по ветру хитрый зверь, а поле сзади я хорошо осмотрел, пока ехал вдоль него на машине. Не было там лисицы.

Сел у куста терновника, покрутился. Не нравится. Всё, вроде, хорошо видно, только левую сторону оврага прикрывает холмик у самого обрыва. Если зверь придёт оттуда по дну балки, стрелять придётся метров на сто пятьдесят, не ближе. А упустишь момент, уйдёт рыжая за обрыв. Поднимется потом незаметно проточившим склон размывом. И метрах в тридцати выскочит. Было такое уже здесь. Только сидел я подальше, ближе к сосновому лесу. Хорошо, повезло тогда. Успел вовремя тихо развернуться, и как вышла лиса из оврага, положил её на месте. Старый лис оказался: зубы жёлтые, кончик хвоста где-то потерял…

Пересел на холмик. Отсюда всё видать, да вот сидеть на самом краю несподручно – и не повернуться незаметно, и сошки карабина негде пристроить для верной стрельбы. Так и ходил я минут десять между холмиком и кустом. Выбирал. В конце концов, решил, что у кустика всё-таки получше будет. Подумалось мне, что вероятнее всего лиса с колка леса придёт.

Положил на снег сидушку, сел сам, обустроился. Карабин, растопырив сошки, уставился черным дулом на лес. Приклад на коленях – чуть приподними, и можно стрелять. На склоне тут и там проталины с кочками, былинки из-под снега торчат, кустики. Маскхалат с маской на мне как раз под такую местность - белые с темными прожилками, хорошо маскируют.

Солнце уже час, как взошло. Лучит ярко из-за спины, искрятся заснеженные поля и запорошенный лес, согнувшийся под тяжестью снежных кухт. Небо чистое, лазурное. Слегка морозно. Ветерок несильный гуляет по дну оврага, шуршит сухими камышами. На душе свежо и радостно. Охота начинается!

Манок хрипло, гнусаво заплакал «зайчиком». Забрехали где-то далеко в деревне собаки. В густом ракитнике на дне оврага застрекотали сороки, поднялись на крыло, закружились над склоном. Видать, знают, какая на вкус зайчатинка. Я замер под кустиком, только глазами по сторонам постреливаю. Летайте, трещите, белобоки, зовите лису на завтрак…

Длиннохвостые товарки, мелко трепеща черно-белыми крыльями, покрутились над оврагом, да не найдя ничего, улетели восвояси.

Выждав маленько, я снова поманил. Стараюсь изо всех сил выжать из своей «дудочки» самый жалостливый, полный отчаяния крик раненного зайца. С полминуты выводил я заунывный мотив, сменяя череду коротких всхлипов протяжным канючным блеянием. Моя «песенка» гремела по округе, разносясь по полям на несколько километров.

Как закончил, опять весь во внимании. Сижу, не шелохнусь. Тихо кругом. Будто и не кричал, не плакал минутой ранее мой манок. Вдруг над головой, тяжело и резко рассекая воздух, засвистели крылья. Гортанный, звонкий клёкот. Два ворона налетели, не пойми откуда. Черные птицы, крыло к крылу, то взмывали вверх, то, скользя по воздуху, ныряли вниз, делая друг на друга выпады. Не поймёшь, то ли играют, то ли территорию своих охотничьих угодий делят. Или, может, ищут, чем бы поживиться. Сделав пару кругов над балкой, вороны потянули к лесу и вскоре скрылись из вида.

Время идёт, а ничего больше не происходит. Украдкой посмотрел на часы - пятнадцать минут прошло с начала охоты. Ещё сколько же, и пора будет сворачиваться. Где же ты, лиса?

Закрадываются сомнения… Может, и нет тут никого вовсе? Призадумался, куда же дальше пойти лису поискать? Где ещё поманить можно? Утреннее время быстро выходит. От силы, ещё в одно место успею наведаться… Начинаю выбирать из присмотренных ранее мест, обмозговывать, как заходить, где караулить… Эх, думки, думки, совсем вы не к месту. Отвлёкся я. И чуть не прозевал рыжую!

А она вот уже - спустилась в полсклона левее, обнюхивает кочку. Плавным движением разворачиваюсь и переставляю карабин. Сердце от неожиданности и радости ёкнуло и побежало, спотыкаясь. Взял себя в руки, выровнял дыхание, унял мандраж. В окуляре прицела перекрестье наплыло на лисью шкуру. Выцелил за лопатку. «Тук!» - обмякла кума и покатилась вниз по склону. Есть! С полем Вас, Димитрий!

Справа у леска, на пригорке, в мелочах, мелькнуло что-то рыжее. Вторая лисица! Ей за уклоном оврага не видно судьбы товарища. Стоит настороженно, как тетива натянута, готова сорваться в любую минуту.

Медленно разворачиваю винтовку, навожу на зверя. Ох, как далеко! Метров под триста будет. Зажав манок в кулак, негромко позвал зайчиком. Навострилась, смотрит в мою сторону. Но не идёт. Что же делать-то?!

Вспомнил тут о манке мышином - грушке резиновой, что у меня к цевью прилажена. Попробую ею. «Пик,пик- пиик!»

Сработало! Плутовка заинтересовалась, осторожно пошла на манку. По отлогому склону, прямёхонько на меня. Прошла метров пятьдесят и села столбиком. Свернула у ног пышный рыжий хвост, черные ушки торчком, смотрит на меня. Где же мышка спряталась? Я опять поманил. Лиса встала и ещё немного прошла.

Снова села. Глядит недоверчиво, но устоять перед соблазном не может. Так и тяну, подтягиваю Куму мышиным писком, метр за метром. Осторожно, не спеша, как рыбак крупную щуку вываживает…

Но вот лиса дошла до какого-то ей одной известного незримого предела, села и ближе не идёт. А дальномер-то уже отсчитал 142 метра - дистанция рабочая.

На солнце наплыла низкая облачность. Кружась, пошёл снег. В хороводе снежинок, на заснеженном поле, словно сказочный зверь, рыжая лисица сидит. Мех лёгкий, пушистый. Белеет манишка на рыжей шубе. Мордочка острая, лукавая. Прищурилась, будто улыбается. Красота такая, что и губить жалко.

Но охотничий азарт всегда пересиливает. Ударил выстрел. Взметнулась, взвилась лиса рыжей свечкой. Опрометью бросилась на угол поля. Но осеклась, спотыкнулась и полетела через голову на снег…