Как я добыл глухаря

ЗАТЕС НА СОСНЕ

Уже все сроки прошли, а охотники все прочесывали лесные массивы в поисках кабаньих троп и переходов. В один из воскресных дней шли на лыжах по просеке и наткнулись на следы глухаря – цепочкой на снегу. Глухарь бродил по просеке, следы его уходили в сторону болота, а по обеим сторонам следов видны были две черты: опущенные крылья волочил по снегу.

– Так! – сообразили мы, – тут глухариный ток. – И, достав топорик, подрумянили кору на толстой сосне, что стояла на краю просеки. Затеска эта была как «маяк» в ночное время. Кабана наша команда так и не нашла, попыток больше не делала – совесть! Но находку свою мы не забывали.

В апреле, после открытия весенней охоты, решили навестить то место. С собой взяли спальный мешок, термос, топорик, еду. По бывшей узкоколейке, оттаявшей от снега, дошли до начала той просеки, которая привела бы нас прямо к меченной нами сосне. Наткнулись в сосняке на какие-то баллоны от колес, перебрались еще через пару низинок и вот она, наша сосна с меткой.

Осмотрелись, походили туда-сюда, знакомясь с местностью, чтобы утром, в темноте не заплутать, и пошли устраиваться на ночлег.

Перед рассветом Сергей «пошел» с левой стороны просеки, там кто-то слабо щелкал и «шипел», я же, по договоренности, просеку перешел и слушал там.

Мой глухарь сидел на высоких соснах, и я долго не мог его обнаружить. Почти рассвело, как что-то зашумело, и глухарь, хлопая крыльями, как петух в деревне, только не закукарекал, слетел на землю в каких-то метрах двадцати от меня. Впервые в жизни смотрел на токующего на земле глухаря, с задранной головой и раскрытым, как веер, хвостом.

Это было первое знакомство с этим глухариным током. Через несколько лет на этот же ток поехали втроем на мотоцикле местного лесника. Спать не ложились и часа в 2 выехали с Юрой Лесовым.

Я в коляске, молодой Сережа на заднем сиденье. Освещая фарой дорогу, благополучно доехали почти до цели, если бы не глубокая лужа. Мотоцикл поставили – пошли пешком по дороге. В темноте не заметили нужный поворот налево, к току.

Рассвело, чувствую, уходит время; глухарь, может, и токует, но не здесь.

– Ладно, пошли к мотоциклу, какие уж тут глухари.

Развернули мы наш мотоцикл и уехали назад в деревню.

Третья попытка попасть на глухариный ток была осуществлена с комфортом. Молодому Сереже родители разрешили поехать со мной на их «Ниве». Первая заповедь перед ночлегом – запастись, пока светло, дровами для костра. Собирая кругом сучья, и не заметили, как село солнце и наступили сумерки.

Переночевали мы с ним в машине, откинув спинки сидений, временами прогревая двигатель – грелись.

Утром токовище исходили вдоль и поперек со всеми предосторожностями, но глухаря так и не услышали. Не было и глухарок.

В ПРЕЖНИХ МЕСТАХ

Прошел год, мне уже 65, в правом коленном суставе поселилась старческая болезнь – артрит. Лечение не помогло, так я ходил, прихрамывая на одну ногу. Подаренная мною внуку кинокамера у него не прижилась, и как-то дочка сказала:

– Пап, возьми ее себе.

Я взял, и возникла у меня мысль съездить на тот ток и заснять токующего глухаря. Вот размечтался! А что?

Собрался и в апреле, за два дня до открытия весенней охоты, взял, да и поехал. Автобусом, пешком по давно знакомой дороге, таща одностволку, кинокамеру, в охотничьих сапогах, телогрейке и с шапкой на голове.

Шел так, чтобы особенно не оставлять следы от сапог 45 размера – до открытия охоты еще полных два дня, и я старался прятать свои следы в многочисленных лужах по всей дороге.

Свернул на дорогу, что ведет к цели моего похода. Что это? Справа, слева, вдоль всей дороги на протяжении полутора километров пни от срубленных деревьев, груды сучьев и вершин на месте вырубок, склады заготовленной древесины. На месте, где ночевал когда-то, было такое же «разорение», но зато кругом были горы сучьев от срубленных сосен, так что далеко ходить и собирать сучки для костра с моей хромой ногой не пришлось.

Сырые еще сучки ну никак не хотели гореть. Не утерпел, сходил до просеки, где еще стоит сосна с нашей отметкой – центр глухариного тока. За разделительной просекой насаждения, слава богу, не тронуты, и сосна цела стоит.

Не переместился ли ток глухарей после двух-трех месяцев визга бензопил, гула тракторов, уханья подпиленных и падающих на землю сосен? В меня как в инженера лесного хозяйства всю жизнь вдалбливали: «Санитарными правилами при проведении рубок ухода за лесом запрещается проведение всех видов рубок в местах глухариных токов».

А ВДРУГ УБИЛ БЫ...

40 лет здесь не было вырубок, последние отметки о проведенных тут работах сделаны лесничим в 1964 году. Пока налаживал костер, солнце, постепенно снижаясь, скрылось за большим моховым болотом с редкими карликовыми сосенками. Неожиданно ухо улавливает далекий гортанным говорок: «кага-кагак, га-га, га».

Гуси! Задрал голову, пытаюсь угадать, где они – клин гусей уже над болотом, за которым скрылось солнце. Вспомнил про кинокамеру, но было уже поздно – улетели.

Пора! Надо идти! Взял кинокамеру, ружье и по тропинке пошел на ток, через 30–40 метров останавливаясь и слушая... А тишина была такая, что слышно было, как лаяла собака в деревне, до которой, если по прямой, было не менее четырех километров.

До токовища дойти я не успел. Вдруг в этой немотной ночной тишине раздался внезапно резкий звук захлопнутой металлической двери или багажника автомашины.

Я замер, ошибиться не мог – кто-то приехал на ток, а как хлопают двери автомашин, знаю – сам водитель с 40-летним стажем. Не долго думая, повернул назад, к костру, положил ружье, кинокамеру и стал ждать. Кто же это может быть?

Ждать пришлось недолго. В предутренних сумерках сначала услышал шаги в мою сторону, а затем увидел силуэты двух человек. Стою на дороге, ведущей на токовище, вглядываясь в темноте в людей, идущих на меня.

10, 5, 2 метра, впереди идущий приблизился к моему лицу, узнал, воскликнул:

– Васильич! Если бы не ты – убил бы!

Это был егерь обхода Виктор Жигарев, который давно знал меня, как и я его. Его спутник, шедший сзади, – проверяющий из Москвы.

Накануне открытия охоты егерь получил задание – усилить охрану глухариных токов и «обеспечить» охоту на глухаря. Вот они и приехали сюда с этой целью.

И что же? В свете фар видят следы человека, идущего в ту же сторону, куда ехали и они. Представляю состояние егеря, который видел, как человек, идущий впереди, явно пытается прятать свои следы то в лужах, то на обочинах. Выслушав цель моего пребывания здесь, в глухом лесу, одного, – не стали терять время и пошли на ток.

Чувствуя себя явно лишним, собрал свои вещи и пошел к их автомашине, в душе радуясь ситуации, что не придется мне тащиться обратно по раскисшей дороге и доеду с ними до автобуса. Вот повезло!

До автомашины было чуть больше километра, и вот она – «Нива» егеря. Не успел снять поклажу, как впереди, справа налево летит громадная птица – слышно, как в тишине крылья рассекали воздух – шурх, шурх. Глухарь? Мельком видел его, разглядеть не успел. Ну, конечно, глухарь, вон и глухарки заволновались: ба-к, ба-к... Одна, вторая! Одна села на макушку высокой ели – вижу ее. Навел на нее видоискатель кинокамеры – нажал пуск. С приближением не получается, руки дрожат, силуэт куда-то уплывает...

Глухарь, две глухарки – мое предположение, что ток в результате вырубки леса переместился, подтвердилось. Часа через два вернувшийся егерь сообщил – глухари не токовали.

– Виктор! Да вон глухарка сидит. И глухаря видел.

ДО «НАТАХИНОЙ СТОРОЖКИ»

Машина тронулась, и тут я сделал такую непростительную ошибку, что не раз и не два проклинал себя. А всего то и сообщил Виктору:

– Вчера на карьерах стрельба была, часов в шесть вечера.

Я думал, что егерь пропустит мои слова мимо ушей, да еще когда рядом сидит проверяющий? И егерь сразу отреагировал:

– Васильич! Мы тебя довезем до «Натахиной сторожки», а сами поедем на карьеры, проверим, кто там «балует».

Около километра подвезли меня и на узкоколейке высадили вместе с вещами.

Вот дурак, так дурак – еще и еще ругал я себя, глядя вслед уходящей по узкоколейке «Ниве», но уже без меня. Вот и иди теперь пешком. По моим подсчетам, был девятый час, а тетерева все еще токовали на деревьях у деревни Филиппово. Отдохнул, пока их снимал на кинокамеру. За деревней слева березняк, справа зарастающее поле, до автобуса еще идти и идти.

За спиной послышался шум автомашины, сошел на обочину, уступая дорогу. Оглядываюсь. Синяя «Нива» останавливается, со стороны водителя открывается дверь и выходит Родионов:

– Смотрю, какой-то старик тащится по дороге? А это ты, Васильич! Все за глухарями ходишь?

– Зеноныч! Ты чего, у меня теперь кинокамера есть, с ней и хожу.

– Ладно, садись! Мне на работу надо!

Евгений Зенонович Родионов – председатель Орехово-Зуевского РООиР, довез меня на своей «Ниве» до вокзала в г. Орехово-Зуево.