Лето этого года выдалось жаркое и сухое. Многие области горели и охоту в них переносили каждую неделю. Тверская область, являющаяся наверное лидером по количеству утки среди ближайших областей, была закрыта. Отпуск, взятый под открытие охоты, таял. И вот я решил съездить к своему старому другу, Сергею Александровичу в Рязань, где охоту уже открыли неделю назад. Его я не видел лет пять. Ученый-биолог, он всю жизнь провел в лесах, исходив Саяны, Хакасию и многие другие регионы нашей страны. Десять лет назад он перебрался из Иркутска — города охотоведов в Москву, и мы с ним исколесили многие сотни километров по лесам близлежащих областей. Человек, который не мог жить без леса, он дышал и жил им и только там чувствовал себя свободным. Поэтому лет шесть назад он и сбежал в Рязань из пыльной, грязной Москвы, не пожелав больше пить отравленную столичную воду и дышать смогом.
Проблема была в том, что он жил в деревне, и с ним не было никакой связи. Был риск не застать его дома. Поэтому мы загрузли в машину палатку, спальники и прочие атрибуты походной жизни, позволяющие переночевать в лесу.
В Рязань за лицензиями мы опаздывали — по пути потек радиатор, и периодически приходилось останавливаться, охлаждать двигатель и доливать воду. В правление Рязанского областного общества охотников и рыболовов мы приехали за полчаса до закрытия. Однако там к нам отнеслись более чем прохладно.
— Вы не местные охотники. Вам лицензии не положены, — сказал главный общественный охотовед А.И. Студникин.
И мягко выставил нас вон. К сожалению, в настоящее время многие общества охотников проводят подобную политику. Я не знаю, что за этим стоит, то ли попытка показать свою значимость за счет унижения других, то ли что-то еще. Хотя всем известно, что унижая другого ты не становишься выше, а наоборот, кроме всеобщего презрения не найдешь ничего. Попадая иногда в общества охотников, подобные Рязанскому, я начинаю понимать намерение Департамента охоты взять под контроль угодья, переведя их в ведение государства, где каждый, оплативший в банке лицензию, без унижений и надругательств со стороны общественных егерей и охотоведов сможет побродить с ружьем. Всегда возникает вопрос, а стоит ли вообще таким охотпользователям выдавать лицензии на пользование животным миром?
Лицензий не было, но я решил доехать до своего друга, наверняка выход найдется. Увидев нас Сергей Александрович очень удивился и обрадовался. Однако я сразу поведал ему о наших проблемах. Все будет хорошо. В соседней деревне живет прекрасный человек он нам поможет. Хотя полной уверенности не было. Он потом сказал, что общался с ним один раз за все шесть лет. Но выхода у нас не было, мы сели в машину и поехали. Каким огромным уважением пользуется этот человек, мы поняли, как только заехали в деревню. Деревня была большая, несколько раз пришлось спрашивать, где живет Михалыч — больше мы не знали о нем ничего. Но все, к кому мы обращались, говорили: «Михалыч живет вон там на горе в деревянном доме с белыми окнами». Никто ни разу не переспросил: «А какой такой Михалыч?» В деревне с населением в несколько сотен человек Михалыч был один. При этом говорили о нем с почтением и теплотой.
И вот мы стоим на крыльце дома. Поздоровавшись, прошли внутрь и представились. Михалыч оказался Александром Михайловичем Шельминым, заместителем начальника Управления охотничьего хозяйства Рязанской области. Внимательно выслушав, он встал и позвал за собой.
— У меня лицензий нет, но мы съездим к охотоведу и выпишем.
Пристроившись за его «Нивой», мы двинулись через всю деревню. Охотовед Иван Григорьевич был дома.
— Выпиши лицензии, что же зря люди столько проехали. Пускай походят с ружьем.
Сказано — сделано. Без унижений, без вымогательств мы через пятнадцать минут получили лицензии и поехали домой. Человек, который видел нас первый раз в жизни, не отмахнулся, мол мне нет до вас дела, не поленился съездить с нами и помочь.
На улице уже стемнело, идти на охоту было поздно поэтому после ужина, заведя будильник, отправились на боковую. А затемно с утра были уже на ногах. Воды в этом году было мало, разлива Оки не было и, соответственно, утки тоже. Кроме того, открытие охоты уже прошло, и птица стала «ученая», так что подойти к ней было сложно. Но это было неважно — мы были на охоте, мы ходили по новым местам, дышали свежим воздухом. Пойма Оки была сухая. Мелкие озерки большей частью пересохли. Утки изредка мелкими стайками перелетали с места на место, напуганные выстрелами. Я шел по берегу озера, впадающего в Оку, как вдруг у меня из под ног из осоки вылетела утка. Отпустив ее метров на двадцать, выстрелил. Второго выстрела не понадобилось. Однако достать ее было сложновато. Выручил подошедший товарищ. Он, в отличие от меня, был в болотных сапогах, тем не менее минут пятнадцать по топи и корягам под общий смех и незлую ругань добирался до добычи. Забегая вперед, скажу, что это была единственная моя добыча. Наломав за день ноги, мы, уставшие, но в то же время отдохнувшие душой, вернулись домой. У друзей результат был примерно такой же.
Следующий день решено было начать с охоты, а потом съездить на рыбалку на реку. Озеро, по которому я бродил, переходило в узкую протоку и впадало в Оку. Именно туда мы отправились после утренней зорьки. На берегу к этому времени уже стояло несколько спиннингистов. Судя по всему, место было популярным. Поэтому рыба абсолютно игнорировала наши приманки. Кроме того, течение было такое, что сносило наши самые тяжелые джиги. Безуспешно прокидав до обеда, мы стали собираться домой.
Добыча была небольшой. Но это было неважно. Не за этим мы сюда приехали. И самое главное, я познакомился с прекрасным человеком — Михалычем. За два дня я разговаривал со многими охотниками и рыбаками, и все они с отзывались о нем с большой теплотой. Прекрасный специалист и организатор, отзывчивый человек, он несколько десятилетий посвятил работе в охотничьем хозяйстве области, где сыскал заслуженное уважение.
Комментарии (0)