Был у меня в жизни такой «медвежий» период, когда я в течение недели имел возможность наблюдать этого зверя на воле и в «прирученном» состоянии.
Надо отметить, что езжу я на охоту в северные районы Вологодской области уже лет 20. За уходящей весной, за яркими впечатлениями, за интересными приключениями, которыми живешь потом долгие годы, да что там годы – всю жизнь.
Случилось это, дай бог памяти, в году 97-ом аж прошлого тысячелетия. Медведя в тех краях немало, но, кажется, раньше было больше. Но присутствие его выражалось в следах, оставленных на снегу или глине, задирах на деревьях, согнутых или поломанных рябинках, павших «жертвою» лохматого гурмана. И в тех следах, которые оставляет за собой любое живое существо, которое ест. Особенно рябину.
Сам же зверь на глаза не попадался. Не помогало и наличие собак, которые гоняли лосей и кабанов, барсуков и рысей, но с «хозяином тайги» расходились мирно, на параллельных курсах, не причиняя друг другу беспокойства.
А увидеть медведя хотелось. Не только увидеть, но и поохотиться на живой символ страны. И часто приходилось задумываться: как я поступлю, если аудиенция все-таки состоится, когда в лесу будут только двое: я и он, когда придется дрожащими ручонками перезаряжать ружье пулями и быстро принимать решение: стрелять или не стрелять.
Все началось еще в Москве, с напутствия супруги, с женской практичностью бросившей напоследок фразу: КЛЮКВУ ПРИВЕЗИ. И вот, отохотившись, дня за два до возвращения домой я решил выполнить наказ супруги и, прихватив с собой ружье и новый алюминиевый котелок, отправился по зарастающей лесной дорожке на моховое болото.
Вологодские аборигены с осени добросовестно облазали все болото, и то, что после них осталось, «клюквой» в смысле ее сбора назвать было нельзя. Ценой неимоверного трудолюбия и фанатизма, наполнив котелок наполовину, я решил, что трудовой подвиг уже совершен, и двинул в обратную сторону. Перевалив через насыпь ржавой узкоколейки и дойдя по той же дорожке до ручья, я прикинул, что тащить котелок оставшиеся 4 километра до лагеря, а потом через день обратно, но уже и с рюкзаком, неразумно. Надо припрятать котелок прямо здесь, в прохладном укромном месте. А что может обеспечить прохладу лучше, чем бурный водный поток, струящийся у моих ног? То что такую же прохладу может обеспечить снег, повсеместно лежащий в лесу, я почему-то не подумал. Сняв мешавшее ружье, я положил его на глинистый берег ручья и в два счета ловко приладил дужку котелка на сучок нависающего куста, сам же котел живописно омывался бурлящей водой. Полюбовавшись на дело рук своих, я вдруг задумался, глядя на ярко светившуюся под лучами майского солнца крышку. Место довольно открытое, поляна, такое сияние обязательно привлечет внимание. Хотя на 20 км ни одного населенного пункта, близость узкоколейки делала появление в этих местах востроглазого путника теоретически вероятным. «Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать». Но зачем перепрятывать, достаточно замаскировать. Отойдя к молодым елочкам, срезал ножом несколько веточек лапника, повернулся и... понял, что момент истины настал.
За ручьем, метрах в 15–17 от меня стоял медведь! Правая рука машинально дернулась к правому плечу, но не обнаружив ружейного ремня, бессильно опустилась. Зато взгляд заметался по берегу в поисках драгоценной «ижевки», но ничего не обнаружил и через мгновение сфокусировался на объекте по другую сторону ручья.
Надо отметить, что и там творилось нечто подобное. Увидев меня, медведь вскинулся на задние лапы и застыл. Нижняя челюсть отделилась от верхней, да так и осталась в неконтролируемом подвешенном состоянии. Маленькие глазки излучали крайнюю степень изумления и беспокойства. Да и весь его облик не выражал ничего, кроме полнейшей растерянности.
Все что я читал о медведях, о том, как они просыпаются от зимней спячки, рисовало картину истощенного облезлого скитальца, голодными запавшими глазками высматривающего хоть что-то, напоминающее еду. Здесь же перед собой я видел мощного полного сил гиганта с темной, почти черной лоснящейся шерстью.
Мы оба понимали, что оказались застигнутыми врасплох на открытой местности и лихорадочно оценивали степень опасности. Особого страха не было, наоборот, необычность ситуации забавляла, и я с восторгом рассматривал картину, так неожиданно преподнесенную мне природой.
Немая сцена затянулась, надо было что-то делать, и я, засунув в рот четыре пальца, изо всех сил свистнул.
Мгновенно развернувшись, медведь в панике бросился бежать. Темная блестящая шкура так и переливалась на солнце, лишь между ушей обнаружилась более светлая бурая полоса.
В два счета оказавшись у ружья, быстро перезарядил его пулями и остановился подумать. Классический вопрос «Что делать?» встал во весь свой огромный рост.
Зверь ушел в сторону дорожки, по которой мне надо было идти. И, скорее всего, мог воспользоваться ею для быстрого отступления (так оно потом и оказалось). Причем шум, производимый огромным зверем, был слышен только с 20–25 метров, пока медведь не скрылся за первыми деревьями, потом как- то сразу оборвался. Осталось только журчание ручья, несильные порывы влажного ветра и гомон птиц. Полное впечатление, что коварный беглец затаился и устроил засаду на возможного преследователя. Что это его излюбленный прием, я знал из литературы. Даже если он и не устроил засады здесь, поблизости, то, услышав мои шаги на своей тропе, мог подумать о погоне и принять контрмеры. Или отбежав подальше, устроил засаду ради профилактики. Все эти варианты прокручивались в голове, и ни один из них, как вы понимаете, меня не устраивал. Я до сих пор не знаю, была ли засада, скорее всего зверь просто убежал, но, поразмыслив, решил дать ему возможность уйти подальше, успокоиться. Отстоял тягу на этой поляне (стрелял три раза, одного взял) и поздними северными сумерками отправился по пресловутой дорожке в лагерь. По дороге убедился, что медведь отмахал по ней около километра, причем большую часть дистанции наметом, и лишь потом свернул направо вниз, к реке.
Прошли годы, но красавец-медведь так и остался в моей памяти стоящим на залитой майским солнцем поляне перед бурлящим ручьем, «хозяин леса», ловкий и могучий. Тогда же я постоянно возвращался к воспоминаниям об этом приключении. И что интересно, приехав домой, узнал, что жена приобрела билеты в цирк на Цветном бульваре, и мы буквально через день идем туда всей семьей. Конечно, сразу поинтересовался, будут ли медведи и, узнав, что будут, с интересом стал ждать очередного свидания с «хозяином тайги». Разумеется, я предполагал, что буду смотреть на него уже другими глазами, но, конечно, не мог ожидать, какой сюрприз преподнесет мне судьба.
С нетерпением дождался выступления дрессированных медведей, после них должны были выступать эквилибристы, а потом – антракт. И когда полуголая дрессировщица вывела на манеж своих питомцев, ничто не предвещало возможных изменений в программе. Наряженные на манер «а ля рюс», медведи вальсировали, плясали гопака и т.д., а я с интересом сравнивал грацию и пластику их движений с той, которую продемонстрировал мой «вологодский беглец». И потихоньку стал замечать, что одна медведица (судя по юбке на ее «талии») явно не в духе, не выполняет возложенных на нее обязанностей, и ее поведение идет вразрез с действиями дружного и спаянного коллектива, членом которого она являлась. Заметила это, разумеется, и дрессировщица, ловко увернувшись от раздраженной оплеухи, – перестала нагружать работой «уставшего» члена коллектива, занимаясь с остальными. Улучив момент, зажав в руке лакомство, она, грациозно перебирая длинными ножками, повела «отщепенку» за кулисы. Конечно, она знала, должна была знать, на каком расстоянии от себя надо держать зверя, но случилось то, что случилось. Медведица, забавно семеня на кривых задних лапах, сложив передние на груди, послушно последовала было за ней, но вдруг резко выбросила вперед передние лапы, оказавшиеся неожиданно длинными, схватила ими руку дрессировщицы. Послышался явственный взвизг, длинные ноги изменили стиль движения, теперь они стали напоминать ноги чемпиона мира в беге на 100 м, на финише, и вмиг унесли свою хозяйку за кулисы. Медведица уже без церемоний опустилась на четыре лапы и стремительно помчалась за ней. Во всей ее сгорбленной фигуре ощущалась неукротимая решимость и напор. «Короткая юбчонка» по-дурацки колыхалась у нее на боках, огромная серебряная серьга в последний раз грозно блеснула в глаза изумленным зрителям прежде, чем и этот персонаж исчез за кулисами.
По какому-то сигналу оркестр, до этого себя особенно не проявлявший, грянул нечто удалое – бравурное, начал выдувать такую медь, что закладывало уши, но и он не мог заглушить звуки, доносившиеся из-за кулис. А оттуда доносились надрывные человеческие голоса, стук от падения каких-то масштабных предметов, хлопки. Медведица работала молча. То, что там идет настоящее сражение, стало ясно, когда в поперечных проходах появились дюжие мужики с дубьем и споро стали возводить баррикады. Как только появилась возможность, на сцену выпорхнул конферансье с радостным воплем: «А-а-антракт!». Оркестр продолжал неистовствовать, видимо шоу за стеной продолжалось. Очевидно, эквилибристы были заняты на баррикадах, и мы смогли насладиться их выступлением только после антракта. Мы вышли в фойе. Я, заметив «группу товарищей», сгрудившихся у перил, подошел – внизу оказывали помощь парню, пострадавшему на баррикадах. Парень был в шоке, без сознания, нога обернута толстым слоем бинтов, сквозь которые неумолимо проступала кровь.
Вот я и думаю, как быть: бить или не бить? А может, ну его на фиг? А?
Комментарии (0)