НА ГЛУХАРЯ С ПОДХОДА

В начале апреля Андрюшка Михайлов на сутки пропал из дома, ходил за Булыкинские болота на глухариный подслух. Глухарь – птица оседлая, не покидает обжитой лес без видимых причин многие годы, но надо было убедиться в наличии птицы по характерным набродам, хорошо читаемым на снегу.

– Андрюшка, ну утомил, пора выбирать место на ночлег. – Толик тяжело дышал.

– Потерпи, Толян, – Андрей не умолим. – Вон под тем дубом и остановимся, там должен был сохраниться прошлогодний шалаш.

Пятница для Толика выдалась напряженная, с пяти утра на ногах. Загонял главврач, к 9.00 – в Боровичи 77 километров от Хвойной на служебном, еле живом, тарантасе за лекарствами, потом еще по району 200 километров – нужно развезти лекарства по поселковым медпунктам. Толян выглядел изрядно уставшим, но уговор дороже, и после работы – в путь. А путь далекий!

Шалаш сохранился, от него до тока два километра лесом. Костер разжигать не стали, поздно, пора по чайку и спать. Встать необходимо за два часа до рассвета, чтобы аккуратно подойти к токовищу затемно.

– Лара сладкий чай с лимоном сделала. – Андрей протянул Толику крышку-стакан от термоса с ароматным напитком.

– У меня с мятой. – Толик с благодарностью вспомнил Ольгу.

– Ладно, давай спать, – Андрей зевнул.

– Андрюха, ты слышал? – Толик положил ему руку на плечо. – Как будто волк воет.

– Слышал, думал, показалось.

– А ведь недалеко, в километре, не больше, – Толян прислушался.

– Кажется, приближается! – Андрей редко ошибался.

– Давай либо разожжем костер, либо дуплетом в сторону болот, и стреляные гильзы вокруг шалаша.

– Давай, Толяныч, костерок! Что-то сон, как рукой сняло, да и шуметь нежелательно!

– Толик, пора, – Андрей потрепал плечо Толяна, дремавшего у догорающих углей, – следуй за мной.

Толик спросонья потянулся, встал, осмотрел ружье, сменил пули на дробь – «единичку» – и побрел вслед за Андрюшкой, рюкзаки с нехитрой утварью оставили в шалаше.

Андрей остановился и поднял руку вверх. Прислушавшись, Толик услышал щелканье, напоминающие «тэ-ка», «тэ-кэ», «тэ-ка» и замер, потом точение – вторую часть песни, во время которой глухарь ничего не слышит и, практически, ничего вокруг себя не замечает, наслаждаясь своим творчеством и увлекшись самолюбованием. В эти моменты Толян и Андрей делали по два-три шага вперед, навстречу долгожданной песне. Как только воцарялась тишина, друзья замирали в самых различных позах. Закон охотника: услышал песню второго колена, напоминающую трение друг о друга двух листов тонкой жести – сделал два-три шага вперед, тишина – стой не шевелись, дыши через раз – глухарь прислушивается, а ты – всматриваешься!

Минут через сорок Толик подошел к сосне, с веток которой отчетливо слышалась немудреная песня. Стало светать. Андрей, находясь неподалеку, рукой показывал, как казалось Толяну, практически на вершину сосны. Толик не видел глухаря. Андрей жестом приказал Толяну не шевелиться и медленно поднял ствол. Выстрел. Тяжелая туша, шурша и ломая мелкие высохшие сучья, упала к ногам Толика, задев крылом голову. Глухарь – чисто добыт. Однако никто и не думал даже пошевелиться. Андрей, как опытный слухач, стрелял в тот момент, когда где-то рядом пел свой второй куплет его соперник. Удачный выстрел не прервал песни. Толик быстро сделал два больших шага навстречу искусителю, называемых на охотничьем наречии подскоком. Тишина. Вдруг, как говорится, откуда ни возьмись – заяц. Подшумел косой и вспугнул певца – перелетел солист метров на тридцать. Тем временем окончательно рассвело.

– Пойдем, Толик! Сейчас они спустятся на землю и начнут бегать друг за другом. Не подойти.

– Ладно, пусть живет! Не даром Небеса послали ему на выручку косого!

Несколько слов отдельно о трофее. Это был взрослый самец длиной почти полтора метра и весом девять килограмм.

Открыв охотничьи справочники и словари, вы не найдете упоминаний о тушах свыше пяти килограмм и усомнитесь в моих словах. Воля Ваша. Только глухой, труднопроходимый Новгородский лес, полон неожиданных встреч и удивительных трофеев!!! Мне не довелось видеть этого глухаря в пере, но я лакомился его мясом, приготовленным умелыми руками Лары, супруги Андрея, слушая от Андрюши Михайлова этот рассказ.