Охота с подсадной. Опыт неудачника.

Мне очень везло в охотах на зайца. До такой степени, что меня уговорили написать книгу «Охота на зайцев» (2002 г.). Везло мне также в охотах на кабанов, глухарей, тетеревов. Но сегодня разговор не о них, а об охоте с подсадной уткой. И вот здесь я оказался в полных неудачниках.

Первый раз  попал на охоту с подсадной в безумно далеком 1963 году в Шнаевском охотхозяйстве под Пензой. Добрался до самого дальнего и богатого дичью четвертого кордона, где и базы-то не было, а охотникам просто ставили раскладушки в доме егеря. Каждое утро отправлялся на небольшое лесное озеро, разбивал образовавшийся за ночь лед, высаживал  подсадную утку, забирался в уютный шалаш на берегу под елкой и терпеливо ждал.

Утка, выкупавшись и расправив свои перышки, усаживалась на кружок и, изредка покрякивая, тоже ждала селезней. Увы, они там не летали. Только в день отъезда я узнал, что вся птица была на широком разливе реки Узы, но было уже поздно. Приехавший на кордон начальник хозяйства Николай отругал егеря за то, что тот не поставил шалаш на разливе. А узнав, что я уезжаю без единого селезня, схватил топор и хотел отрубить головы паре подсадных уток, но я категорически воспротивился этому. Из той поездки сделал вывод, что селезни не любят закрытых пространств и предпочитают широкие разливы.

Много неприятностей в ту поездку доставляли мне образовавшиеся от постоянных контактов с ледяной водой болезненные трещины на руках. С тех пор я всегда беру с собой в охотничьи поездки крем для рук. Единственной отрадой тогда были прекрасные вальдшнепиные тяги.

Вторая серия неудач постигла меня несколько лет назад в Уломском охотхозяйстве в деревне Красный двор. Подсадную высадил на небольшом озерке посреди широкой луговины и только забрался в шалаш, как показалось, что на воде расцвел необыкновенный яркий цветок — это без всякого облета опустился селезень. Но хотя предохранитель на «Зимсоне» переключается почти бесшумно, селезень меня услышал и тут же взмыл вверх. Долго он потом летал над нами и жвакал.

Думаю, если бы утка хоть раз крякнула, он бы опустился, но  она упорно молчала, и селезень улетел к более разговорчивым дамам. Тогда утка вылезла на берег и стала клювом снимать со своей лапы ногавку, что ей в конце концов удалось.

По моим наблюдениям, подсадные утки, если они получают свободу, не любят оставаться на воде, а стремятся на берег. Так поступила и моя утка. Дав ей углубиться на сушу, я бросился ловить птицу, но оказалось, что голыми руками этого не сделать.

Утка ловко увернулась, и, несмотря на мой прямо-таки вратарский бросок с падением на землю, руки лишь скользнули по ее перьям. Утка оказалась снова на воде, но долго плавать не стала, а направилась к противоположному берегу и забилась под куст, где я снова ее чуть не схватил. Удирая от меня, она поплыла по узкой, впадавшей в озеро канаве. Отогнав ее подальше от озера, я наконец сообразил срезать длинную густую березовую ветку, с помощью которой и поймал беглянку, прижав ее к земле.

Неудачной была для меня и охота в Долголуговском охотхозяйстве, хотя  утка и пыталась работать. Сидевший недалеко от меня коллега добыл четырех селезней, а я ничего не видел и не слышал.
Только в апреле 1999 года на озере Шлино в Березайском охотхозяйстве добыл своего первого селезня. На зорьку меня определили в шалаш на узком заливе, поросшем лесом. Место мне не понравилось, селезням, похоже, тоже. К тому же буквально напротив находился еще один шалаш с охотниками, что не исключало опасного выстрела.

На следующий день я переместился на широкий свободный залив озера. Здесь, по крайней мере, был изумительно красивый вид на озеро, на острова и темневший вдали лес. Шалашей там не было, но вместе с егерем Николаем Михайловым мы быстро соорудили укрытие прямо у воды, что, вероятно, было ошибкой — первые два селезня, подплывавшие к нему, вдруг без видимых причин отвернули в сторону. Скорее всего, их смутил именно шалаш.

Тогда я быстро перенес его на  несколько метров вглубь берега под елку. В тот день мне впервые досталась работавшая утка. Вскоре она дала осадку, и я услышал всплеск подсевшего селезня. После выстрела он красивым поплавком закачался на волнах. И пусть он был единственным (при норме в 20 голов за пять дней охоты),  но для меня это был почти праздник.

Долгое сидение в скорченном состоянии, ограниченный обзор через маленькие щели в шалаше, невозможность стрелять влет мне не по душе. К концу зорьки я выбрался наружу и расположился перед шалашом, надеясь на свой камуфляж. Только уселся, как после облета недалеко плюхнулись на воду два селезня и быстро поплыли к манившей утке. Воображая их уже на сковородке, вскидываю ружье, но оно оказывается на предохранителе. Селезней же как ветром сдуло.

Больше работавшая утка мне ни разу не досталась, и добычи не было. Показалось странным, что большинство подсадных совсем не работало. Причина, скорее всего, кроется в том, что их содержали в одном сарае с селезнями, и поутру манили только те, которыми кавалеры ночью, видимо, пренебрегли.
Не могу не рассказать и о том, что в Березайском хозяйстве столкнулся с таким прекрасным порядком, при котором охотникам не приходилось даже прикасаться к подсадным уткам — высаживал и снимал их сопровождавший охотников егерь.

Во время первой зорьки два охотника — отец и сын, — не дождавшись егеря, стали сами снимать утку, и она от них убежала, выбравшись на берег недалеко от меня. Ловить ее отправился старший охотник, но, несмотря на мои попытки помочь, утка добралась до воды и сумела скрыться. Жаль, это была одна из немногих работавших уток.

Последняя неудача случилась в прошлом году в Гагаринском охотхозяйстве. Утку я высадил на краю большого омута, но работать она не захотела. Вылезла на берег и быстро освободилась от ногавки. После этого  повела себя странно — выплыла на середину омута. Я надеялся, что ей скоро надоест бороться с течением и она вылезет на берег. Но вдруг раздался сильный всплеск, образовался большой бурун, и утка исчезла под водой. Кто ее схватил, остается только гадать.

Потом я установил, что карабинчик, которым крепилась ногавка, был бракованный, но на это надо было обратить внимание раньше, а не надеяться на егеря. Пришлось уплатить немалую стоимость потерянной таким образом подсадной.  

Конечно, мои неудачи случились не только из-за отсутствия везения, но и по причине допущенных ошибок: неудачно выбирал место, не проверял надежность крепления ногавки, не был готов к немедленному выстрелу. Надеюсь, мой рассказ послужит полезным  уроком для молодых охотников — читателей «РОГ»: ведь учиться лучше на чужих ошибках.