Мы расположились на берегу омута, где глубина достигала тринадцати метров. Сразу же поделили обязанности: отец занялся ловлей живцов, а я, забросив спиннинговые снасти в лодку, поплыл уговаривать щуку для ухи.
Некрупные «шнурки» охотно поедали вращалку с красным оперением от «Balzer». Когда для большого котелка собралось уже достаточное количество хвостов, я выбрался на берег.
КИТАЙСКИЙ РЕСТОРАН
Для донок на сома необходимы лягушки. Возле небольшого пруда земноводных не оказалось, не было их и на влажном поле. Если б знал, какой тут дефицит с лягушками, наверняка из дома привез. Первую пучеглазую обнаружил на небольшом бугорке в тенистом олешнике среди зарослей крапивы. Вот тут и началась охота. Я как заправский индеец Чингачгук замер в позе журавля и, подавшись вперед, прыгнул на очумелую от удивления лягушку. Она была так поражена увиденным, что даже не пыталась спастись бегством. Вторая оказалась рядом и, по-видимому, понаблюдав за мной, решила быстро удалиться от греха подальше, спрятавшись под большой кучей хвороста. Так, прыгая по бугру и исследуя каждый клочок драгоценной земли, я поймал еще шесть тварей. В итоге был жестоко искусан комарами, муравьями и жгучей крапивой.
Отец тоже не терял времени даром. В отличие от меня, он охотился на кузнецов, крупных, зеленых, с большими задними лапами и устрашающими челюстями. При близком детальном рассмотрении они больше походили на монстров из блокбастера «Люди в черном».
Быстро летит время, секунды сменяются минутами, минуты часами и не успел оглянуться, как день подходит к концу и огненный шар солнца сонливо клонится к горизонту.
ВЕЧЕРОМ НА МОСТУ
Через речку перекинут железобетонный автомобильный мост, в сваях которого задерживаются сносимые в половодье бревна и коряги. Река здесь сужается, и течение быстрое. Рыба тяготеет к какому-нибудь укрытию, не составляет исключения и голавль. Толстолобые увальни медленно расхаживают среди нагромождений бревен, спускаются вниз по течению, где за мостом тянется от берега примыкающая к руслу реки полоска растительности. Голавли неспроста выбрали узкое место. Тут течение может измотать мелкую рыбешку, избить ее о камни и бревна и выбросить на поживу голодной стае. Крупные, с бронзовым отливом голавли ходят небольшими стайками по две-три рыбины. Двухсотграммовая мелочь держится стайками по пять-десять рыбешек, к которым могут примкнуть совсем малыши.
Хотя нижний крайсолнца уже коснулся верхушек лесного массива, но по местным понятиям мы пришли рано. Голавли не обращали никакого внимания на плавающего на поверхности небольшого кузнечика, только стайка ельцов безнаказанно теребила его за лапки.
Стоя на автомобильном мосту, мы поглядывали на пыльную дорогу, на которой должен был появиться рыбачок, направивший нас сюда. Дедуля лет шестидесяти пяти возник совсем неожиданно, с металлическим спиннингом в руках и банкой крупных, можно было сказать, гигантских кузнецов. Он был похож на одного героя из серии фильмов об охоте и рыбалке, и мы тут же окрестили его Кузьмичом.
Кузьмич поведал, что почти каждый вечер приходит на мост охотиться за голавлем. Но сейчас мы на пару дней опоздали, так как рыба проявляла удивительную активность по падающей воде. Теперь уровень в реке достиг летней отметки, и голавль с опаской выходит на мелководье под мостом. Местные ловят на грубую снасть, используя спиннинг или короткое удилище, вырезанное из орешника. Долгие годы надежно служит старая «Невская» катушка, на которую намотана леска диаметром 0,6. Такая годится и для голавля, и для ловли щуки на блесны, а если понадобится, и с сомом можно побороться. К леске привязан некрупный тройничок, на который насаживается кузнечик. Кузьмич утверждал, что нет никакой разницы, каких насекомых использовать – живых или уже уснувших. Голавль клюет и на слегка испорченных кузнечиков, а один раз ему на такую насадку попался трехкилограммовый соменок, доставив много острых ощущений.
А РЫБА ВСЕ ЖЕ ЕСТЬ
Как мы ни старались со своими импортными спиннингами, оснащенными безинерционными катушками и тонкой леской, макали насекомых и возле свай, и над затопленным лесом, и на струе, но поклевок не было.
По мере того как солнце все больше опускалось за вековые деревья, рыба все чаще выдавала свое присутствие мощными всплесками ниже по течению.
– Голавль! – пояснил Кузьмич. – Играет далеко, а к мосту не подходит, но еще чуть стемнеет – обязательно подплывет ближе.
– А крупные! Вам попадались? – поинтересовался я.
– Частенько лавливал и по два, и по три килограмма, а так – в основном полкило весу, не меньше. Да разве эту насекомую малыш заглотит.
– А как же вы их на мост поднимаете? – спросил отец.
– Очень просто! Если сорванец меньше килограмма, я его умучаю, а затем без промедления на леске вверх.
Крупных подвожу у моста к берегу, заволакиваю рыбу в траву и, оставив спиннинг наверху, прежде зажав трещотку, спускаюсь за голавлем вниз. Сходов с тройника практически не бывает.
На леске 0,28 отпускаю кузнеца по струе далеко от моста, вдоль левого берега. И когда он исчезает из виду, по кончику спиннинга чувствую слабые потяжки. Тут же сбрасываю несколько витков лески с катушки, как учил Кузьмич, досчитав до пяти, несильно подсекаю. Сильные потяжки сгибают жидкое удилище. Кто хоть раз ловил голавля, тот знает, насколько это упористая рыба, а вываживать ее против мощного потока куда приятнее и интереснее. Голавль долго не выходит на поверхность, продвигаясь к мосту в толще воды. И уже под мостом он поднимается и, глотнув воздуха, ложится на бок. Я не спешу вытаскивать его наверх, даю рыбе походить, а уже затем медленно, метр за метром, перебирая руками леску, доставляю красавца на мост.
– С боевым крещением! – радуется Кузьмич, видя наши счастливые лица.
СЧАСТЬЕ КАЖДОМУ ДАНО
Следом за мной Кузьмич извлек прямо из-под моста голавля весом под килограмм, схватившего наживку рядом с бетонной опорой.
– Это тактика такая, – начал пояснять он, снимая рыбу с крючка. – Кузнечик, как и любое насекомое, попавшее в воду, пытается зацепиться за какой-нибудь встретившийся на пути предмет и выбраться из потока. Часто насекомых прибивает к сваям и здесь они, уцепившись, нередко выбираются на бетон. Рыба ждет на таких участках проплывающий корм. Правильная имитация пытающегося спастись кузнеца приносит свои плоды.
Голавли лучше клюют на длинном роспуске, когда кузнечик, попрыгав на сильной струе, уходит в тиховодную зону и начинает медленно тонуть в закручиваемых течением воронках. Кузьмичу же удается выманивать рыбу из-под завалов рядом с мостом.
Отец долго не может приладиться к новому виду снасти. Его смущает безынерционная катушка, на которую он ловит впервые, а поэтому никак не привыкнет, в какую сторону вращать ручку. И наконец в кромешных сумерках, возле старой сваи пляшущего кузнечика схватил трехсотграммовый голавль. Улыбка засветилась на помолодевшем сразу на десятки лет лице. Рыбалка, общение с природой, первый трофей – все это молодит, заставляет забыть про годы, почувствовать себя ребенком из далекого детства, когда-то узнавшим первую удачу.
– Я макаю, макаю! А он хвать сверху и в глубину, под бревна. Я катушку крутить, а она не крутится! Фу ты! Да не в ту сторону, а он, чертяка, уже под дерево поднырнул, вот-вот вокруг ветки обведет и поминай как звали.
Пришлось хватать леску руками и наверх вытаскивать.
С темнотой повис над рекой белыми клубами туман. Кузьмич, попрощавшись с нами, отправился домой, а мы вернулись к стоянке. Закинув донки, наживленные лягушками, сидели у костра и обсуждали наши планы на скорое посещение речки, автомобильного моста и, конечно же, клюющих на кузнеца голавлей. Про сомов было совсем забыто, да и они забыли про нас, оставив нетронутыми снасти.
На следующий день, выспавшись, мы едем домой с бронзовыми толстолобыми самородками, выловленными из чудо-речки.
Комментарии (0)