Красоты Аляски сродни камчатским, там более половины всех ледников мира (около 100 тыс.), а животный мир представлен особями рекордных размеров. Трофейный бурый медведь может тянуть на 600 кг, такого же веса добыт и лось, самого большого «королевского лосося» — чавычу по-нашему — поймали на реке Кенай — 44 кг.
На Аляске почти 100 тыс. медведей (бурых, черных и белых) и 630 тыс. человек населения. И самый знаменитый «медвежий угол» Аляски — национальный парк и заповедник Катмай, расположенный на Алеутском полуострове.
В Катмае 15 вулканов, некоторые действующие. Самое грандиозное извержение вулкана Новарупта в 1912 г. привело к основанию в 1918 г. заповедной территории, центром которой была «Долина десяти тысяч дымов» (сейчас она является одной из достопримечательностей парка).
Феноменально высокая численность косолапых в этих местах, объясняемая последовательными волнами массового хода тихоокеанского лосося и безлюдьем. Дивные тундра и тайга с величественными горами, хрустальными реками и голубыми озерами побудили власти объявить Катмай в 1980 году национальным парком.
Сейчас Катмай — это 19 122 кв. км дикой природы, тундра и горы, реки и озера, тайга и морское побережье. Остров Кодьяк со знаменитыми своими размерами «бурыми монстрами» — напротив, через пролив Шелихова. В прошлый раз шли по этому проливу на краболовном сейнере, переделанном для приема туристов, — болтало страшно; пролив известен своим крутым нравом.
ОХОТНИКИ ЗА ЛОСОСЕМ
Природу Катмая стараются оставить нетронутой — наземный транспорт в национальном парке сведен к минимуму (есть две короткие грунтовые дороги), туристов привозят в парк и развозят по его достопримечательностям малой авиацией (преимущественно гидросамолетами). Если у вас с собой баллончик спрея в качестве защиты от медведей, предупредите пилота — он положит его в емкость в «поплавках» гидрача (в салон брать это нельзя).
Речки, впадающие в Бристольский залив, уже 4 тыс. лет знамениты самым массовым ходом лосося в мире. И эта особенность здешних рек хорошо известна местным Михайло Потапычам…
Медвежье население Катмая — 2000 косолапых — самая большая концентрация охраняемых медведей в мире. Самое выдающееся медвежье место на Катмае — река Макнейл. На пороги этой реки полакомиться лососем выходят до 70 медведей за раз (как-то с одного места насчитали 72 животных). Туда нет дорог, жестко ограничен поток туристов.
Возможность посетить облюбованные медведями пороги разыгрывается в лотерею, и в пик сезона у вас четыре процента из ста, что вам в этом году повезет. С 7 июня по 25 августа лишь по десять счастливчиков могут по четыре дня лицезреть это уникальное зрелище.
Официальная «дистанция безопасности» между медведем и посетителем национального парка, соблюдение которой строго контролируется рейнджерами, всего 50 ярдов. Лосось, несчетными стадами идущий на нерест, настолько щедро пополняет рацион медведя в Катмае, что делает его весьма благодушным. По данным аляскинского Департамента рыбы и дичи, за десятилетие на Аляске от собак погибло 19 человек, а за 85 лет от медведя — 20. Так что менеджмент медвежье-человеческой безопасности там отменный, только портить статистику не следует…
В Катмае понаблюдать за медведями можно либо на реках, где они ловят лососей, либо на побережье пролива Шелихова, где растет подпитываемая солями приливов трава, охотно поедаемая медведями, и в песке безлюдных пляжей во время отлива без особых трудов откапываются жирные моллюски. Особая удача для местных косолапых — мертвый кит, выброшенный морем на берег.
Соответственно везет в таком случае и туристам. И «ежу ясно», что туше кита надо дать время малость подтухнуть — кто ж его будет жрать свежего-то, шкуру не прокусить. Зато «божественный» аромат хорошо подтухлой китятины способен собрать с окрестных сопок на десятки километров всех косолапых на «праздник живота»…
В отсутствие таких щедрых подношений медведи, как коровы, пасутся на тучных лугах, траву которых подпитывают соли морской воды; мы пробовали эту траву — местное название — «гусиный язык» — сочная, без волокон, «медвежий салатик»… А можно, если повезет, узреть и медведиц, кормящих медвежат-грудничков, или пару, занятую приятной процедурой продления медвежьего рода. Разумеется, всегда фотогеничны выяснения отношений — от борьбы «пацанов-подростков» до серьезных стычек матерых самцов. Мой друг, аляскинский биолог Стивен Стрингхэм, в одной из своих книг про медведей Аляски привел примечательную таблицу для планирующих путешествие.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БРУКС
Путешествующие по Катмаю чаще всего останавливаются в лоджах. Первый лодж для рыболовов-любителей открылся в 1950 году, и создал этот аляскинский феномен отец нынешнего владельца лоджей Катмая — Санни Петерсена, с которым опрокинут не один стаканчик веселящего напитка за дикую природу Катмая и дружбу между русскими и американцами. Но можно путешествовать с палаткой — надо только получить разрешение у администрации парка. Палаточный лагерь есть в знаменитом лагере Брукс — у одноименных порогов одноименной реки, на которых медведи виртуозно (или не очень) хватают прямо в пасть прыгающих вверх лососей. Крупный самец в день ловит их до 50 «хвостов». За день медведь может съесть около 20 кг лосося, причем по мере насыщения переходит на потребление только деликатесных частей рыбы — каковыми считаются икра, кожа и мозг.
Брукс, наверное, самое знаменитое место наблюдения за медведями. Именно в Бруксе сделаны умилительные кадры медведей, ловящих в пасть преодолевающих порог в прыжке лососей. В Брукс прилетают на гидросамолетах на день также экскурсанты из Анкориджа, Хомера и Кинг Салмона — место бойкое.
Сам лодж расположен примерно в километре от «платформ» — деревянных настилов-корридоров, куда рейнджеры запускают партиями туристов, и двух площадок, возвышающихся над самым посещаемым медведями участком у реки. Сюда ведет широкая лесная тропа (как-то шли по ней с сыном, вдруг в метрах 30 выруливает к нам этакий «папа» кило в 300–400 и не спеша шествует впереди нас: адреналин-с, однако).
Медведи занимают места под порогом (иногда, раззадоренные прыгающими, преодолевающими порог лососями — над ним, дабы словить рыбину на лету в пасть), причем в лучших местах располагаются самые крупные «рыболовы». Подчас из воды одна мохнатая башка торчит — все «рыболовные снасти» погружены в бурлящий поток.
Сидит Михайло Потапыч в этаком студеном «джакузи» по плечи, башкой поводит, вдруг — хвать, резко ныряет и с лососем в пасти бредет к островку красную рыбку употребить. Почувствовав под водой касание лосося, медведь должен молниеносно сцапать его когтистой лапой и/или схватить в пасть. Ловкость проявляют матерые рыболовы — сожрав штук семь здоровенных рыбин, уходят в лес на сиесту, а их уловистое место незамедлительно занимает следующий по иерархии.
У порогов Брукса провели мы много часов, ниже порога половил я нахлыстом по соседству с косолапыми нерку, подобный адреналин получил разве что год назад, ныряя в Мексике рядом с бычьими акулами.
Гиды и рейнджеры парка при появлении медведя сразу повергают подотчетных им туристов в отступление — таково железное правило. Медведи быстро усвоили, что они тут — хозяева, и правят бал. Нашему же брату-россиянину с детства известно, что самое интересное начинается тогда, когда удается перешагнуть через «нельзя».
Сходим с сыном с основной на медвежью тропу, ведущую к реке. Наш «боковой маршрут» согласован, долго уговаривал я администратора лоджа (очень не люблю ходить «толпой»). Я в вейдерсах с нахлыстовым удилищем, сын в кроссовках с фототехникой. Идем по густому лесу, исполосованному вдоль и поперек медвежьими тропами. Подходим к реке, я захожу на середину и начинаю ловить, сын на берегу, фотографирует. Метрах в двухстах — порог с несколькими медведями, мающимися в ожидании лосося.
Вижу — бодро вышел из леса молодой медведь и решительным шагом-прискоком направляется аккурат ко мне. Будь я с гидом, немедленно был бы эвакуирован на почтительное расстояние.
Гляжу — намерения у медведя однозначные: гнать меня взашей. Выждав его приближение метров на 15, строгим голосом разъясняю ему, что, пользуясь отсутствием гида и тем, что прибыл издалека — из закононепослушной России, шлю его на все четыре стороны, а диспозицию не уступлю. Медведь явно обескуражен (привык к иному) и, остановившись, медленно убредает в сторонку, делая вид, что «не очень-то и хотелось»…
Вознамерился меня прогнать и матерый, в самом расцвете медвежьих сил — лет 15−20. Шел не спеша, уши были полуприжаты, голова опущена, нехорошо это все… Обошлось — метрах в 10 от меня скорректировал траекторию своего маршрута, прошел мимо. Продолжаю ловить, сын на берегу устанавливает треногу для съемки, к нему подходит группа из трех рыболовов с гидом, все в вейдерсах. Смотрю — по тропе, набитой косолапыми по краю берега, энергично движется в их сторону медведь. Крикнул — «Медведь!»; гид, спешно уступая дорогу мохнатому, сразу свою группу уводит в воду, бросив моего сына на произвол судьбы. Максим, подхватив треногу с фотоаппаратом и рюкзак с фотопринадлежностями, тоже уходит за ними в ледяную воду выше колена — в своих кроссовках. Повеселились…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Медведь — наиболее интригующая зверюга наших широт, персонаж сказочный, забавный, грозный, умилительный и смертельно опасный. Жуть охватывает двуногого незваного гостя в лесу, когда этот «хозяин тайги» встает
в 10–15 метрах. Но лицезреть Михайло Иваныча (пусть и американской породы) в его естественной среде — неизъяснимое удовольствие, в чем и признаюсь…
Видит Бог: порадел я за то, чтобы и наших медведей можно было бы без особых проблем наблюдать — на той же Камчатке. Но безумная дороговизна вертолетного времени, отсутствие инфраструктуры, наконец, бесконечность хлопот и затрат для того, кто все же отважится начать этот бизнес — все это отдаляет то благословенное время, когда на дивных реках Камчатки можно будет изрядному количеству уважаемых россиян любоваться мохнатыми символами их необъятной державы.
Комментарии (1)
Вячеслав Дьяченко
Очень хорошо что Аляска не принадлежит России а то бы все загадили медведей перебили а люди проживающие там спились и вымерли