Смерть из омута. Жизнь и философия одного сома

Он лежал на дне глубокой ямы, заваленной утонувшими деревьями и всяким скопившимся за годы хламом. Других рыб здесь не было. Они старались стороной обходить его логово. Он лежал и вспоминал свою жизнь

Первые проблески сознания появились, когда он мальком вылупился из маленькой икринки. Кругом было много интересного и в то же время опасного. И еще очень хотелось есть. Но тогда еды хватало всем в избытке. Маленькие дафнии и инфузории кишмя кишели вокруг. И он с миллионами таких же мальков с жадностью набивал ими свое брюшко. Кто из тех с кем он тогда пировал, остался сейчас жив? Вряд ли еще кто. Тысячи уже подросших рыб точно так же пытались сожрать их самих. И большая часть его братьев и сестер исчезли тогда в пасти других рыб. Но очень скоро он перестал видеть мелких одноклеточных. Он подрос.

Но есть хотелось также сильно. И вот тогда он молодой, ловкий и сильный начал пожирать себе подобных. Тогда для него не составляло труда, спрятавшись под корягой или в траве резким броском поймать какого-нибудь зазевавшегося малька. Еще он любил собирать таких вкусных червей и ловить мелких лягушат. Он был молодой. Но больше всего ему нравилось неподвижно лежа на дне шевелением усов привлекать мелких рыбешек. И когда те, приняв их за аппетитных червячков, подплывали поближе всасывать их в свою ненасытную пасть.

Проснувшись весной, он сразу начинал есть все, что только мог найти. В основном это были черви, смытые паводком, раки. Особым лакомством были лягушки. За ними он подходил к самому берегу. И притаившись, ждал, когда какая-нибудь неосмотрительная лягушка прыгнет в воду. Но иногда ему попадались рыбы мечущие икру. И тогда он вознаграждал себя за зимний пост. Рыбы, занятые продолжением рода не обращали внимания даже на смертельную опасность. И все оказывались у него в желудке. Так прошло несколько лет.

Но однажды весной, через месяц, после того как он проснулся после долгой и голодной зимы, он вдруг испытал незнакомое чувство. Сейчас он уже не помнил, когда это было. То ли на третий, то ли на четвертый год жизни. Это незнакомое чувство было даже сильнее чувства голода. Ему захотелось куда-то идти. Подчиняясь зову, он поднялся из своей ямы и поплыл вверх по реке навстречу прибывающей свежей воде. Он знал куда идти. И через несколько дней был на месте. Это был разлив реки. Рядом с ним туда пришло много его братьев и сестер. Все они вели себя беспокойно. Делали резкие броски, терлись друг об друга, всплывали на поверхность воды. Ему тоже захотелось подурачиться, и он рывком выпрыгнул из реки и плюхнулся обратно в воду. Затем метнулся на дно и потерся об утонувшее дерево. Приятная истома сразу же разлилась по всему телу.

И тут он увидел ее. Стройная самочка грациозно покачивая плавниками, терлась об лежащий на дне камень. После этого он забыл обо всем на свете. Он подплыл поближе и уткнувшись мордой в ее угольно-черный бок нежно потерся. Она не прогнала его, но и не обратила никакого внимания. Это только распалило его. Он заплыл сверху и попытался обернуться вокруг нее. Она чуть-чуть вздрогнула и ответила ему плавным покачиванием тела. Сколько это продолжалось он не помнит. А потом они уединились в самый дальний угол залива. Там она грудными плавничками вырыла ямку и отложила туда икру, которую он полил молоками. Потом они около двух недель жили около своего гнезда, охраняя его от прожорливых рыб.

Потом все закончилось. Партнерша, так волновавшая его вначале, стала безразлична. И опять подступил голод. Да и залив стал потихоньку мелеть. Однажды он поднялся и не спеша поплыл в свою яму. Тогда в ней кроме него жило еще несколько таких же сомов и стая сазанов. Сазаны кормились постоянно что-то выковыривая из ила, а сомы, так же как и он, ночами разбредались по округе в поисках пищи. Есть хотелось все сильней и сильней. И ночью он вышел на охоту. Встав на край ямы, он без труда поймал несколько слишком близко подплывших рыб. Затем пошел на обход своих угодий. Как и раньше он больше всего любил лягушек и готов был выслеживать их часами.

Проходили годы. Он рос. Рыб ловить становилось все труднее и труднее. А раки, черви и лягушки все меньше и меньше насыщали. Голод постоянно терзал его. Однажды проплывая под стоящими в воде деревьями, он увидел, как из непонятной сплетенной кучки веток в воду упала маленькая птица. Он тут же схватил ее и проглотил. Птица оказалась вкусной. После этого он стал регулярно проходить под деревьями, где видел такие кучки веток. Но птицы больше не падали. Тогда он, уже став большой рыбой стал бить по деревьям своим мощным хвостом, пока птицы не выпадали из гнезд в воду, и не становились его добычей. Но, однажды проплывая рядом с деревьями, он почувствовал запах птицы.

Это был не обычный запах. Птица была не просто куском сырого мяса. Она была чуть-чуть обжарена и издавала ни с чем не сравнимый аромат. И хотя он был сыт, ему удалось поймать крупную рыбу, он не смог удержаться и схватил ее. Попытался отплыть, но что-то с резкой болью воткнулось в пасть. Он сразу вспомнил, как видел своего собрата, бившегося на почти невидимой нитке. Тот всю ночь пытался освободиться от нее, но так и не смог. А утром по берегу пришли люди и вытащили его из воды. Больше он его не видел. Вспомнив сейчас все это, он собрал всю силу своего более чем полутораметрового тела, сделал резкий рывок и почувствовал, что свободен. Только что-то слегка мешало во рту. Но со временем он забыл об этом.

Постепенно маленькие птицы перестали выпадать из гнезд. Но вот как-то всплыв на поверхность, он увидел плавающей большую птицу. Птица кормилась и не заметила, как он подплыл к ней. Раскрыв свою громадную пасть, он рывком схватил ее и проглотил. После этого он стал выслеживать садящихся на воду птиц. У него даже появились свои места, где их было больше и к ним можно было подплыть незамеченным.

Однажды весной, когда он шел на разлив реки для встречи со своей подругой он увидел, как реку впереди перегородило странное клетчатое сооружение. Оно было свито из ниток подобных той, от которой он оторвал крепко сидевший в пасти крючок, изредка напоминавший о себе ноющей болью. Многие рыбы уже бились, запутавшись в нем. Он быстро залег на дно, рядом с большой корягой и странное сооружение прошло над ним. Потом он несколько раз встречался с ним и всегда подобный прием спасал его.

Теперь в яме он жил вдвоем с таким же гигантом. Других сомов не было. Кого-то сожрали, кого-то поймали, кто-то пропал неизвестно где. Однажды вечером, перед тем как они собрались идти на охоту, над их ямой почти бесшумно проплыла лодка. А потом раздался чпокающий звук, напомнивший звук плывущей лягушки. Он начал подниматься вверх и вдруг опять почувствовал запах жареной птицы. На секунду он затормозил свое движение, вспомнив, как из такой же приманки крючок воткнулся ему в пасть и она потом долго болела. Но сосед этого не знал и опередив его резким броском быстро схватил наживку. Он видел, как дернулось его тело. Как пытался тот уйти в спасительную глубину. Но потом опять что-то тащило его вверх. Всю ночь шла борьба. И под утро обессиленный собрат ушел вверх и исчез. Так он остался один.

Есть хотелось постоянно. Как-то проплывая под берегом он увидел, как какой-то маленький пушистый зверек плыл по воде. Он часто раньше видел этих зверьков. Они постоянно грызли траву и всегда раздражали его своей суетой. Подкравшись ближе, он одним махом проглотил его. Зверек был не очень вкусный, но толстый и сытный. Очень скоро он сожрал их всех.

Еды не хватало. И он поплыл туда куда инстинктивно всегда боялся плавать – к месту где жили его враги – люди. Около деревянного настила к которому подплывали лодки стояло несколько человек чистили рыбу, а остатки бросали в воду. Там уже кормилось несколько сомов, но как только он появился все они ушли. Несколько часов люди бросали остатки рыбы в воду. Несколько часов он подбирал их. Они были невкусными и их было мало, но выхода у него не было. Люди ушли, а он еще долго лежал под берегом. Вдруг какая-то собака зашла в воду и поплыла на другую сторону протоки. Даже не раздумывая он бросился к ней и сожрал. Его размеры были колоссальны. Он проглотил ее, даже не раскрывая сильно пасть.

Потом он стал каждый день приходить к этому месту. Иногда ему удавалось поймать зазевавшего соменка. Но основную его пищу составляли отбросы рыбы, которую люди бросали в воду. Однажды вечером, после того как люди ушли, а он лежал на дне, на причал вышел маленький мальчик и забросил в воду удочку. Что было насажено на крючок, он даже не разглядел, но его привлекли ноги мальчика. Ребенок, свесив их в воду, постоянно болтал ими. Не спеша он подкрался, схватил мальчика за ногу, рывком сбросил в воду и утащил в глубину. Около минуты ребенок слегка дергался, потом перестал. Его мясо было очень вкусным и его было много. Первый раз за долгое время он испытал чувство сытости.

Скоро наступила зима и он уснул. Весной чувство голода проснулось, казалось раньше его самого. Он собирал лягушек, ловил рыбу, сплавал на разлив исполнить супружеский долг. Но голод, ни на минуту, ни покидал его. Когда стало тепло и есть хотелось невыносимо, он поплыл к людям. На старом месте никто больше не бросал в воду остатки рыбы. Всю ночь он просидел около пирса, но ничего не упало в воду. Утром он поплыл в свое логово. Проплывая мимо песчаного пляжа, он увидел, как небольшой человек вошел в воду и поплыл. Потихоньку он поплыл за ним и подойдя на близкое расстояние, схватил за ногу и утащил на дно. Человек сильно дергался, пытаясь вырваться, но усеянные щетками мелких зубов челюсти капканом держали пищу. Скоро кончился воздух и человек затих. Опустившись на дно, он проглотил его. Сытость надолго окутала его. Скоро эта пища стала для него постоянной. Добывать ее было очень легко.

Через два месяца он увидел, как с лодки в воду прыгнул человек. Он подплыл и схватил его. Человек забарахтался и к нему на помощь прыгнул еще один. Этого он не ожидал, он чувствовал, что его охоту никто не должен был видеть, но отпускать пищу он не хотел – он был голоден. Удары по телу слабыми конечностями пищи не причиняли ему даже боли. И он утащил свою жертву в глубину. После этого случая люди перестали попадаться ему. А скоро наступила зима.

Кое-как пережив весну, с наступлением тепла он подался ближе к людям. И скоро поймал свою уже ставшую любимой пищу. Потом она опять надолго пропала. Однажды проходя мимо пирса, он почувствовал знакомый запах жареной птицы. Теперь он не боялся крючков, за свои последние годы он без труда оторвал их несколько штук. Вот и теперь подобрав наживку, он сразу рванул ее. Однако впившийся крючок на этот раз держал его. Тогда он собрал все силы и сделал рывок во всю свою мощь. Больше его ничто не удерживало. И он ушел к себе в логово. А сейчас лежал и почему-то в первый раз за всю жизнь он вспоминал прошедшие годы.

Он не слышал, как над его ямой проплыла лодка. Потом с нее что-то сбросили и она еще быстрее уплыла обратно. От дум его отвлек знакомый запах обжаренного мяса. На этот раз это была не маленькая птица, а какое-то большое животное. Сейчас у него не было врагов. За эти годы он потерял чувство опасности. Оторвавшись ото дна он проглотил пищу. Естественно к ней была привязана какая-то веревка, а к той какой-то плавающий предмет. Он проглотил пищу и опять опустился на дно. Привязанный к пище предмет мешался, но он знал, что рано или поздно тот отвалится. Он не видел, как человек на берегу нажал какую-то ручку. Только в горле, на секунду появилась боль сильней которой он не испытывал за всю жизнь.

После этого он не помнил ничего. Он не видел, как люди за веревку подтащили его разорванное взрывом шестиметровое тело к берегу. Как удивленно переглядывались, а потом подогнав кран погрузили на грузовик. Больше он уже ничего не видел.