Бой, проигранный рябчику

Я ничего не имею против двух лет офицерства, но 2 года без охоты и представить себе не мог, поэтому при первой же возможности, съездив на пару дней домой, привез к месту службы свое ружье модели ИЖ-54 и закрепился в гарнизонном коллективе военных охотников. Так как я родился и вырос в городе Северодвинске Архангельской области, львиная доля моих охот была проведена в его окрестностях и на юге Архангельской области, мне было интересно посмотреть новые для меня охотничьи угодья (служить я попал на Карельский перешеек – в Выборгский район Ленинградской области).

Каждые выходные, если меня не ставили в наряд, я исправно выхожу в лес или на озеро, коих на Карельском перешейке великое множество. В принципе, угодья Архангельской и Ленинградской областей во многом схожи, и по разнообразию пернатой охотничье-промысловой дичи не особо рознятся между собой. По крайней мере, вальдшнеп, рябчик, тетерев, глухарь и куропатка встречаются и там и там. С утками ситуация схожая, а это значит, что охота на новом месте не была для меня новой. Однако в один из выходов со мной произошел любопытный случай. На ноябрьские праздники, когда подряд вышло 3 выходных дня, я, как обычно, взял ружье и пошел через лес в направлении озера Зеленодольского. Хотя осень в тех краях была затяжная, к тому времени все водоплавающие птицы уже снялись с насиженных мест. Мой план был таков: прочесать лесной массив до озера, у водной глади передохнуть и к вечеру вернуться в гарнизон, в свое офицерское общежитие. В ту охоту я рассчитывал поднять тетеревов или куропаток, но Диана распорядилась по-иному – она подарила мне встречу с рябцом. Отдаленный характерный  протяжный посвист, признаться, застал меня врасплох – уже с месяц я не слышал рябчиной песни. Я думал, что время их свиста, а соответственно и охоты уже прошло. Подумал, не спутал ли. Однако этот свист повторился, мое мнение укрепилось: неподалеку рябчик. Я не готовился специально к охоте на рябчика, однако манок у меня привязан к бечевке, с помощью которой я надеваю на шею компас. В патронташе нашлась пара патронов с дробью № 8, они тут же были посланы в патронники ружья. Я снял армейский вещмешок, положил рядом с упавшей елью и сел на него. С задней стороны меня прикрыл массивный ствол упавшего дерева, и теперь моя фигура уже не так нарушала привычный для птицы лесной пейзаж. Я взял в руку манок, поднес его ко рту и начал манить.
Я повторил «песню» петушка. Судя по звуку, моим лесным визави был как раз бойкий самец. Секунд через тридцать я услышал его ответ. Выдержав минутную паузу, снова повторил свою «трель». В этот раз птица мне не ответила. Я уже подумал, что сфальшивил, но в этот момент услышал частое хлопанье крыльев, посмотрел влево и увидел, что птица, описав дугу, перелетела на другое дерево. Через 2 минуты рябец снова подал голос. Наш диалог возобновился. В этот раз петушок более часто и азартно отзывался на мой манок, однако подлетать не желал. У меня возникла мысль, что птица дразнит меня, и я принял решение самому подойти на выстрел. Не прекращая «общения» с уже почти ощущаемой руками добычей, я, взяв ружье на изготовку, положив большой палец правой руки на кнопку предохранителя, а указательный – на спуск левого ствола, стараясь как  можно меньше шуметь сапогами, стал медленно двигаться на свист. Моя мысль была такой: подойти к птице на такое расстояние, чтобы хотя бы увидеть ее силуэт на дереве, и с того места произвести выстрел. Я не боялся дальнего выстрела: неоднократно поражал из своей «пятьдесятчетверки» различную пернатую дичь на предельных дистанциях, и в своем ружье, и в патронах был уверен – патроны всегда готовлю сам, специально для своего ружья. Однако, пройдя не более десяти метров, снова услышал хлопанье крыльев и увидел, как рябец снова выполняет дугу. У меня создалось такое впечатление, будто бы я оказался в центре гнездового участка этой птицы, и глава семьи, патрулируя свою территорию, «нарезает винты» вокруг меня. Я не спеша вернулся к насиженному месту, вновь уселся около поваленной ели и опять принялся манить. В этот раз, как я ни старался, как ни вызывал на бой отважную птичку, рябец на провокации не поддавался. Я подумал, что птица умолкла на сегодняшний день, и поесть жареного рябчика в этом сезоне мне больше не удастся. Однако продолжать путь к озеру мне уже не хотелось. Пасмурное небо разрядилось синими полосами, сквозь одну из которых выглянуло яркое, не свойственное поздней осени, солнце. Вокруг радостно щебетали синички и пеночки, и мне вспомнилась прошлая весенняя охота, а точнее утро после вальдшнепиной тяги и весенней ночи около родного Северодвинска. Тогда тоже все вокруг пело и веселилось, радуясь весне. У меня поднялось настроение. Я будто бы открыл консервы весенней радости,  позабыв на мгновение о том, что скоро выпадет снег и начнутся холода. Я решил этот день провести здесь, в лесу. Съев пару бутербродов, подкрепился, сел на поваленную ель и стал любоваться природой карельского перешейка. Минут через 40 моя идиллия была нарушена. Нет, не выстрелами. Песней «старого знакомца» – рябчика. Видать успокоился и вновь подал голос. Во мне вновь взыграл азарт. Я снова принялся свистеть в железную трубочку манка. Птица вновь мне ответила. Третий раз за день у нас завязалась «оживленная беседа». Но теперь я наши «переговоры» не рассматривал, как обоюдное подзадоривание. Для меня, в пылу азарта, это был скорее «акустический бой», вроде тех, что велись гидроакустиками двух подводных лодок воюющих сторон, встретившихся в океане один на один, когда звуком мог быть решен исход сражения. Наш «диалог» длился около часа, но упрямая птица никак не хотела подлетать. Тогда я вновь решил идти в наступление. Я снова поднялся и стал скрадывать птичку. На этот раз я прошел, на свист большее расстояние, чем во время предыдущего подхода, однако птица вновь поднялась на крыло и пошла привычной дугой на расстоянии около пятидесяти метров. Я понял, что когда пытался скрасть рябца и подходил к нему, птица просто не давала мне на это шансов, удаляясь от меня по земле ровно на столько, на сколько я к ней подходил. Я снова подошел к привычному уже поваленному дереву и без всяких надежд на этого рябчика сел отдыхать. В этот день рябчик больше голоса не подал. Но мне ничуть было этого не жаль. Эта маленькая птичка доставила мне столько радости, что позже я поблагодарил Бога, что он не дал мне возможности сделать по нему выстрел. Этой осенью я достаточно пострелял рябчика в сентябре – октябре. Для них не было характерно не подпускать меня на выстрел. Но для них и не было характерно составлять мне компанию на целый день. Это был особенный рябчик – рябчик поздней осени. Я не взял его, потому что не должен был его взять. Я проиграл птице этот акустический бой и ничуть об этом не жалею. Встретимся с тобой, рябец, следующей осенью, может быть, тогда ты подпустишь меня к себе на выстрел. Но это будет уже другая история.